Неточные совпадения
Брат сел под кустом, разобрав удочки, а Левин отвел
лошадь, привязал ее и вошел в недвижимое ветром огромное серо-зеленое море
луга. Шелковистая с выспевающими семенами трава была почти по пояс
на заливном месте.
Утренняя роса еще оставалась внизу
на густом подседе травы, и Сергей Иванович, чтобы не мочить ноги, попросил довезти себя по
лугу в кабриолете до того ракитового куста, у которого брались окуни. Как ни жалко было Константину Левину мять свою траву, он въехал в
луг. Высокая трава мягко обвивалась около колес и ног
лошади, оставляя свои семена
на мокрых спицах и ступицах.
Пред ним, в загибе реки за болотцем, весело треща звонкими голосами, двигалась пестрая вереница баб, и из растрясенного сена быстро вытягивались по светлозеленой отаве серые извилистые валы. Следом за бабами шли мужики с вилами, и из валов выростали широкие, высокие, пухлые копны. Слева по убранному уже
лугу гремели телеги, и одна за другою, подаваемые огромными навилинами, исчезали копны, и
на место их навивались нависающие
на зады
лошадей тяжелые воза душистого сена.
Посаженные
на оброк мужики не взносили денег в срок, крали лес; почти каждую ночь сторожа ловили, а иногда с бою забирали крестьянских
лошадей на лугах «фермы».
Потом мать, приласкав его еще, отпускала гулять в сад, по двору,
на луг, с строгим подтверждением няньке не оставлять ребенка одного, не допускать к
лошадям, к собакам, к козлу, не уходить далеко от дома, а главное, не пускать его в овраг, как самое страшное место в околотке, пользовавшееся дурною репутацией.
А эта…» — говорил он, указывая бичом назад,
на луг… «Аппл!» — вдруг крикнул он, видя, что одна из передних
лошадей отвлекается от своей должности, протягивая морду к стоявшим по сторонам дороги деревьям.
— «Шесть миль занимает, — отвечал Вандик, — мы здесь остановимся, — продолжал он, как будто
на мой прежний вопрос, — и я сбегаю узнать, чья это
лошадь ходит там
на лугу: я ее не видал никогда».
Вандик отпряг
лошадей и опрометью побежал с горы справляться, чья
лошадь ходит
на лугу.
Я посмотрел, куда он так пристально глядит: внизу террасы, по которой мы ехали,
на лугу паслась
лошадь — вот и все.
От этих искусных маневров две передние
лошади идут по горбу, а рытвина остается между ними; если же они и спускаются в нее, то так тихо и осторожно, как будто пасутся
на лугу.
Он любовался прекрасным днем, густыми темнеющими облаками, иногда закрывавшими солнце, и яровыми полями, в которых везде ходили мужики за сохами, перепахивая овес, и густо зеленевшими озимями, над которыми поднимались жаворонки, и лесами, покрытыми уже, кроме позднего дуба, свежей зеленью, и
лугами,
на которых пестрели стада и
лошади, и полями,
на которых виднелись пахари, — и, нет-нет, ему вспоминалось, что было что-то неприятное, и когда он спрашивал себя: что? — то вспоминал рассказ ямщика о том, как немец хозяйничает в Кузминском.
Двор, некогда украшенный тремя правильными цветниками, меж коими шла широкая дорога, тщательно выметаемая, обращен был в некошеный
луг,
на котором паслась опутанная
лошадь.
Я отдал себя всего тихой игре случайности, набегавшим впечатлениям: неторопливо сменяясь, протекали они по душе и оставили в ней, наконец, одно общее чувство, в котором слилось все, что я видел, ощутил, слышал в эти три дня, — все: тонкий запах смолы по лесам, крик и стук дятлов, немолчная болтовня светлых ручейков с пестрыми форелями
на песчаном дне, не слишком смелые очертания гор, хмурые скалы, чистенькие деревеньки с почтенными старыми церквами и деревьями, аисты в
лугах, уютные мельницы с проворно вертящимися колесами, радушные лица поселян, их синие камзолы и серые чулки, скрипучие, медлительные возы, запряженные жирными
лошадьми, а иногда коровами, молодые длинноволосые странники по чистым дорогам, обсаженным яблонями и грушами…
Экзамены кончены. Предстоит два месяца свободы и поездка в Гарный
Луг. Мать с сестрами и старший брат поедут через несколько дней
на наемных
лошадях, а за нами тремя пришлют «тройку» из Гарного
Луга. Мы нетерпеливо ждем.
Однажды он исчез и более в Гарном
Луге не появлялся. Говорили, будто он сложил свою дворянскую голову где-то темною ночью
на промысле за чужими
лошадьми. Но достоверно ничего не было известно.
Из безводного и лесного села Троицкого, где было так мало
лугов, что с трудом прокармливали по корове, да по
лошади на тягло, где с незапамятных времен пахали одни и те же загоны, и несмотря
на превосходную почву, конечно, повыпахали и поистощили землю, — переселились они
на обширные плодоносные поля и
луга, никогда не тронутые ни косой, ни сохой человека,
на быструю, свежую и здоровую воду с множеством родников и ключей,
на широкий, проточный и рыбный пруд и
на мельницу у самого носа, тогда как прежде таскались они за двадцать пять верст, чтобы смолоть воз хлеба, да и то случалось несколько дней ждать очереди.
Природу я любил нежно, любил и поле, и
луга, и огороды, но мужик, поднимающий сохой землю, понукающий свою жалкую
лошадь, оборванный, мокрый, с вытянутою шеей, был для меня выражением грубой, дикой, некрасивой силы, и, глядя
на его неуклюжие движения, я всякий раз невольно начинал думать о давно прошедшей, легендарной жизни, когда люди не знали еще употребления огня.
По этой дорожке летом ездили с верхних гостомльских хуторов в нижние и по ней же водили
на Ивановский
луг в ночное
лошадей.
В 1677 году, созывая воинов и посылая их в поход, Феодор Алексеевич писал: «Ведомо нам учинилось, что из вас многие сами, и люди ваши, идучи дорогою, в селах, и деревнях, и
на полях, и
на сенокосах уездных людей били и грабили, и что кому надобно, то у них отнималось безденежно, и во многих местах
луга лошадьми вытомчили и хлеб потравили».
Суета и давка особенно чувствовалась
на площади против цирка. Публика, выходившая после утреннего представления, едва могла пробираться в толпе, валившей с Царицы
на Луга, где были балаганы. Люди,
лошади, сани, кареты — все смешалось. Посреди шума раздавались со всех концов нетерпеливые возгласы, слышались недовольные, ворчливые замечания лиц, застигнутых врасплох метелью. Нашлись даже такие, которые тут же не
на шутку рассердились и хорошенько ее выбранили.
Дошел до того, голова, ни хлеба в доме, ни одежи ни
на себе, ни
на хозяйке;
на работу силы никакой не стало; голодный еще кое-как маешься, а как поел — смерть да и только; у сердца схватит; с души тянет; бывало, иной раз
на работе али в поле, повалишься
на луг да и катаешься час — два, как
лошадь в чемере.
Лычковы, отец и сын, захватили у себя
на лугу двух рабочих
лошадей, одного пони и мордатого альгауского бычка и вместе с рыжим Володькой, сыном кузнеца Родиона, пригнали в деревню. Позвали старосту, набрали понятых и пошли смотреть
на потраву.
В Дубровине мне дают
лошадей, и я еду дальше. Но в 45 верстах от Томска мне опять говорят, что ехать нельзя, что река Томь затопила
луга и дороги. Опять надо плыть
на лодке. И тут та же история, что в Красном Яру: лодка уплыла
на ту сторону, но не может вернуться, так как дует сильный ветер и по реке ходят высокие валы… Будем ждать!
Про номиналистов говорят платоники-реалисты (С. Франк, Н. Лосский), что они воображают, будто реальность «
лошади вообще», означает, что «
лошадь вообще» пасется
на каком-то
лугу.
Силин не слушал и, подперев голову кулаками, о чем-то думал. Церковь стояла
на краю улицы,
на высоком берегу, и нам сквозь решетку ограды были видны река, заливные
луга по ту сторону и яркий, багровый огонь от костра, около которого двигались черные люди и
лошади. А дальше за костром еще огоньки: это деревушка… Там пели песню.
В деревню он ездил
на праздники, когда там бывал граф Алексей Андреевич, но без особенного удовольствия. Там он не находил себе никакого занятия и от нечего делать скакал верхом
на лошади с собаками, гоняя бедных зайцев по полям и
лугам.
Лошадей пускали табунами
на луга или засеянные поля как попало; сами ратники располагались десятнями (артелями) в виду воеводы, варили себе в опанищах (медных котлах) похлебку из сухарей и толокна, пели песни, сказывали сказки — и все под открытым небом, несмотря
на дождь и снег,
на мороз и жар.
Версты за полторы от старого поселка вправо от дороги
на лугу пасся табун
лошадей, принадлежавших новым поселенцам. Ермак направился к этому табуну. Привычной рукой схватил он за гриву первую попавшуюся
лошадь, а через мгновение уже сидел
на ней верхом и мчался по направлению к густому, синевшему вдали лесу слева от дороги.
Тараска же, с завтрака пропахивавший с отцом картофель, спал в это время в тени густого темного дуба, тут же сидел и отец его, поглядывая
на спутанную отпряженную
лошадь, которая паслась
на рубеже чужой земли и всякую минуту могла зайти в овсы или чужие
луга.
Однажды вечером я сидел
на крылечке избы моего приятеля Гаврилы и беседовал с его старухой матерью Дарьей. Шел покос, народ был
на лугах. Из соседнего проулка выехал
на деревенскую улицу незнакомый лохматый мужик. Он огляделся, завидев нас, повернул
лошадь к крылечку и торопливо спрыгнул с телеги.
«Где это мы едем?» — подумал Николай. — «По Косому
лугу должно быть. Но нет, это что-то новое, чего я никогда не видал. Это не Косой
луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что-то новое и волшебное. Ну, чтó бы там ни было!» И он, крикнув
на лошадей, стал объезжать первую тройку.