Неточные совпадения
На костях его плеч висел широкий
пиджак железного цвета, расстегнутый
на груди, он показывал сероватую рубаху грубого холста;
на сморщенной шее, под острым кадыком, красный, шелковый платок свернулся в жгут, платок был старенький и посекся
на складках.
Спивак взглянула
на него удивленно и, этим смутив его еще более, пригласила в комнаты. Там возилась рябая девица с наглыми глазами; среди комнаты, задумавшись, стоял Спивак с молотком в руках, без
пиджака,
на груди его, как два ордена, блестели пряжки подтяжек.
Безбедова сотрясала дрожь, ноги его подгибались; хватаясь одной рукой за стену, другой он натягивал
на плечо почти совсем оторванный рукав измятого
пиджака, рубаха тоже была разорвана, обнажая
грудь, белая кожа ее вся в каких-то пятнах.
Он курил немецкую фарфоровую трубку, дым шел из ноздрей его широкого носа, изо рта, трубка висела
на груди, между лацканами модного толстого
пиджака, и оттуда тоже шел дым.
На нем висел широкий, с чужого плеча, серый измятый
пиджак с оторванным карманом, пестренькая ситцевая рубаха тоже была разорвана
на груди; дешевые люстриновые брюки измазаны зеленой краской.
Он говорил еще что-то, но Самгин не слушал его, глядя, как водопроводчик, подхватив Митрофанова под мышки, везет его по полу к пролому в стене. Митрофанов двигался, наклонив голову
на грудь, спрятав лицо; пальто,
пиджак на нем были расстегнуты, рубаха выбилась из-под брюк, ноги волочились по полу, развернув носки.
Он долго и осторожно стягивал с широких плеч старенькое пальто, очутился в измятом
пиджаке с карманами
на груди и подпоясанном широким суконным поясом, высморкался, тщательно вытер бороду платком, причесал пальцами редкие седоватые волосы, наконец не торопясь прошел в приемную, сел к столу и — приступил к делу...
Воронов нес портрет царя, Лялечкин — икону в золоченом окладе; шляпа-котелок, привязанная шнурком за пуговицу
пиджака, тоже болталась
на груди его, он ее отталкивал иконой, а рядом с ним возвышалась лысая, в черных очках
на мертвом лице голова Ермолаева, он, должно быть, тоже пел или молился, зеленоватая борода его тряслась.
Судебный пристав, румяный, красивый человек, в великолепном мундире, с бумажкой в руке подошел к Фанарину с вопросом, по какому он делу, и, узнав, что по делу Масловой, записал что-то и отошел. В это время дверь шкапа отворилась, и оттуда вышел патриархального вида старичок, но уже не в
пиджаке, а в обшитом галунами с блестящими бляхами
на груди наряде, делавшем его похожим
на птицу.
Сделав около стола свое дело, он пошел в сторону и, скрестив
на груди руки, выставив вперед одну ногу, уставился своими насмешливыми глазами
на о. Христофора. В его позе было что-то вызывающее, надменное и презрительное и в то же время в высшей степени жалкое и комическое, потому что чем внушительнее становилась его поза, тем ярче выступали
на первый план его короткие брючки, куцый
пиджак, карикатурный нос и вся его птичья, ощипанная фигурка.
Дощаник, тяжело нагруженный бочками, мешками, ящиками, идет под парусом, —
на руле молодой мужик Панков, щеголевато одетый в
пиджак дубленой овчины, вышитый
на груди разноцветным шнурком.
Вышел со двора хозяин нашей избы и сосед наш Панков, в
пиджаке, с красным платочком
на шее, в резиновых галошах и с длинной, как вожжи, серебряной цепочкой
на груди. Он смерил Мигуна сердитым взглядом...
А войдя в комнату Тиунова, сбросил
на пол мокрый
пиджак и заметался, замахал руками, застонал, колотя себя в
грудь и голову крепко сжатыми кулаками.
Дюковский покраснел и опустил глаза. Становой забарабанил пальцем по блюдечку. Исправник закашлялся и полез зачем-то в портфель.
На одного только доктора, по-видимому, не произвело никакого впечатления напоминание об Акульке и Нане. Следователь приказал привести Николашку. Николашка, молодой долговязый парень с длинным рябым носом и впалой
грудью, в
пиджаке с барского плеча, вошел в комнату Псекова и поклонился следователю в ноги. Лицо его было сонно и заплакано. Сам он был пьян и еле держался
на ногах.
Судя по портретам, можно было заключить, что Золя в своем туалете не только не франтоват, но даже небрежен.
На портретах он по туалету смотрит каким-то мастеровым. У себя дома Золя гораздо франтоватее. Он работает в коротком
пиджаке из белой фланели. В Париже очень многие пишущие люди держатся этого домашнего видоизменения халата. Домашняя рубашка — с воротом, расшитым красной бумагой; манжеты гофрированы, так же как и
грудь. Это мне показалось немного странным…
У косяка двери с осыпавшеюся штукатуркою висит
на гвозде старый
пиджак Алеши. Заношенный, с отрепанными рукавами. Рыдания горькой жалости схватывают
грудь.