Неточные совпадения
По осени у старого
Какая-то глубокая
На шее рана сделалась,
Он трудно умирал:
Сто дней не ел; хирел да сох,
Сам над собой подтрунивал:
— Не правда ли, Матренушка,
На комара корёжского
Костлявый я похож?
— Да вот
комара за семь верст ловили, — начали было головотяпы, и вдруг им сделалось так смешно, так смешно… Посмотрели они друг
на дружку и прыснули.
Началось с того, что Волгу толокном замесили, потом теленка
на баню тащили, потом в кошеле кашу варили, потом козла в соложеном тесте [Соложёное тесто — сладковатое тесто из солода (солод — слад), то есть из проросшей ржи (употребляется в пивоварении).] утопили, потом свинью за бобра купили да собаку за волка убили, потом лапти растеряли да по дворам искали: было лаптей шесть, а сыскали семь; потом рака с колокольным звоном встречали, потом щуку с яиц согнали, потом
комара за восемь верст ловить ходили, а
комар у пошехонца
на носу сидел, потом батьку
на кобеля променяли, потом блинами острог конопатили, потом блоху
на цепь приковали, потом беса в солдаты отдавали, потом небо кольями подпирали, наконец утомились и стали ждать, что из этого выйдет.
Задумались головотяпы: надул курицын сын рукосуй! Сказывал, нет этого князя глупее — ан он умный! Однако воротились домой и опять стали сами собой устраиваться. Под дождем онучи сушили,
на сосну Москву смотреть лазили. И все нет как нет порядку, да и полно. Тогда надоумил всех Пётра
Комар.
Волнение было подавлено сразу; в этой недавно столь грозно гудевшей толпе водворилась такая тишина, что можно было расслышать, как жужжал
комар, прилетевший из соседнего болота подивиться
на «сие нелепое и смеха достойное глуповское смятение».
Я надеялся, что скука не живет под чеченскими пулями; — напрасно: через месяц я так привык к их жужжанию и к близости смерти, что, право, обращал больше внимание
на комаров, — и мне стало скучнее прежнего, потому что я потерял почти последнюю надежду.
— Накаливай, накаливай его! пришпандорь кнутом вон того, того, солового, что он корячится, как корамора!» [Корамора — большой, длинный, вялый
комар; иногда залетает в комнату и торчит где-нибудь одиночкой
на стене.
— Эх, ешь те
комары! Расступись! — неистово вскрикивает Миколка, бросает оглоблю, снова нагибается в телегу и вытаскивает железный лом. — Берегись! — кричит он и что есть силы огорошивает с размаху свою бедную лошаденку. Удар рухнул; кобыленка зашаталась, осела, хотела было дернуть, но лом снова со всего размаху ложится ей
на спину, и она падает
на землю, точно ей подсекли все четыре ноги разом.
Таких примеров есть немало:
Коль слабый сильному, хоть движимый добром,
Открыть глаза
на правду покусится,
Того и жди, что то же с ним случится,
Что с
Комаром.
Зло взяло
Комара: обиды не стерпев,
Собрался, поднялся
Комар на Льва войною.
Пастух под тенью спал, надеяся
на псов,
Приметя то, змея из-под кустов
Ползёт к нему, вон высунувши жало;
И Пастуха
на свете бы не стало:
Но сжаляся над ним,
Комар, что было сил,
Сонливца укусил.
Проснувшися, Пастух змею убил;
Но прежде
Комара спросонья так хватил,
Что бедного его как не бывало.
Ничтожный прыщик
на лице повергал ее в уныние, так же как заусеницы или укус
комара. Она боялась потолстеть, похудеть, боялась грома.
— Хороших людей я не встречал, — говорил он, задумчиво и печально рассматривая вилку. — И — надоело мне у собаки блох вычесывать, — это я про свою должность. Ведь — что такое вор, Клим Иванович, если правду сказать? Мелкая заноза, именно — блоха!
Комар, так сказать. Без нужды и
комар не кусает. Конечно — есть ребята, застарелые в преступности. Но ведь все живем по нужде, а не по евангелию. Вот — явилась нужда привести фабричных
на поклон прославленному царю…
— Имею основание, — отозвался Дьякон и, гулко крякнув, поискал пальцами около уха остриженную бороду. — Не хотел рассказывать вам, но — расскажу, — обратился он к Маракуеву, сердито шагавшему по комнате. — Вы не смотрите
на него, что он такой якобы ничтожный, он — вредный, ибо хотя и слабодушен, однако — может влиять. И — вообще… Через подобного ему…
комара сын мой излишне потерпел.
Я встал отпереть дверь и тотчас же пожаловался человеку, принесшему чай,
на комаров, показывая ему следы укушений.
После завтрака я не забыл пожаловаться м-с Вельч
на комаров и просил вставить окно. «Yes, sir!» — отвечала она.
Солнце спустилось уже за только-что распустившиеся липы, и
комары роями влетали в горницу и жалили Нехлюдова. Когда он в одно и то же время кончил свою записку и услыхал из деревни доносившиеся звуки блеяния стада, скрипа отворяющихся ворот и говора мужиков, собравшихся
на сходке, Нехлюдов сказал приказчику, что не надо мужиков звать к конторе, а что он сам пойдет
на деревню, к тому двору, где они соберутся. Выпив наскоро предложенный приказчиком стакан чаю, Нехлюдов пошел
на деревню.
Комар сел ему
на лоб, правильно расставил свои ножки и медленно погрузил в его мягкое тело все свое жало.
Через час наблюдатель со стороны увидел бы такую картину:
на поляне около ручья пасутся лошади; спины их мокры от дождя. Дым от костров не подымается кверху, а стелется низко над землей и кажется неподвижным. Спасаясь от
комаров и мошек, все люди спрятались в балаган. Один только человек все еще торопливо бегает по лесу — это Дерсу: он хлопочет о заготовке дров
на ночь.
В сумерки пошел крупный дождь.
Комары и мошки сразу куда-то исчезли. После ужина стрелки легли спать, а мы с Дерсу долго еще сидели у огня и разговаривали. Он рассказывал мне о жизни китайцев
на Ното, рассказывал о том, как они его обидели — отобрали меха и ничего не заплатили.
В сумерки мы встали биваком
на гальке в надежде, что около воды нас не так будут допекать
комары.
С каждым днем
комаров и мошек становилось все меньше и меньше. Теперь они стали появляться только перед сумерками и
на рассвете. Это, вероятно, объясняется сильными росами и понижением температуры после захода солнца.
Раздался общий смех. Оказалось, что не он один, все не спали, но никому первому не хотелось вставать и раскладывать дымокуры. Минуты через две разгорелся костер. Стрелки смеялись друг над другом, опять охали и ругались. Мало-помалу
на биваке стала водворяться тишина. Миллионы
комаров и мошек облепили мой комарник. Под жужжание их я начал дремать и вскоре уснул крепким сном.
Кругом в лесу и
на поляне стояла мертвящая тишина, нарушаемая только однообразным жужжанием
комаров. Такая тишина как-то особенно гнетуще действует
на душу. Невольно сам уходишь в нее, подчиняешься ей, и, кажется, сил не хватило бы нарушить ее словом или каким-нибудь неосторожным движением.
Стало совсем темно, так темно, что в нескольких шагах нельзя уже было рассмотреть ни черной земли
на солонцах, ни темных силуэтов деревьев.
Комары нестерпимо кусали шею и руки. Я прикрыл лицо сеткой. Дерсу сидел без сетки и, казалось, совершенно не замечал их укусов.
Часам к 3 пополудни мы действительно нашли двускатный балаганчик. Сделан он был из кедрового корья какими-то охотниками так, что дым от костра, разложенного внутри, выходил по обе стороны и не позволял
комарам проникнуть внутрь помещения. Около балагана протекал небольшой ручей. Пришлось опять долго возиться с переправой лошадей
на другой берег, но наконец и это препятствие было преодолено.
Наливки: шмаровка, настоянная
на молчановке, декадентская, варенуха из бубновых валетов, аукционная, урядницкая
на комаре и таракане…
С ощущением бессилия и душевной безвкусицы я клал карандаши и альбом
на скамейку лодки и подолгу сидел без движения, глядя, как вокруг, шевеля застоявшуюся сверкающую воду, бегали долгоногие водяные
комары с светлыми чашечками
на концах лапок, как в тине тихо и томно проплывали разомлевшие лягушки или раки вспахивали хвостами мутное дно.
Пока я взбирался
на гору и подходил к избе, меня окружали тучи
комаров, буквально тучи, было темно от них, лицо и руки мои жгло, и не было возможности защищаться.
В комнатах все стены покрыты еловою зеленью, окна затянуты марлей, пахнет дымом, но
комары, несмотря ни
на что, все-таки есть и жалят бедных девочек.
Почти всё время поп Семен проводил в пустыне, передвигаясь от одной группы к другой
на собаках и оленях, а летом по морю
на парусной лодке или пешком, через тайгу; он замерзал, заносило его снегом, захватывали по дороге болезни, донимали
комары и медведи, опрокидывались
на быстрых реках лодки и приходилось купаться в холодной воде; но всё это переносил он с необыкновенною легкостью, пустыню называл любезной и не жаловался, что ему тяжело живется.
Я нарочно и много раз разрезывал зобы сейчас застреленных
на тяге вальдшнепов и всегда находил только что проглоченных мошек, больших
комаров, сумеречных бабочек и летающих жукалок.
Я тоже лег в тени дерева и пытался заснуть, но не мог: то появился
комар и запел свою монотонно звенящую песню, то муравей влез
на лицо и довольно больно ущипнул меня в щеку.
Вот он перестал, а
комар все пищит; сквозь дружное, назойливо жалобное жужжанье мух раздается гуденье толстого шмеля, который то и дело стучится головой о потолок; петух
на улице закричал, хрипло вытягивая последнюю ноту, простучала телега,
на деревне скрипят ворота.
— В лесу починивать?.. Ну будет, не валяй дурака… А ты купи маленькие вески, есть такие, в футляре. Нельзя же с безменом ходить по промыслам. Как раз влопаешься. Вот все вы такие, мужланы:
на комара с обухом. Три рубля
на вески пожалел, а головы не жаль… Да смотри, моего золота не шевели: порошину тронешь — башка прочь.
— Ах, ешь тебя мухи с
комарами! — кричал Иван Семеныч, избочениваясь и притопывая ногами
на месте. — Ахти… хти, хти…
Милая моя сестрица, ходившая также иногда с своей Парашей
на уженье, не находила в этом никакого удовольствия, и
комары скоро прогоняли ее домой.
Мать ожидала нас
на дворе, сидя, при дымном костре от
комаров, за самоваром и чайным прибором.
Наконец
комары буквально одолели нас, и мы с матерью ушли в свою комнату без дверей и окон, а как она не представляла никакой защиты, то сели
на кровать под рединный полог, и хотя душно было сидеть под ним, но зато спокойно.
Но зато обе гостьи каждый вечер ходили удить со мной
на озеро; удить они не умели, а потому и рыбы выуживали мало; к тому же
комары так нападали
на них, особенно
на солнечном закате, что они бросали удочки и убегали домой; весьма неохотно, но и я, совершенно свыкшийся с
комарами, должен был возвращаться также домой.
На другой день поутру, хорошенько выспавшись под одним пологом с милой моей сестрицей, мы встали бодры и веселы. Мать с удовольствием заметила, что следы вчерашних уязвлений, нанесенных мне злыми
комарами, почти прошли; с вечера натерли мне лицо, шею и руки каким-то составом; опухоль опала, краснота и жар уменьшились. Сестрицу же
комары мало искусали, потому что она рано улеглась под наш полог.
— И мне уж позвольте, — сказал кучер. Он был старик, но еще крепкий и довольно красивый из себя. — Не знаю, как вашего табаку, а нашего так они не любят, — продолжал он, выпуская изо рта клубы зеленоватого дыма, и
комары действительно полетели от него в разные стороны; он потом пустил струю и
на лошадей, и с тех
комары слетели.
— В мурье-то у него —
на клопах да
на комарах! Я бы тебя
на мягкую постельку уложила, побаюкала бы и полюлюкала!.. Что это переловил ребят-то? — прибавила она, показывая головой
на раскольников.
Село Учня стояло в страшной глуши. Ехать к нему надобно было тридцативерстным песчаным волоком, который начался верст через пять по выезде из города, и сразу же пошли по сторонам вековые сосны, ели, березы, пихты, — и хоть всего еще был май месяц, но уже целые уймы
комаров огромной величины садились
на лошадей и ездоков. Вихров сначала не обращал
на них большого внимания, но они так стали больно кусаться, что сейчас же после укуса их
на лице и
на руках выскакивали прыщи.
За фабрикой, почти окружая ее гнилым кольцом, тянулось обширное болото, поросшее ельником и березой. Летом оно дышало густыми, желтыми испарениями, и
на слободку с него летели тучи
комаров, сея лихорадки. Болото принадлежало фабрике, и новый директор, желая извлечь из него пользу, задумал осушить его, а кстати выбрать торф. Указывая рабочим, что эта мера оздоровит местность и улучшит условия жизни для всех, директор распорядился вычитать из их заработка копейку с рубля
на осушение болота.
И если
комар или муха ему садилась
на нос, чтобы пить его кровь, то они тоже сейчас были пожираемы небесным огнем…
На третий день, когда они молча удили, устремив неподвижный взор
на воду, сзади послышался шорох. Александр обернулся и вздрогнул, как будто его укусил
комар, ни более, ни менее. Старик и девушка были тут.
После ужина и иногда ночной прогулки с кем-нибудь по саду — один я боялся ходить по темным аллеям — я уходил один спать
на полу
на галерею, что, несмотря
на миллионы ночных
комаров, пожиравших меня, доставляло мне большое удовольствие.
И вот тогда-то я ложился
на свою постель, лицом к саду, и, закрывшись, сколько возможно было, от
комаров и летучих мышей, смотрел в сад, слушал звуки ночи и мечтал о любви и счастии.
Мне стало досадно
на нее, но, несмотря
на это, серенькие с полинявшей краской перильца мостика,
на которые она оперлась, отражение в темном пруде опустившегося сука перекинутой березы, которое, казалось, хотело соединиться с висящими ветками, болотный запах, чувство
на лбу раздавленного
комара и ее внимательный взгляд и величавая поза — часто потом совершенно неожиданно являлись вдруг в моем воображении.