Неточные совпадения
«Куски рваной холстины ни в каком случае не возбудят подозрения; кажется, так, кажется, так!» — повторял он, стоя среди комнаты, и с напряженным до
боли вниманием стал опять высматривать кругом,
на полу и везде, не забыл ли еще чего-нибудь?
Особенно один старик-негр привлек мое
внимание: у него
болела нога, и он лежал, растянувшись посредине двора и опершись
на локоть, лицом прямо к солнцу.
— Вот я и домой пришел! — говорил он, садясь
на лавку у дверей и не обращая никакого
внимания на присутствующих. — Вишь, как растянул вражий сын, сатана, дорогу! Идешь, идешь, и конца нет! Ноги как будто переломал кто-нибудь. Достань-ка там, баба, тулуп, подостлать мне.
На печь к тебе не приду, ей-богу, не приду: ноги
болят! Достань его, там он лежит, близ покута; гляди только, не опрокинь горшка с тертым табаком. Или нет, не тронь, не тронь! Ты, может быть, пьяна сегодня… Пусть, уже я сам достану.
Прежде он только чувствовал тупое душевное страдание, но оно откладывалось в душе неясно, тревожило смутно, как ноющая зубная
боль,
на которую мы еще не обращаем
внимания.
Тем временем Елена опять заснула. Во сне она слегка стонала и вздрагивала. Доктор угадал: у ней сильно
болела голова. Порой она слегка вскрикивала и просыпалась.
На меня она взглядывала даже с досадою, как будто ей особенно тяжело было мое
внимание. Признаюсь, мне было это очень больно.
Тогда произошла грубая сцена. Петерсон разразилась безобразною бранью по адресу Шурочки. Она уже забыла о своих деланных улыбках и, вся в пятнах, старалась перекричать музыку своим насморочным голосом. Ромашов же краснел до настоящих слез от своего бессилия и растерянности, и от
боли за оскорбляемую Шурочку, и оттого, что ему сквозь оглушительные звуки кадрили не удавалось вставить ни одного слова, а главное — потому, что
на них уже начинали обращать
внимание.
Я скоро понял, в чем дело, и с страшной головной
болью, расслабленный, долго лежал
на диване, с тупым
вниманием вглядываясь в герб Бостонжогло, изображенный
на четвертке, в валявшуюся
на полу трубку, окурки и остатки кондитерских пирожков, и с разочарованием грустно думал: «Верно, я еще не совсем большой, если не могу курить, как другие, и что, видно, мне не судьба, как другим, держать чубук между средним и безымянным пальцем, затягиваться и пускать дым через русые усы».
«Имею удовольствие препроводить Вам при сем жития святых и книгу Фомы Кемпийского «О подражании Христу». Читайте все сие со
вниманием: тут Вы найдете вехи, поставленные нам
на пути к будущей жизни, о которой Вы теперь
болеете Вашей юной душой. Еще посылаю Вам книгу,
на русском языке, Сен-Мартена об истине и заблуждениях. Перевод очень верный. Если что будет затруднять Вас в понимании, спрашивайте меня. Может быть, при моей душевной готовности помогать Вам, я и сумею растолковать».
Не обращаем же мы
на них
внимания совсем не потому, чтоб внезапность упраздняла
боль, а потому, что деваться от трагедий некуда, и, следовательно, хоть жалуйся, хоть нет — все равно терпеть надо.
В то же время он почувствовал, что раны,
на которые он сгоряча не обратил
внимания, теперь причиняют ему нестерпимую
боль.
На лице его,
на котором все так быстро и живо отражалось, выразилась
боль и усиленное
внимание.
Но вдруг в середине
боль в боку, не обращая никакого
внимания на период развития дела, начинала свое сосущее дело.
Разве они мне поддержка? Одни помрут, другие выздоровеют… а я опять должён буду жить. Как? Не жизнь — судорога… разве не обидно это? Ведь я всё понимаю, только мне трудно сказать, что я не могу так жить… Их вон лечат и всякое им
внимание… а я здоровый, но ежели у меня душа
болит, — разве я их дешевле? Ты подумай — ведь я хуже холерного… у меня в сердце судороги! А ты
на меня кричишь!.. Ты думаешь, я — зверь? Пьяница — и всё тут? Эх ты… баба ты!
Если кто из бывших со мною в церкви найдет это описание неполным и не совсем точным, тот пусть припишет эти промахи головной
боли и названному душевному настроению, мешавшим мне наблюдать и подмечать… Конечно, знай я тогда, что мне придется писать роман, я не глядел бы в землю, как в описываемое утро, и не обратил бы
внимания на головную
боль!
От Мирона, которому он не верил, он поехал в больницу к Овчинникову. Получив здесь пилюли из белладонны и совет лечь в постель, он переменил лошадей и, не обращая
внимания на страшную
боль в руке, поехал в город, к городским докторам…
Всё
внимание его было обращено
на душевную
боль, которая мучила его.
Ни жалости, ни угрызений совести, ничего не чувствовал он в эту минуту. Он, видимо, даже не заметил ухода его жены. Все его
внимание, все его мысли сосредоточены были
на закрытой двери противоположной аванложи. Жгучая
боль разливалась по всем его членам. Он почти терял сознание!
Вскоре она почувствовала колотье в боку, но не обратила
на это
внимания, и хотя
боли увеличились, но, предполагая, что они следствие ее положения, она никому не говорила о них, пока не наступил час родов.
К тупой
боли, оставшейся у него в сердце, он привык, как к чему-то совершенно нормальному, и не обращал
на нее
внимания.