Неточные совпадения
Уже пред
выходом из-за стола, когда все закурили, камердинер Вронского подошел к нему
с письмом
на подносе.
Увидав уходившую Кити и мать, встречавшую ее
на ступеньках, Левин, раскрасневшийся после быстрого движения, остановился и задумался. Он снял коньки и догнал у
выхода сада мать
с дочерью.
На выходе из беседки Алексей Александрович, так же как всегда, говорил со встречавшимися, и Анна должна была, как и всегда, отвечать и говорить; но она была сама не своя и как во сне шла под-руку
с мужем.
Квартирная же хозяйка его, у которой он нанимал эту каморку
с обедом и прислугой, помещалась одною лестницей ниже, в отдельной квартире, и каждый раз, при
выходе на улицу, ему непременно надо было проходить мимо хозяйкиной кухни, почти всегда настежь отворенной
на лестницу.
Впрочем,
на этот раз страх встречи
с своею кредиторшей даже его самого поразил по
выходе на улицу.
Он сделал это
на следующий день; тотчас же после завтрака пошел к ней наверх и застал ее одетой к
выходу в пальто, шляпке,
с зонтиком в руках, — мелкий дождь лизал стекла окон.
Дойдя до конца проспекта, он увидал, что
выход ко дворцу прегражден двумя рядами мелких солдат. Толпа придвинула Самгина вплоть к солдатам, он остановился
с края фронта, внимательно разглядывая пехотинцев, очень захудалых, несчастненьких. Было их, вероятно, меньше двух сотен, левый фланг упирался в стену здания
на углу Невского, правый — в решетку сквера. Что они могли сделать против нескольких тысяч людей, стоявших
на всем протяжении от Невского до Исакиевской площади?
— Продолжай, — предложила Марина. Она была уже одета к
выходу — в шляпке, в перчатке по локоть
на левой руке, а в правой кожаный портфель, свернутый в трубку; стоя пред нею, Попов лепил пальцами в воздухе различные фигуры, точно беседуя
с глухонемой.
Дела шли своим чередом, как вдруг однажды перед началом нашей вечерней партии, когда Надежда Васильевна и Анна Васильевна наряжались к
выходу, а Софья Николаевна поехала гулять, взявши
с собой Николая Васильевича, чтоб завезти его там где-то
на дачу, — доложили о приезде княгини Олимпиады Измайловны. Обе тетки поворчали
на это неожиданное расстройство партии, но, однако, отпустили меня погулять, наказавши через час вернуться, а княгиню приняли.
Он не являлся ко мне
на дом во время болезни — раз только приходил и виделся
с Версиловым; он не тревожил, не пугал меня, сохранил передо мной ко дню и часу моего
выхода вид самой полной независимости.
Теперь сделаю резюме: ко дню и часу моего
выхода после болезни Ламберт стоял
на следующих двух точках (это-то уж я теперь наверно знаю): первое, взять
с Анны Андреевны за документ вексель не менее как в тридцать тысяч и затем помочь ей напугать князя, похитить его и
с ним вдруг обвенчать ее — одним словом, в этом роде. Тут даже составлен был целый план; ждали только моей помощи, то есть самого документа.
Место видели: говорят, хорошо.
С К. Н. Посьетом ездили: В. А. Римский-Корсаков, И. В. Фуругельм и К. И. Лосев. Место отведено
на левом мысу, при
выходе из пролива
на внутренний рейд. Сегодня говорили баниосам, что надо фрегату подтянуться к берегу, чтоб недалеко было ездить туда. Опять затруднения, совещания и наконец всегдашний ответ: «Спросим губернатора».
Мы вошли в чистые, круглые, освещенные сверху сени
с прекрасной деревянной лестницей и
выходом прямо
на дворик,
с балконом.
У
выхода из Фальсбея мы простились
с Корсаковым надолго и пересели
на шлюпку. Фосфорный блеск был так силен в воде, что весла черпали как будто растопленное серебро, в воздухе разливался запах морской влажности. Небо сквозь редкие облака слабо теплилось звездами, затмеваемыми лунным блеском.
Но один потерпел при
выходе какое-то повреждение, воротился и получил помощь от жителей: он был так тронут этим, что,
на прощанье, съехал
с людьми
на берег, поколотил и обобрал поселенцев. У одного забрал всех кур, уток и тринадцатилетнюю дочь, у другого отнял свиней и жену, у старика же Севри, сверх того, две тысячи долларов — и ушел. Но прибывший вслед за тем английский военный корабль дал об этом знать
на Сандвичевы острова и в Сан-Франциско, и преступник был схвачен,
с судном, где-то в Новой Зеландии.
Набатов побежал за снегом. Марья Павловна достала валерьяновые капли и предлагала ему, но он, закрыв глаза, отталкивал ее белой похудевшей рукой и тяжело и часто дышал. Когда снег и холодная вода немного успокоили его, и его уложили
на ночь, Нехлюдов простился со всеми и вместе
с унтер-офицером, пришедшим за ним и уже давно дожидавшимся его, пошел к
выходу.
На самом
выходе к Нехлюдову подошел надзиратель
с крестами и медалями и неприятным, вкрадчивым лицом и таинственно передал ему записку.
В двери главного
выхода отворилась калитка, и, переступив через порог калитки
на двор, солдаты
с арестанткой вышли из ограды и пошли городом посередине мощеных улиц.
Но, взглянув
на часы, он увидал, что теперь уже некогда, и надо торопиться, чтобы не опоздать к
выходу партии. Второпях собравшись и послав
с вещами швейцара и Тараса, мужа Федосьи, который ехал
с ним, прямо
на вокзал, Нехлюдов взял первого попавшегося извозчика и поехал в острог. Арестантский поезд шел за два часа до почтового,
на котором ехал Нехлюдов, и потому он совсем рассчитался в своих номерах, не намереваясь более возвращаться.
«Нет, не мог сказать главного, — думал Нехлюдов, направляясь вместе
с народом к
выходу. — Я не сказал ей, что женюсь
на ней. Не сказал, а сделаю это», думал он.
В тот день, когда
на выходе с этапа произошло столкновение конвойного офицера
с арестантами из-за ребенка, Нехлюдов, ночевавший
на постоялом дворе, проснулся поздно и еще засиделся за письмами, которые он готовил к губернскому городу, так что выехал
с постоялого двора позднее обыкновенного и не обогнал партию дорогой, как это бывало прежде, а приехал в село, возле которого был полуэтап, уже сумерками.
Ляховский встретил известие о
выходе Зоси замуж за Привалова
с поразившим всех спокойствием, даже больше, почти совсем безучастно. Старик только что успел оправиться от своей болезни и бродил по водам при помощи костылей; болезнь сильно повлияла
на его душевный склад и точно придавила в нем прежнюю энергию духа. Одним словом, в прежнем Ляховском чего-то недоставало.
Хина в сопровождении Верочки успела торопливо обежать несколько комнат под благовидным предлогом, что ошиблась
выходом. Ее одолевала жажда взглянуть
на те вещи, которые пойдут
с молотка.
Столь разнохарактерные явления, как империализм в политике и теософия в духовной жизни, одинаково симптоматичны для тяготения к
выходу за пределы европейской культуры, к движению
с Запада
на Восток.
И
с этими словами вдруг вышел из кухни. А Феня
выхода этого испугалась чуть не больше еще, чем когда он давеча вбежал и бросился
на нее.
По
выходе из гор течение реки Квандагоу становится тихим и спокойным. Река блуждает от одного края долины к другому, рано начинает разбиваться
на пороги и соединяется
с рекой Амагу почти у самого моря.
После Кумуху в последовательном порядке идет опять ряд мелких горных речек
с удэгейскими названиями: Сюэн (по-русски Сваин,
на картах — река Бабкова), потом Омосо, Илянту и Яктыга. В истоках Омосо есть гора
с голой вершиной, которая поэтому и названа Голой. Другая гора, Высокая, находится недалеко от моря, между реками Омосо и Илянту. Участок берега моря от реки Кумуху к северу до мыса Сосунова занят
выходами гранитов, гнейсов и сиенитов.
На реке Гага, как раз против притока Ада, в 5 км от моря, есть теплый ключ. Окружающая его порода — диабаз. Здесь, собственно говоря, два ключа: горячий и холодный. Оба они имеют
выходы на дне небольшого водоема, длина которого равна 2 м, ширина 5 м и глубина 0,6 м. Со дна
с шипением выделяется сероводород. Температура воды +28,1°;
на поверхности земли, около резервуара, была +12°. Температура воздуха +7,5°
С.
Другие
выходы каменного угля
на дневную поверхность находятся по ключику Необе,
с левой стороны Кусуна, в 25 км от моря.
Горы
на левой стороне ее крутые,
на правой — пологие и состоят из полевошпатового порфира. Около устья, у подножия речных террас, можно наблюдать
выходы мелкозернистого гранита, который в обнажениях превращался в дресвяник. Тропа идет сначала
с правой стороны реки, потом около скалы Янтун-Лаза переходит
на левый берег и отсюда взбирается
на перевал высотой в 160 м.
Несколько южнее в береговых обрывах можно наблюдать
выходы вулканического туфа
с прослойками горючей серы. Горы
с северной стороны бухты оканчиваются обрывами высотой 75–98 м
с узкой намывной полосой прибоя,
на которую море выбросило множество морской травы.
От скуки Орлов не знал, что начать. Пробовал он и хрустальную фабрику заводить,
на которой делались средневековые стекла
с картинами, обходившиеся ему дороже, чем он их продавал, и книгу он принимался писать «о кредите», — нет, не туда рвалось сердце, но другого
выхода не было. Лев был осужден праздно бродить между Арбатом и Басманной, не смея даже давать волю своему языку.
А то представитель конкурса, узнав об отлучке должника из долгового отделения, разыскивает его дома, врывается, иногда ночью, в семейную обстановку и
на глазах жены и детей вместе
с полицией сам везет его в долговое отделение. Ловили должников
на улицах, в трактирах, в гостях, даже при
выходе из церкви!
На Тверской, против Брюсовского переулка, в семидесятые и в начале восьмидесятых годов, почти рядом
с генерал-губернаторским дворцом, стоял большой дом Олсуфьева — четырехэтажный,
с подвальными этажами, где помещались лавки и винный погреб. И лавки и погребок имели два
выхода:
на улицу и во двор — и торговали
на два раствора.
Еще в семи — и восьмидесятых годах он был таким же, как и прежде, а то, пожалуй, и хуже, потому что за двадцать лет грязь еще больше пропитала пол и стены, а газовые рожки за это время насквозь прокоптили потолки, значительно осевшие и потрескавшиеся, особенно в подземном ходе из общего огромного зала от входа
с Цветного бульвара до
выхода на Грачевку.
Харитона Артемьевича не было дома, — он уехал куда-то по делам в степь. Агния уже третий день гостила у Харитины. К вечеру она вернулась, и Галактион удивился, как она постарела за каких-нибудь два года. После
выхода замуж Харитины у нее не осталось никакой надежды, — в Заполье редко старшие сестры выходили замуж после младших. Такой уж установился обычай. Агния, кажется, примирилась
с своею участью христовой невесты и мало обращала
на себя внимания. Не для кого было рядиться.
— Вот хоть бы взять ваше сальное дело, Тарас Семеныч: его песенка тоже спета, то есть в настоящем его виде. Вот у вас горит керосиновая лампа — вот где смерть салу. Теперь керосин все: из него будут добывать все смазочные масла; остатки пойдут
на топливо. Одним словом, громаднейшее дело. И все-таки есть
выход… Нужно основать стеариновую фабрику
с попутным производством разных химических продуктов, маргариновый завод. И всего-то будет стоить около миллиона. Хотите, я сейчас подсчитаю?
Мысль была обидная и расстраивала писаря, хотя благодаря разговору
с Ермилычем у него явилась слабая надежда
на что-то лучшее,
на возможность какого-то
выхода.
Лопахин(взглянув
на часы). Если ничего не придумаем и ни к чему не придем, то двадцать второго августа и вишневый сад, и все имение будут продавать
с аукциона. Решайтесь же! Другого
выхода нет, клянусь вам. Нет и нет.
Она отучает его мало-помалу от домовитости, то есть того самого качества, которое нужно беречь в каторжном больше всего, так как по
выходе из тюрьмы он становится самостоятельным членом колонии, где
с первого же дня требуют от него,
на основании закона и под угрозой наказания, чтобы он был хорошим хозяином и добрым семьянином.
Если бы была какая-нибудь возможность отнять у ссыльного надежду
на побег как
на единственный способ изменить свою судьбу, вернуться
с погоста, то его отчаяние, не находя
выхода, быть может, проявляло бы себя как-нибудь иначе и, конечно, в более жестокой и ужасной форме, чем побег.
Пешком эта охота слишком тяжела, и потому для отысканья русачьих маликов надобно ездить верхом, а всего лучше в легких санях; разбирать путаницы всех жировок, или жиров, и ходов не должно, а надобно объезжать их кругом и считать входы и
выходы: если нет лишнего
выхода — русак лежит тут, в жирах, что, впрочем, бывает довольно редко; отыскав же
выход и увидя, наконец, что заяц начал метать петли, охотник должен уже пешком,
с ружьем наготове и
с взведенными курками, идти по малику: логово где-нибудь недалеко, и надобно не зевать и не слишком заглядываться
на свежесть следов, а смотреть, нет ли сметки вбок и не лежит ли русак где-нибудь в стороне.
Максим
на своих костылях и рядом
с ним Петр об руку
с Иохимом тихо двигались вдоль улицы, которая вела к
выходу в поле.
Путешествие наше близилось к концу. Сплошная тайга кончилась и начались перелески, чередующиеся
с полянами.
С высоты птичьего полета граница тайги, по
выходе в долину Амура, представляется в виде ажурных кружев. Чем ближе к горам, тем они казались плотнее, и чем ближе к Амуру, тем меньше было древесной растительности и больше луговых пространств. Лес как-то разбился
на отдельные куртины, отошедшие в стороны от Хунгари.
Записка была написана наскоро и сложена кое-как, всего вероятнее, пред самым
выходом Аглаи
на террасу. В невыразимом волнении, похожем
на испуг, князь крепко зажал опять в руку бумажку и отскочил поскорей от окна, от света, точно испуганный вор; но при этом движении вдруг плотно столкнулся
с одним господином, который очутился прямо у него за плечами.
На другой или
на третий день после переезда Епанчиных,
с утренним поездом из Москвы прибыл и князь Лев Николаевич Мышкин. Его никто не встретил в воксале; но при
выходе из вагона князю вдруг померещился странный, горячий взгляд чьих-то двух глаз, в толпе, осадившей прибывших
с поездом. Поглядев внимательнее, он уже ничего более не различил. Конечно, только померещилось; но впечатление осталось неприятное. К тому же князь и без того был грустен и задумчив и чем-то казался озабоченным.
— Во-первых, я вам не «милостивый государь», а во-вторых, я вам никакого объяснения давать не намерен, — резко ответил ужасно разгорячившийся Иван Федорович, встал
с места и, не говоря ни слова, отошел к
выходу с террасы и стал
на верхней ступеньке, спиной к публике, — в величайшем негодовании
на Лизавету Прокофьевну, даже и теперь не думавшую трогаться
с своего места.
Вдруг Ипполит поднялся, ужасно бледный и
с видом страшного, доходившего до отчаяния стыда
на искаженном своем лице. Это выражалось преимущественно в его взгляде, ненавистно и боязливо глянувшем
на собрание, и в потерянной, искривленной и ползучей усмешке
на вздрагивавших губах. Глаза он тотчас же опустил и побрел, пошатываясь и всё так же улыбаясь, к Бурдовскому и Докторенку, которые стояли у
выхода с террасы; он уезжал
с ними.
Захватив
с собой топор, Родион Потапыч спустился один в шахту. В последний раз он полюбовался открытой жилой, а потом поднялся к штольне. Здесь он прошел к
выходу в Балчуговку и подрубил стойки, то же самое сделал в нескольких местах посредине и у самой шахты, где входила рудная вода. Земля быстро обсыпалась, преграждая путь стекавшей по штольне воде. Кончив эту работу, старик спокойно поднялся наверх и через полчаса вел Матюшку
на Фотьянку, чтобы там передать его в руки правосудия.
Постояв
с минуту, старик махнул рукой и побрел к
выходу. Аристашка потом уверял, что Лука Назарыч плакал.
На площади у памятника старика дожидался Овсянников. Лука Назарыч шел без шапки, седые волосы развевались, а он ничего не чувствовал. Завидев верного крепостного слугу, он только махнул рукой: дескать, все кончено.