Неточные совпадения
— Да, но я выставляю другой принцип, обнимающий принцип свободы, — сказал Алексей Александрович, ударяя
на слове «обнимающий» и надевая опять pince-nez, чтобы вновь прочесть
слушателю то
место, где это самое было сказано.
Он, по необходимости, тоже сделался
слушателем и очутился в подлейшем положении: он совершенно не понимал того, что читала Мари; но вместе с тем, стыдясь в том признаться, когда его собеседницы, по случаю прочитанного, переглядывались между собой, смеялись
на известных
местах, восхищались поэтическими страницами, — и он также смеялся, поддакивал им улыбкой, так что те решительно и не заметили его обмана, но втайне самолюбие моего героя было сильно уязвлено.
Иностранных слов
на улице и в публичных
местах не употребляйте, ибо это наводит простодушных
слушателей на размышления о сокрытии образа мыслей.
Чаще всего Яков Тарасович читал книгу Иова. Надевши
на свой большой, хищный нос очки в тяжелой серебряной оправе, он обводил глазами
слушателей — все ли
на местах?
На этом
месте часть
слушателей ушла, не желая слышать повторения бредней, а я сделал вид, что очень заинтересован историей. Тогда Гро напал
на меня, и я узнал о похождениях Санди Пруэля. Вот эта история.
Яков понимал, что всё это говорится Мироном для того, чтоб убедить
слушателей и себя в своём праве
на место в Государственной думе, а всё-таки гневные речи брата оставляли у Якова осадок страха, усиливая сознание его личной беззащитности среди сотен рабочих.
— Очень… Однако я у вас отняла
слушателя, позвольте мне занять его
место, — сказала Клеопатра Николаевна, вставая
на место дяди.
«А точка в конце бумаги ставится… Где нужно большую передышку сделать и
на слушателя взглянуть, там тоже точка. После всех длинных
мест нужно точку, чтоб секретарь, когда будет читать, слюной не истек. Больше же нигде точка не ставится…»
А если кому из этих ораторов и удавалось
на несколько мгновений овладеть вниманием близстоящей кучки, то вдруг
на скамью карабкался другой, перебивал говорящего, требовал слова не ему, а себе или вступал с предшественником в горячую полемику;
слушатели подымали новый крик, новые споры, ораторы снова требовали внимания, снова взывали надседающимся до хрипоты голосом, жестикулировали, убеждали; ораторов не слушали, и они, махнув рукой, после всех усилий, покидали импровизованную трибуну, чтоб уступить
место другим или снова появиться самим же через минуту, и увы! — все это было совершенно тщетно.
«Полагаясь
на верность народа нашего, — продолжал Шишкин, весьма подбодренный сочувственным отношением
слушателей, — Я признал за благо для облегчения края упразднить армию Нашу! Мы отныне впредь и навсегда освобождаем Наших любезных верноподданных от всякого рода наборов и повинностей рекрутских; затем, солдатам армии Нашей повелеваем возвратиться
на места их родины».
Но он не скоро дождался ответа, и то, как
слушатели отозвались
на его вопрос, не могло показаться ему удовлетворительным. Майор Форов, первый из выслушавших эту повесть Гордановского обращения, встал с
места и, презрительно плюнув, отошел к окну. Бодростин повторил ему свой вопрос, но получил в ответ одно коротенькое: «наплевать». Потом, сожалительно закачав головой, поднялся и молча направился в сторону Евангел. Бодростин и его спросил, но священник лишь развел руками и сказал...
— Должен сказать, м-р Вандергуд, что я был очень внимательным
слушателем, и ваша пылкая и страстная тирада произвела
на меня большое художественное, сказал бы я, впечатление… минутами вы напоминали мне лучшие
места из проповедей брата Джеронима Савонаролы.
— Вы имеете снисходительного
слушателя. Рассказывайте как можете. Я затруднять вас много не стану, а попрошу только раскрыть мне, что случилось с Луизою после того, как ее привели в церковь для венчания. Что прежде было, известно мне из письма вашего к доктору Блументросту: оно-то привязало меня еще к жизни, но оставило в большой неизвестности, потому что перепутано было
на самом любопытном
месте описанием болотного моха.