Неточные совпадения
Честолюбивые планы его опять отступили
на задний план, и он, чувствуя, что вышел из того
круга деятельности, в котором всё было определено, отдавался весь
своему чувству, и чувство это всё сильнее и сильнее привязывало его к ней.
Некоторые отделы этой книги и введение были печатаемы в повременных изданиях, и другие части были читаны Сергеем Ивановичем людям
своего круга, так что мысли этого сочинения не могли быть уже совершенной новостью для публики; но всё-таки Сергей Иванович ожидал, что книга его появлением
своим должна будет произвести серьезное впечатление
на общество и если не переворот в науке, то во всяком случае сильное волнение в ученом мире.
Войдя в залу, я спрятался в толпе мужчин и начал делать
свои наблюдения. Грушницкий стоял возле княжны и что-то говорил с большим жаром; она его рассеянно слушала, смотрела по сторонам, приложив веер к губкам;
на лице ее изображалось нетерпение, глаза ее искали
кругом кого-то; я тихонько подошел сзади, чтоб подслушать их разговор.
И постепенно в усыпленье
И чувств и дум впадает он,
А перед ним воображенье
Свой пестрый мечет фараон.
То видит он:
на талом снеге,
Как будто спящий
на ночлеге,
Недвижим юноша лежит,
И слышит голос: что ж? убит.
То видит он врагов забвенных,
Клеветников и трусов злых,
И рой изменниц молодых,
И
круг товарищей презренных,
То сельский дом — и у окна
Сидит она… и всё она!..
Одессу звучными стихами
Наш друг Туманский описал,
Но он пристрастными глазами
В то время
на нее взирал.
Приехав, он прямым поэтом
Пошел бродить с
своим лорнетом
Один над морем — и потом
Очаровательным пером
Сады одесские прославил.
Всё хорошо, но дело в том,
Что степь нагая там
кругом;
Кой-где недавный труд заставил
Младые ветви в знойный день
Давать насильственную тень.
Ее сомнения смущают:
«Пойду ль вперед, пойду ль назад?..
Его здесь нет. Меня не знают…
Взгляну
на дом,
на этот сад».
И вот с холма Татьяна сходит,
Едва дыша;
кругом обводит
Недоуменья полный взор…
И входит
на пустынный двор.
К ней, лая, кинулись собаки.
На крик испуганный ея
Ребят дворовая семья
Сбежалась шумно. Не без драки
Мальчишки разогнали псов,
Взяв барышню под
свой покров.
Уже мало оставалось для князя таких людей, как бабушка, которые были бы с ним одного
круга, одинакового воспитания, взгляда
на вещи и одних лет; поэтому он особенно дорожил
своей старинной дружеской связью с нею и оказывал ей всегда большое уважение.
Янкель, подпрыгивая
на своем коротком, запачканном пылью рысаке, поворотил, сделавши несколько
кругов, в темную узенькую улицу, носившую название Грязной и вместе Жидовской, потому что здесь действительно находились жиды почти со всей Варшавы.
Но никто не разделял его счастия; молчаливый товарищ его смотрел
на все эти взрывы даже враждебно и с недоверчивостью. Был тут и еще один человек, с виду похожий как бы
на отставного чиновника. Он сидел особо, перед
своею посудинкой, изредка отпивая и посматривая
кругом. Он был тоже как будто в некотором волнении.
И Катерина Ивановна не то что вывернула, а так и выхватила оба кармана, один за другим наружу. Но из второго, правого, кармана вдруг выскочила бумажка и, описав в воздухе параболу, упала к ногам Лужина. Это все видели; многие вскрикнули. Петр Петрович нагнулся, взял бумажку двумя пальцами с пола, поднял всем
на вид и развернул. Это был сторублевый кредитный билет, сложенный в восьмую долю. Петр Петрович обвел
кругом свою руку, показывая всем билет.
Она смотрела
на мать робко и потерявшись, не отходила от нее, скрадывала
свои слезы, догадывалась о помешательстве матери и беспокойно осматривалась
кругом.
Что Павами она ощипана
кругом,
И что, бежав от них, едва не кувырком,
Не говоря уж о чужом,
На ней и
своего осталось мало перья.
Аркадий танцевал плохо, как мы уже знаем, а Базаров вовсе не танцевал: они оба поместились в уголке; к ним присоединился Ситников. Изобразив
на лице
своем презрительную насмешку и отпуская ядовитые замечания, он дерзко поглядывал
кругом и, казалось, чувствовал истинное наслаждение. Вдруг лицо его изменилось, и, обернувшись к Аркадию, он, как бы с смущением, проговорил: «Одинцова приехала».
Люди судорожно извивались, точно стремясь разорвать цепь
своих рук; казалось, что с каждой секундой они кружатся все быстрее и нет предела этой быстроте; они снова исступленно кричали, создавая облачный вихрь, он расширялся и суживался, делая сумрак светлее и темней; отдельные фигуры, взвизгивая и рыча, запрокидывались назад, как бы стремясь упасть
на пол вверх лицом, но вихревое вращение
круга дергало, выпрямляло их, — тогда они снова включались в серое тело, и казалось, что оно, как смерч, вздымается вверх выше и выше.
Самгин мог бы сравнить себя с фонарем
на площади: из улиц торопливо выходят, выбегают люди; попадая в
круг его света, они покричат немножко, затем исчезают, показав ему
свое ничтожество. Они уже не приносят ничего нового, интересного, а только оживляют в памяти знакомое, вычитанное из книг, подслушанное в жизни. Но убийство министра было неожиданностью, смутившей его, — он, конечно, отнесся к этому факту отрицательно, однако не представлял, как он будет говорить о нем.
Вскрикивая, он черпал горстями воду, плескал ее в сторону Марины, в лицо
свое и
на седую голову. Люди вставали с пола, поднимая друг друга за руки, под мышки, снова становились в
круг, Захарий торопливо толкал их, устанавливал, кричал что-то и вдруг, закрыв лицо ладонями, бросился
на пол, — в
круг вошла Марина, и люди снова бешено, с визгом, воем, стонами, завертелись, запрыгали, как бы стремясь оторваться от пола.
Она заплетает
свои лунные волосы в длинную косу и укладывает ее
на голове в три
круга, это делает ее очень высокой, гораздо выше отца.
От этого он в
кругу своих знакомых играл роль большой сторожевой собаки, которая лает
на всех, не дает никому пошевелиться, но которая в то же время непременно схватит
на лету кусок мяса, откуда и куда бы он ни летел.
Богат и славен Кочубей.
Его луга необозримы;
Там табуны его коней
Пасутся вольны, нехранимы.
Кругом Полтавы хутора
Окружены его садами,
И много у него добра,
Мехов, атласа, серебра
И
на виду, и под замками.
Но Кочубей богат и горд
Не долгогривыми конями,
Не златом, данью крымских орд,
Не родовыми хуторами, —
Прекрасной дочерью
своейГордится старый Кочубей.
Тиха украинская ночь.
Прозрачно небо. Звезды блещут.
Своей дремоты превозмочь
Не хочет воздух. Чуть трепещут
Сребристых тополей листы.
Луна спокойно с высоты
Над Белой-Церковью сияет
И пышных гетманов сады
И старый замок озаряет.
И тихо, тихо всё
кругом;
Но в замке шепот и смятенье.
В одной из башен, под окном,
В глубоком, тяжком размышленье,
Окован, Кочубей сидит
И мрачно
на небо глядит.
«…Он, воротясь домой после обеда в артистическом
кругу, — читал Райский вполголоса
свою тетрадь, — нашел у себя
на столе записку, в которой было сказано: „Навести меня, милый Борис: я умираю!.. Твоя Наташа“.
Вера через полчаса после
своего обморока очнулась и поглядела вокруг. Ей освежил лицо холодный воздух из отворенного окна. Она привстала, озираясь
кругом, потом поднялась, заперла окно, дошла, шатаясь, до постели и скорее упала, нежели легла
на нее, и оставалась неподвижною, покрывшись брошенным туда ею накануне большим платком.
На всякую другую жизнь у него не было никакого взгляда, никаких понятий, кроме тех, какие дают
свои и иностранные газеты. Петербургские страсти, петербургский взгляд, петербургский годовой обиход пороков и добродетелей, мыслей, дел, политики и даже, пожалуй, поэзии — вот где вращалась жизнь его, и он не порывался из этого
круга, находя в нем полное до роскоши удовлетворение
своей натуре.
— Вы все говорите «тайну»; что такое «восполнивши тайну
свою»? — спросил я и оглянулся
на дверь. Я рад был, что мы одни и что
кругом стояла невозмутимая тишина. Солнце ярко светило в окно перед закатом. Он говорил несколько высокопарно и неточно, но очень искренно и с каким-то сильным возбуждением, точно и в самом деле был так рад моему приходу. Но я заметил в нем несомненно лихорадочное состояние, и даже сильное. Я тоже был больной, тоже в лихорадке, с той минуты, как вошел к нему.
Вечером я предложил в
своей коляске место французу, живущему в отели, и мы отправились далеко в поле, через С.-Мигель, оттуда заехали
на Эскольту, в наше вечернее собрание, а потом к губернаторскому дому
на музыку.
На площади,
кругом сквера, стояли экипажи. В них сидели гуляющие. Здесь большею частью гуляют сидя. Я не последовал этому примеру, вышел из коляски и пошел бродить по площади.
Подите с ними! Они стали ссылаться
на свои законы, обычаи.
На другое утро приехал Кичибе и взял ответ к губернатору. Только что он отвалил, явились и баниосы, а сегодня, 11 числа, они приехали сказать, что письмо отдали, но что из Едо не получено и т. п. Потом заметили, зачем мы ездим
кругом горы Паппенберга. «Так хочется», — отвечали им.
Он возвысился не
на счет соседних городов: Амоя, Нингпо и Фу-Чу-Фу; эти места имели
свой круг деятельности,
свой род товаров, и все это имеют до сих пор.
Подходя к перевозу, мы остановились посмотреть прелюбопытную машину, которая качала из бассейна воду вверх
на террасы для орошения полей. Это — длинная, движущаяся
на своей оси лестница, ступеньки которой загребали воду и тащили вверх. Машину приводила в движение корова, ходя по вороту
кругом. Здесь, как в Японии, говядину не едят: недостало бы мест для пастбищ; скота держат столько, сколько нужно для работы, от этого и коровы не избавлены от ярма.
Здесь пока, до начала горы, растительность была скудная, и дачи, с опаленною
кругом травою и тощими кустами, смотрели жалко. Они с закрытыми
своими жалюзи, как будто с закрытыми глазами, жмурились от солнца.
Кругом немногие деревья и цветники, неудачная претензия
на сад, делали эту наготу еще разительнее. Только одни исполинские кусты алоэ, вдвое выше человеческого роста, не боялись солнца и далеко раскидывали
свои сочные и колючие листья.
Близ него валялись две утки, одна с выеденным желудком;
кругом ее тучей носились и жужжали мухи, лакомые до падали; другая была еще не тронута;
на ней-то Михелька Керн основывал
свои надежды.
— Вот, вот так! — учил он, опускаясь
на пол. — Ай, ай! — закричал он потом, ища руками
кругом, за что бы ухватиться. Его потащило с горы, а он стремительно домчался вплоть до меня…
на всегда готовом экипаже. Я только что успел подставить ноги, чтоб он
своим ростом и дородством не сокрушил меня.
Смех, которым ответил адвокат
на замечание Нехлюдова о том, что суд не имеет значения, если судейские могут по
своему произволу применять или не применять закон, и интонация, с которой он произнес слова: «философия» и «общие вопросы», показали Нехлюдову, как совершенно различно он и адвокат и, вероятно, и друзья адвоката смотрят
на вещи, и как, несмотря
на всё
свое теперешнее удаление от прежних
своих приятелей, как Шенбок, Нехлюдов еще гораздо дальше чувствует себя от адвоката и людей его
круга.
И для того чтобы не терять
своего значения в жизни, она инстинктивно держалась такого
круга людей, которые смотрели
на жизнь так же, как и она.
— Может, и болесть, а может, и нет, — таинственно ответила Марья Степановна и, в
свою очередь, оглядевшись
кругом, рассказала Данилушке всю историю пребывания Привалова в Узле, причем, конечно, упомянула и о контрах, какие вышли у Василия Назарыча с Сережей, и закончила
свой рассказ жалобами
на старшую дочь, которая вся вышла в отца и, наверно, подвела какую-нибудь штуку Сереже.
Хиония Алексеевна готова была даже заплакать от волнения и благодарности. Половодова была одета, как всегда, богато и с тем вкусом, как унаследовала от
своей maman. Сама Антонида Ивановна разгорелась
на морозе румянцем во всю щеку и была так заразительно свежа сегодня, точно разливала
кругом себя молодость и здоровье. С этой женщиной ворвалась в гостиную Хионии Алексеевны первая слабая надежда, и ее сердце задрожало при мысли, что, может быть, еще не все пропало, не все кончено…
Привалов по целым часам лежал неподвижно
на своей кушетке или, как маятник, бродил из угла в угол. Но всего хуже, конечно, были ночи, когда все
кругом затихало и безысходная тоска наваливалась
на Привалова мертвым гнетом. Он тысячу раз перебирал все, что пережил в течение этого лета, и ему начинало казаться, что все это было только блестящим, счастливым сном, который рассеялся как туман.
Старик поднялся со
своего кресла,
на цыпочках подбежал притворить двери кабинета, еще раз огляделся
кругом и, наклонившись к самому уху Привалова, шепотом говорил...
— Ах, самую простую вещь, Сергей Александрыч… Посмотрите
кругом, везде мертвая скука. Мужчины убивают время, по крайней мере, за картами, а женщинам даже и это плохо удается. Я иногда завидую
своему мужу, который бежит из дому, чтобы провести время у Зоси. Надеюсь, что там ему веселее, чем дома, и я нисколько не претендую
на него…
Девушка осмотрела
кругом комнату, точно заранее прощаясь с дорогими стенами, а потом остановила глаза
на отце. Этот пристальный, глубокий взгляд, полный какой-то загадочной решимости, окончательно смутил Василья Назарыча, и он нерешительно потер
свое колено.
При лунном свете
на воротах можно было прочесть: «Грядет час в онь же…» Старцев вошел в калитку, и первое, что он увидел, это белые кресты и памятники по обе стороны широкой аллеи и черные тени от них и от тополей; и
кругом далеко было видно белое и черное, и сонные деревья склоняли
свои ветви над белым.
Очень характерно, что Л. Толстой и тогда, когда писал «Войну и мир», и тогда, когда писал
свои нравственно-религиозные трактаты, был безнадежно замкнут в
кругу частной точки зрения
на жизнь, не желающей знать ничего, кроме индивидуальной жизни, ее радостей и горестей, ее совершенств или несовершенств.
Господа, — воскликнул я вдруг от всего сердца, — посмотрите
кругом на дары Божии: небо ясное, воздух чистый, травка нежная, птички, природа прекрасная и безгрешная, а мы, только мы одни безбожные и глупые и не понимаем, что жизнь есть рай, ибо стоит только нам захотеть понять, и тотчас же он настанет во всей красоте
своей, обнимемся мы и заплачем…
— В Сицилию! Батюшка, ваше превосходительство, — потерялся штабс-капитан, — да ведь вы видели! — обвел он обеими руками
кругом, указывая
на свою обстановку, — а маменька-то, а семейство-то?
Ночь была ясная. Одна сторона реки была освещена, другая — в тени. При лунном свете листва деревьев казалась посеребренной, стволы — белесовато-голубыми, а тени — черными. Кусты тальника низко склонились над водой, точно они хотели скрыть что-то около
своих берегов.
Кругом было тихо, безмолвно, только река слабо шумела
на перекатах.
Внутренность рощи, влажной от дождя, беспрестанно изменялась, смотря по тому, светило ли солнце, или закрывалось облаком; она то озарялась вся, словно вдруг в ней все улыбнулось: тонкие стволы не слишком частых берез внезапно принимали нежный отблеск белого шелка, лежавшие
на земле мелкие листья вдруг пестрели и загорались червонным золотом, а красивые стебли высоких кудрявых папоротников, уже окрашенных в
свой осенний цвет, подобный цвету переспелого винограда, так и сквозили, бесконечно путаясь и пересекаясь перед глазами; то вдруг опять все
кругом слегка синело: яркие краски мгновенно гасли, березы стояли все белые, без блеску, белые, как только что выпавший снег, до которого еще не коснулся холодно играющий луч зимнего солнца; и украдкой, лукаво, начинал сеяться и шептать по лесу мельчайший дождь.
На другой день Чертопханов вместе с Лейбой выехал из Бессонова
на крестьянской телеге. Жид являл вид несколько смущенный, держался одной рукой за грядку и подпрыгивал всем
своим дряблым телом
на тряском сиденье; другую руку он прижимал к пазухе, где у него лежала пачка ассигнаций, завернутых в газетную бумагу; Чертопханов сидел, как истукан, только глазами поводил
кругом и дышал полной грудью; за поясом у него торчал кинжал.
Войницын, который до того времени неподвижно и прямо сидел
на своей лавке, с ног до головы обливаясь горячей испариной и медленно, но бессмысленно поводя
кругом глазами, вставал, торопливо застегивал
свой вицмундир доверху и пробирался боком к экзаменаторскому столу.
Признаться сказать, ни в какое время года Колотовка не представляет отрадного зрелища; но особенно грустное чувство возбуждает она, когда июльское сверкающее солнце
своими неумолимыми лучами затопляет и бурые, полуразметанные крыши домов, и этот глубокий овраг, и выжженный, запыленный выгон, по которому безнадежно скитаются худые, длинноногие курицы, и серый осиновый сруб с дырами вместо окон, остаток прежнего барского дома,
кругом заросший крапивой, бурьяном и полынью и покрытый гусиным пухом, черный, словно раскаленный пруд, с каймой из полувысохшей грязи и сбитой набок плотиной, возле которой,
на мелко истоптанной, пепеловидной земле овцы, едва дыша и чихая от жара, печально теснятся друг к дружке и с унылым терпеньем наклоняют головы как можно ниже, как будто выжидая, когда ж пройдет наконец этот невыносимый зной.
Много видал он
на своем веку, пережил не один десяток мелких дворян, заезжавших к нему за «очищенным», знает все, что делается
на сто верст
кругом, и никогда не пробалтывается, не показывает даже виду, что ему и то известно, чего не подозревает самый проницательный становой.
Картина была чудесная: около огней дрожало и как будто замирало, упираясь в темноту, круглое красноватое отражение; пламя, вспыхивая, изредка забрасывало за черту того
круга быстрые отблески; тонкий язык света лизнет голые сучья лозника и разом исчезнет; острые, длинные тени, врываясь
на мгновенье, в
свою очередь добегали до самых огоньков: мрак боролся со светом.