Неточные совпадения
Карл Иваныч, с очками
на носу и книгой в руке, сидел
на своем обычном
месте, между дверью и окошком.
Последняя смелость и решительность оставили меня в то время, когда Карл Иваныч и Володя подносили свои подарки, и застенчивость моя дошла до последних пределов: я чувствовал, как кровь от сердца беспрестанно приливала мне в голову, как одна краска
на лице сменялась другою и как
на лбу и
на носу выступали крупные капли пота. Уши горели, по всему телу я чувствовал дрожь и испарину, переминался с ноги
на ногу и не трогался с
места.
— Ну, вот что, — говорил Польдишок Грэю, усаживаясь
на пустой ящик и набивая острый
нос табаком, — видишь ты это
место?
Холеное, голое лицо это, покрытое туго натянутой, лоснящейся, лайковой кожей, голубоватой
на месте бороды, наполненное розовой кровью, с маленьким пухлым ртом, с верхней губой, капризно вздернутой к маленькому, мягкому
носу, ласковые, синеватые глазки и седые, курчавые волосы да и весь облик этого человека вызывал совершенно определенное впечатление — это старая женщина в костюме мужчины.
Остался
на старом
месте только бюст Александра Третьего, но он запылился, солидный
нос царя посерел, уши, тоже серые, стали толще.
Это был высокий старик в шапке волос, курчавых, точно овчина, грязно-серая борода обросла его лицо от глаз до шеи, сизая шишка
носа едва заметна
на лице, рта совсем не видно, а
на месте глаз тускло светятся осколки мутных стекол.
О, пусть, пусть эта страшная красавица (именно страшная, есть такие!) — эта дочь этой пышной и знатной аристократки, случайно встретясь со мной
на пароходе или где-нибудь, косится и, вздернув
нос, с презрением удивляется, как смел попасть в первое
место, с нею рядом, этот скромный и плюгавый человечек с книжкой или с газетой в руках?
Что за плавание в этих печальных
местах! что за климат! Лета почти нет: утром ни холодно, ни тепло, а вечером положительно холодно. Туманы скрывают от глаз чуть не собственный
нос. Вчера палили из пушек, били в барабан, чтоб навести наши шлюпки с офицерами
на место, где стоит фрегат. Ветра большею частию свежие, холодные, тишины почти не бывает, а половина июля!
Мили за три от Шанхая мы увидели целый флот купеческих трехмачтовых судов, которые теснились у обоих берегов Вусуна. Я насчитал до двадцати рядов, по девяти и десяти судов в каждом ряду. В иных
местах стояли
на якоре американские так называемые клиппера, то есть большие, трехмачтовые суда, с острым
носом и кормой, отличающиеся красотою и быстрым ходом.
Тронулись с
места и мы. Только зашли наши шлюпки за
нос фрегата, как из бока последнего вырвался клуб дыма, грянул выстрел, и вдруг горы проснулись и разом затрещали эхом, как будто какой-нибудь гигант закатился хохотом. Другой выстрел, за ним выстрел
на корвете, опять у нас, опять там: хохот в горах удвоился. Выстрелы повторялись: то раздавались
на обоих судах в одно время, то перегоняли друг друга; горы выходили из себя, а губернаторы, вероятно, пуще их.
Он проговорил это с самым неприязненным чувством. Тем временем встал с
места и озабоченно посмотрел в зеркало (может быть, в сороковой раз с утра)
на свой
нос. Начал тоже прилаживать покрасивее
на лбу свой красный платок.
— «Отец святой, это не утешение! — восклицает отчаянный, — я был бы, напротив, в восторге всю жизнь каждый день оставаться с
носом, только бы он был у меня
на надлежащем
месте!» — «Сын мой, — вздыхает патер, — всех благ нельзя требовать разом, и это уже ропот
на Провидение, которое даже и тут не забыло вас; ибо если вы вопиете, как возопили сейчас, что с радостью готовы бы всю жизнь оставаться с
носом, то и тут уже косвенно исполнено желание ваше: ибо, потеряв
нос, вы тем самым все же как бы остались с
носом…»
Моя Альпа не имела такой теплой шубы, какая была у Кады. Она прозябла и, утомленная дорогой, сидела у огня, зажмурив глаза, и, казалось, дремала. Тазовская собака, с малолетства привыкшая к разного рода лишениям, мало обращала внимания
на невзгоды походной жизни. Свернувшись калачиком, она легла в стороне и тотчас уснула. Снегом всю ее запорошило. Иногда она вставала, чтобы встряхнуться, затем, потоптавшись немного
на месте, ложилась
на другой бок и, уткнув
нос под брюхо, старалась согреть себя дыханием.
Чертопханов снова обратился к Вензору и положил ему кусок хлеба
на нос. Я посмотрел кругом. В комнате, кроме раздвижного покоробленного стола
на тринадцати ножках неровной длины да четырех продавленных соломенных стульев, не было никакой мебели; давным-давно выбеленные стены, с синими пятнами в виде звезд, во многих
местах облупились; между окнами висело разбитое и тусклое зеркальце в огромной раме под красное дерево. По углам стояли чубуки да ружья; с потолка спускались толстые и черные нити паутин.
Уж
на что, кажется, искусники были Луи — Филипп и Меттерних, а ведь как отлично вывели сами себя за
нос из Парижа и Вены в
места злачные и спокойные буколически наслаждаться картиною того, как там, в этих
местах, Макар телят гоняет.
Глаза ее, покрытые старческою влагой, едва выглядывали из-под толстых, как бы опухших век (один глаз даже почти совсем закрылся, так что
на его
месте видно было только мигающее веко); большой
нос, точно цитадель, господствовал над мясистыми щеками, которых не пробороздила еще ни одна морщина; подбородок был украшен приличествующим зобом.
Не говоря ни слова, встал он с
места, расставил ноги свои посереди комнаты, нагнул голову немного вперед, засунул руку в задний карман горохового кафтана своего, вытащил круглую под лаком табакерку, щелкнул пальцем по намалеванной роже какого-то бусурманского генерала и, захвативши немалую порцию табаку, растертого с золою и листьями любистка, поднес ее коромыслом к
носу и вытянул
носом на лету всю кучку, не дотронувшись даже до большого пальца, — и всё ни слова; да как полез в другой карман и вынул синий в клетках бумажный платок, тогда только проворчал про себя чуть ли еще не поговорку: «Не мечите бисер перед свиньями»…
— А между тем обидно, Тарас Семеныч. Поставьте себя
на мое
место. Ведь еврей такой же человек. Среди евреев есть и дураки и хорошие люди. Одним словом, предрассудок. А что верно, так это то, что мы люди рабочие и из ничего создаем капиталы. Опять-таки: никто не мешает работать другим. А если вы не хотите брать богатства, которое лежит вот тут, под
носом… Упорно не хотите. И средства есть и энергия, а только не хотите.
Времена изменились; теперь для русской каторги молодой чиновник более типичен, чем старый, и если бы, положим, художник изобразил, как наказывают плетьми бродягу, то
на его картине
место прежнего капитана-пропойцы, старика с сине-багровым
носом, занимал бы интеллигентный молодой человек в новеньком вицмундире.
Когда был вскрыт желудок старой лосихи и выброшено
на землю его содержимое, я увидел, что стенки его находятся в каком-то странном движении. Присмотревшись поближе, я увидел, что вся внутренняя оболочка желудка сплошь покрыта присосавшимися личинками паутов. Некоторые из них отвалились, и
на этих
местах были красные пятнышки, похожие
на ранки величиной с маленькую горошину. Множество личинок ползало по пищеводу, отсюда они и проникли в полости глотки и
носа.
Сидор Карпыч был доволен, кажется, больше всех, особенно когда устроился в сарайной. Он терпеть не мог переездов с
места на место, а сейчас ворчал себе под
нос, что в переводе означало довольство. Нюрочка сама устроила ему комнату, расставила мебель, повесила занавески.
Я не только любил смотреть, как резвый ястреб догоняет свою добычу, я любил все в охоте: как собака, почуяв след перепелки, начнет горячиться, мотать хвостом, фыркать, прижимая
нос к самой земле; как, по мере того как она подбирается к птице, горячность ее час от часу увеличивается; как охотник, высоко подняв
на правой руке ястреба, а левою рукою удерживая
на сворке горячую собаку, подсвистывая, горячась сам, почти бежит за ней; как вдруг собака, иногда искривясь набок, загнув
нос в сторону, как будто окаменеет
на месте; как охотник кричит запальчиво «пиль, пиль» и, наконец, толкает собаку ногой; как, бог знает откуда, из-под самого
носа с шумом и чоканьем вырывается перепелка — и уже догоняет ее с распущенными когтями жадный ястреб, и уже догнал, схватил, пронесся несколько сажен, и опускается с добычею в траву или жниву, —
на это, пожалуй, всякий посмотрит с удовольствием.
Женичка опять ушел
на нос. Ночь все больше и больше воцарялась: небо хоть было и чисто, но темно, и только звезды блистали
местами.
— Monsieur Кергель занимал такое
место,
на котором другие тысячи наживали, а у него сотни рублей не осталось, — произнесла m-lle Катишь и махнула при этом
носом в сторону.
— Тогда хлопотала, а теперь оставит Яшеньку с
носом и только, — засмеялась m-lle Эмма. — Не дорого дано… Да я
на месте Луши ни за что не пошла бы за эту деревянную лестницу… Очень приятно!.. А ты слышала, какой подарок сделал доктор Луше, когда она изъявила желание выйти за него замуж?
Амальхен тоже засмеялась, презрительно сморщив свой длинный
нос. В самом деле, не смешно ли рассчитывать
на место главного управляющего всем этим свиньям, когда оно должно принадлежать именно Николаю Карлычу! Она с любовью посмотрела
на статную, плечистую фигуру мужа и кстати припомнила, что еще в прошлом году он убил собственноручно медведя. У такого человека разве могли быть соперники?
Вот она припала
носом к одному
месту и слабо вильнула хвостом — значит, напала
на след дупеля; вот сделала несколько шагов вперед, приподняла переднюю ногу, вытянулась и точно застыла в живописной позе.
Отставной капитан Пафнутьев, проситель шестидесяти лет, с подвязанною рукою и деревяшкой вместо ноги вид имеет не столько воинственный, сколько наивный, голова плешивая, усы и бакенбарды от старости лезут, напротив того,
на местах, где не должно быть волос, как-то
на конце
носа, оконечностях ушей, — таковые произрастают в изобилии. До появления князя стоит особняком от прочих просителей, по временам шмыгает
носом и держит в неповрежденной руке приготовленную заранее просьбу.
Подвигаясь вперед, спугиваешь воробьев, которые всегда живут в этой глуши, слышишь их торопливое чириканье и удары о ветки их маленьких быстрых крыльев, слышишь жужжание
на одном
месте жировой пчелы и где-нибудь по дорожке шаги садовника, дурачка Акима, и его вечное мурлыканье себе под
нос.
Да разве один он здесь Лупетка! Среди экспонентов выставки, выбившихся из мальчиков сперва в приказчики, а потом в хозяева, их сколько угодно. В бытность свою мальчиками в Ножовой линии,
на Глаголе и вообще в холодных лавках они стояли целый день
на улице, зазывая покупателей, в жестокие морозы согревались стаканом сбитня или возней со сверстниками, а
носы, уши и распухшие щеки блестели от гусиного сала, лоснившего помороженные
места,
на которых лупилась кожа. Вот за это и звали их «лупетками».
Проворчав что-нибудь под
нос на призывные слова Степана Трофимовича и потоптавшись, как медведь,
на месте, он вдруг неожиданно ухмылялся, откладывал свой картуз и садился
на прежний стул, упорно смотря в землю.
— Да, непременно!.. Что тут и говорить!.. Кого же и назначить, как не вас?.. — воскликнул Иван Петрович, одновременно потрясая своим красным
носом и толстым животом своим, но потом, сообразив, присовокупил несколько опешенным голосом: — Только вот тут одно:
на эти
места назначает не министерство наше, а выбирают дворяне!..
— Потому что наше вино сурьезное, — в один голос говорили приказчики, да и обойдется дешевле, потому что мы его
на всяком
месте сделать можем. Агличин, примерно, за свою бутылку рубль просит, а мы полтинник возьмем; он семь гривен, а мы — сорок копеечек. Мы, сударь, лучше у себя дома лишних десять копеечек накинем, нежели против агличина сплоховать! Сунься-ко он в ту пору с своей малагой — мы ему нос-то утрем! Задаром товар отдадим, а уж своих не сконфузим!
Он отодвинулся
на шаг, и вдруг красное пламя ослепило меня, обожгло мне пальцы,
нос, брови; серый соленый дым заставил чихать и кашлять; слепой, испуганный, я топтался
на месте, а солдаты, окружив меня плотным кольцом, хохотали громко и весело.
Отчего же это?“
На сие я ее тихо тронул за ее маленький
нос и отвечал: „Это оттого ты не спешишь мешать рассуждением, что у тебя вместо строптивого
носа сия смиренная пуговица
на этом
месте посажена“.
А то уйду в сад, залезу в яму,
на месте сгоревшей бани, лягу в полынь и лопух
носом вверх и лежу, всё посвистывая.
Бламанже был малый кроткий и нес звание «помпадуршина мужа» без нахальства и без особенной развязности, а так только, как будто был им чрезвычайно обрадован. Он успел снискать себе всеобщее уважение в городе тем, что не задирал
носа и не гордился. Другой
на его
месте непременно стал бы и обрывать, и козырять, и финты-фанты выкидывать; он же не только ничего не выкидывал, но постоянно вел себя так, как бы его поздравляли с праздником.
Поднимаю голову и вижу улыбающееся и подмигивающее лицо Порфира Порфирыча. Он был, по обыкновению, навеселе, причмокивал и топтался
на месте. Из-за его спины заглядывали в мое окно лица остальных членов «академии». Они были все тут налицо, и даже сам Спирька с его красным
носом.
Владыка рассмеялись. «Ступай, — говорят, — игрун и танцун,
на свое
место», а отцу Маркелу с дьяконом
нос и утерли… но я сим недоволен…
Крики бабы усиливались: видно было, что ее не пропускали, а, напротив, давали дорогу тому, кого она старалась удержать. Наконец из толпы показался маленький, сухопарый пьяненький мужичок с широкою лысиною и вострым
носом, светившимся, как фонарь. Он решительно выходил из себя: болтал без толку худенькими руками, мигал глазами и топал ногами, которые, мимоходом сказать, и без того никак не держались
на одном
месте.
Юсов. Понимать-то тут нечего. Хоть тысячу человек приведите, все бы померли со смеху, глядя
на вас. Этого человека вам бы слушать надобно было, разиня рот, чтобы словечка не проронить, да слова-то его
на носу зарубить, а вы спорите! Ведь это комедия, ей-богу, комедия, ха, ха, ха!.. Вот вас дядюшка-то и отделали, хе, хе, хе! да еще мало. То ли бы следовало. Будь я
на его
месте… (Делает строгую гримасу и уходит в кабинет.)
Чаще всего Яков Тарасович читал книгу Иова. Надевши
на свой большой, хищный
нос очки в тяжелой серебряной оправе, он обводил глазами слушателей — все ли
на местах?
— Я и без науки
на своем
месте буду, — насмешливо сказал Фома. — И всякому ученому
нос утру… пусть голодные учатся, — мне не надо…
Фекла. Э… и
нос хороший. Всё
на своем
месте. И сам такой славный. Только не погневайся: уж
на квартире одна только трубка и стоит, больше ничего нет — никакой мебели.
Одно ядро попало в амбразуру, подле которой я стоял; меня с ног до головы осыпало землею, и пока я отряхался и ощупывал себя, чтоб увериться,
на своем ли
месте моя голова и руки, справа в траншеях раздался крик: «En avant!» Засверкали огоньки, и две или три пули свистнули у меня под самым
носом…
Еще сильнее рассердился Комар Комарович и полетел. Действительно, в болоте лежал медведь. Забрался в самую густую траву, где комары жили с испокон веку, развалился и
носом сопит, только свист идет, точно кто
на трубе играет. Вот бессовестная тварь!.. Забрался в чужое
место, погубил напрасно столько комариных душ да еще спит так сладко!
Колесников смотрел с любовью
на его окрепшее, в несколько дней
на года вперед скакнувшее лицо и задумался внезапно об этой самой загадочной молве, что одновременно и сразу, казалось, во многих
местах выпыхнула о Сашке Жегулеве, задолго опережая всякие события и прокладывая к становищу невидимую тропу. «Болтают, конечно, — думал он, — но не столько болтают, сколько ждут,
носом по ветру чуют. Зарумянился мой черный Саша и глазами поблескивает, понял, что это значит: Сашка Жегулев! Отходи, Саша, отходи».
И в первые же дни вся эта компания, с большой неохотой допущенная Жегулевым, обособилась вокруг Васьки Соловьева; и хотя сам Васька был неизменно почтителен, ни
на шаг не выходил из послушания, а порою даже приятно волновал своей красивой щеголеватостью, но не было в глазах его ясности и дна: то выпрет душа чуть не к самому
носу, и кажется он тогда простым, добрым и наивно-печальным, то уйдет душа в потемки, и
на месте ее в черных глазах бездонный и жуткий провал.
Если же мужчина ошибался — при чем обыкновенно начинался веселый хохот, — то плохой отгадчик, при общем смехе, возвращался с
носом на свое
место и выходил следующий, и затем, когда эта пара кончала, дама, избравшая прежнего кавалера, отосланного за недогадливость за фронт, должна была сама встать, подать руку недогадливому избраннику и танцевать с ним.
Лишь один из них, самый высокий, тощий, с густейшей бородою и не подобающим ни монаху, ни случаю громким, весёлым голосом, тот, который шёл впереди всех с большим, чёрным крестом в руках, как будто не имел лица: был он лысый,
нос его расплылся по щекам, и кроме двух чёрненьких ямок между лысиной и бородой у него
на месте лица ничего не значилось.