Неточные совпадения
Мелькнуло у него тоже, что этот высокий пан, вероятно, друг и приспешник пану
на диване, как бы «телохранитель его», и что маленький пан
с трубкой, конечно, командует паном высоким.
Бахарев затянулся, осветил комнату разгоревшимся табаком, потом, спустив
трубку с колен, лениво, но
с особенным тщанием и ловкостью осадил большим пальцем правой ноги поднявшийся из нее пепел и, тяжело вздохнув, побрел неслышными шагами
на диван.
Павел велел Ивану подать чаю и
трубок. Анну Ивановну, как самую почетную гостью, посадили
на диване; около нее сел почти
с каким-то благоговением Неведомов.
Я скоро понял, в чем дело, и
с страшной головной болью, расслабленный, долго лежал
на диване,
с тупым вниманием вглядываясь в герб Бостонжогло, изображенный
на четвертке, в валявшуюся
на полу
трубку, окурки и остатки кондитерских пирожков, и
с разочарованием грустно думал: «Верно, я еще не совсем большой, если не могу курить, как другие, и что, видно, мне не судьба, как другим, держать чубук между средним и безымянным пальцем, затягиваться и пускать дым через русые усы».
Людмила тем временем стояла около Ченцова, помещавшегося
на диване в очень нецеремонной позе и курившего
трубку с длинным-длинным чубуком.
Гордей Евстратыч осторожно присел
на самый кончик
дивана, в самых ногах у Порфира Порфирыча, от которого так и разило перегорелой водкой. Порфир Порфирыч набил глиняную
трубку с длиннейшим чубуком «Жуковым» и исчез
на время в клубах дыма.
Раз, часу во втором утра, Бегушев сидел, по обыкновению, в одной из внутренних комнат своих, поджав ноги
на диване, пил кофе и курил из длинной
трубки с очень дорогим янтарным мундштуком: сигар Бегушев не мог курить по крепости их, а папиросы презирал.
И так, успокоив теперь вполне свою совесть, взялся он за
трубку, набил ее и, только что начал порядочно раскуривать, — быстро вскочил
с дивана,
трубку отбросил, живо умылся, обрился, пригладился, натянул
на себя вицмундир и все прочее, захватил кое-какие бумаги и полетел в департамент.
С час времени ходил он по комнате, курил, потом бросил
трубку и сел за какую-то книжку, потом прилег
на диван, потом опять взялся за
трубку, потом опять начал бегать по комнате.
Дома, не сняв даже
с себя верхнего платья, вопреки привычке своей быть у себя по-домашнему, не взяв даже предварительно
трубки, уселся он немедленно
на диване, придвинул чернильницу, взял перо, достал лист почтовой бумаги и принялся строчить дрожащею от внутреннего волнения рукой следующее послание...
Оставшись один, Хозаров целый почти час ходил, задумавшись, по комнате; потом прилег
на диван, снова встал, выкурил
трубку и выпил водки. Видно, ему было очень скучно: он взял было журнал, но недолго начитал. «Как глупо нынче пишут, каких-то уродов выводят
на сцену!» — произнес он как бы сам
с собою, оттолкнул книгу и потом решился заговорить
с половым; но сей последний, видно, был человек неразговорчивый; вместо ответа он что-то пробормотал себе под нос и ушел. Хозаров решительно не знал, как убить время.
Выждав время, когда генеральша уехала из дому куда-то в гости, а Мотька улизнула к Савелию, Мишка смело заявился прямо в кабинет к генералу. Эта смелость удивила генерала. Он сидел
на диване в персидском халате и
с трубкой в руках читал «Сын отечества». Мишка только покосился
на длинный черешневый чубук, но возвращаться было уже поздно.
Авдей Иванович, по обыкновению, лежал
на диване и курил
трубку. Кистер поздоровался
с ним.
— Однако, мне надо кое-чем заняться… — сказал он по возможности спокойным голосом и, последний раз затянувшись
трубкой встал
с дивана,
на котором сидел, и поставил ее
на подставку.
В то время, когда все это происходило в Зиновьеве, князь Сергей Сергеевич Луговой медленно ходил по отцовскому кабинету, убранному
с тою роскошной, массивной деловитостью, которой отличалась наша седая старина. Все гости разъехались. Слуги были заняты уборкой столовой и других комнат, а князь, повторяем, удалился в свой кабинет и присел
на широкий дедовский
диван с трубкой в руке.
— Приехал я, в доме у них дым коромыслом, — повествовал старик, сидя
с трубкой в зубах
на диване своего кабинета, сидевшему перед ним смертельно бледному сыну, — два доктора.
Оленин разоблачился, надел халат, осмотрел остальные комнаты, которыми также остался доволен; вернувшись в кабинет, он приказал подать себе
трубку и, отпустив Степана, уселся
с ногами
на диван.
Резинкин, Разнесенский, Лососинин, Муха, дворовый человек и половой. Дворовый человек, хорошо одетый, развалился важно
на диване и курит
трубку; Лососинин и Муха вводят под руки Резинкина, который входит
с робостию озираясь; Гривенничкин загораживает дверь.