Неточные совпадения
Только тогда Бородавкин спохватился и понял, что шел слишком быстрыми шагами и совсем не туда, куда идти следует.
Начав собирать дани, он
с удивлением и негодованием увидел, что дворы пусты и что если встречались кой-где куры, то и те были тощие от бескормицы. Но, по обыкновению, он обсудил этот
факт не прямо, а
с своей собственной оригинальной точки зрения, то есть увидел в нем бунт, произведенный на сей раз уже не невежеством, а излишеством просвещения.
— И вообще, если бы вы
начали вашу повесть со систематического описания всего вашего вчерашнего дня
с самого утра? Позвольте, например, узнать: зачем вы отлучались из города и когда именно поехали и приехали… и все эти
факты…
Войдя к Федосье Марковне все в ту же кухню, причем «для сумления» она упросила Петра Ильича, чтобы позволил войти и дворнику, Петр Ильич
начал ее расспрашивать и вмиг попал на самое главное: то есть что Дмитрий Федорович, убегая искать Грушеньку, захватил из ступки пестик, а воротился уже без пестика, но
с руками окровавленными: «И кровь еще капала, так и каплет
с них, так и каплет!» — восклицала Феня, очевидно сама создавшая этот ужасный
факт в своем расстроенном воображении.
А
факт был тот, что Верочка, слушавшая Лопухова сначала улыбаясь, потом серьезно, думала, что он говорит не
с Марьей Алексевною, а
с нею, и не шутя, а правду, а Марья Алексевна,
с самого
начала слушавшая Лопухова серьезно, обратилась к Верочке и сказала: «друг мой, Верочка, что ты все такой букой сидишь?
Философская фраза, наделавшая всего больше вреда и на которой немецкие консерваторы стремились помирить философию
с политическим бытом Германии: «Все действительное разумно», была иначе высказанное
начало достаточной причины и соответственности логики и
фактов.
Гарибальди согласился приехать
с целью снова выдвинуть в Англии итальянский вопрос, собрать настолько денег, чтоб
начать поход в Адриатике и совершившимся
фактом увлечь Виктора-Эммануила.
— Под этими
фактами, —
начал он, — кроется весьма серьезное основание, а видимая неустойчивость — общая участь всякого народа, который социальные идеи не оставляет, как немцы, в кабинете, не перегоняет их сквозь реторту парламентских прений, как делают это англичане, а сразу берет и, прикладывает их к делу. Это общая участь! И за то уж им спасибо, что они
с таким самоотвержением представляют из себя какой-то оселок, на котором пробуется мысль человеческая. Как это можно? Помилуйте!
— Далее мне следовало бы, — продолжал он, —
начать излагать вам строго исторические
факты, окончательно утвержденные и всеми признанные; но это, полагаю, вы
с большим успехом и пользой для себя сами можете сделать, а потому вот вам сия тетрадь, которую сначала вы, господин Зверев, прочтите, а потом и ты, Мари, прочтешь.
—
Факты: мое собственное дело! — воскликнул
с увлечением Крапчик (о, как впоследствии он раскаивался, что
начал с этого проклятого собственного дела!).
Он понял, что ему ничего не нужно понимать, что не нужно ни
фактов, ни корней, ни нитей, что можно
с пустыми руками,
с одной доброй волей,
начать дело нравственного возрождения Навозного, сопровождаемое борьбою а grand spectacle, [Весьма эффектной (фр.).]
с истреблениями, разорениями, расточениями и другими принадлежностями возрождающей власти.
Факт этот навсегда останется незабвенным в сердцах всех чинов вверенной мне палаты,
начиная с меня и кончая сторожем!» Советники и ревизоры, каждый порознь, сказали: «Позвольте, вашество, и нам!
Эти бесцельные для
факта соображения отметят, может быть, слегка то неспокойное состояние,
с каким
начал я разговор.
Позвольте доложить вам, —
начал я, —
с"вьюношами"надо всегда говорить почтительно, — я вам, милостивый государь, удивляюсь; вы занимаетесь естественными науками — и до сих пор не обратили внимания на тот
факт, что все плотоядные и хищные животные, звери, птицы, все те, кому нужно отправляться на добычу, трудиться над доставлением живой пищи и себе, и своим детям… а вы ведь человека причисляете к разряду подобных животных?"–"
— Просто, как есть. По улице мостовой шла девица за водой — довольно
с меня. Вот я нынче старческие мемуары в наших исторических журналах почитываю.
Факты — так себе, ничего, а чуть только старичок
начнет выводы выводить — хоть святых вон понеси. Глупо, недомысленно, по-детски. Поэтому я и думаю, что нам, вероятно, на этом поприще не судьба.
Чтобы яснее показать это, а вместе
с тем, чтобы представить читателям некоторые
факты из первых томов «Истории Петра» г. Устрялова, мы намерены сделать в этой статье несколько кратких указаний на то состояние, в каком находилась Русь пред
началом правления Петра.
Мы упоминаем здесь об этом
факте только потому, что заметили в сатириках прошлого века наклонность подсмеиваться, во имя административных распоряжений, над сознанием простых людей,
с самого
начала враждебно взглянувших на откупа.
Мы не имеем положительных известий об этом от первых времен христианства в России; но последующее время постоянно дает нам аналогические
факты, подтверждающие мысль, что так велось и
с самого
начала.
Начать с того, что такой господин ни в каком случае не может быть совершенно умным; не может он также иметь тех добрых качеств душевных качеств, которые извиняют недостаток умственных способностей; это ясно: чтобы постоянно сохранять веселость, нужно, прежде всего, быть довольным собою и своим положением (что показывает уже некоторую ограниченность природы); но что всего важнее, необходимо чувствовать глубокое равнодушие к положению ближних: все весельчаки страшные эгоисты; это
факт.
В истории нашей поэзии
начиная с Пушкина есть один грустный
факт, который еще ждет себе полного объяснения в будущем.
Впрочем, нечего и перечислять столь недавние и общеизвестные
факты; довольно сказать, что со времени издания Пушкина, первые томы которого вышли в
начале 1855 года, наша литература оживилась весьма заметно, несмотря на громы войны, несмотря на тяжелые события, сопряженные
с войною.
— Я говорю, господа, о
факте… о тысяче вопиющих
фактов, —
начал было он снова, как вдруг, в эту самую минуту, лихо подкатила к паперти полицмейстерская пара впристяжку — и
с пролетки спрыгнул экс-гусар Гнут вместе
с жандармским адъютантом. Гремя по ступенькам своими саблями, спешно взбежали они на паперть и… красноречие Полоярова вдруг куда-то испарилось. Сам Полояров даже как будто стал немножко поменее ростом, и пальто его тоже как-то вдруг само собою застегнулось, сокрыв под собою красный кумач рубашки.
— И как это есть такие умные люди, что для них газеты лучше этих напитков, —
начал мужчина
с павлиньими перьями, наливая себе ликеру. — А по моему мнению, вы, господа почтенные, любите газеты оттого, что вам выпить не на что. Так ли я говорю? Ха-ха!.. Читают! Ну а о чем там написано? Господин в очках! Про какие
факты вы читаете? Ха-ха! Ну да брось! Будет тебе кочевряжиться! Выпей лучше!
Был он будто бы большой умница,
с огромным, но исключительно разрушительным умом, не способным ни на какое творчество Иногда — бывало это, когда он был выпивши, — Соколов вдруг отбрасывал сознательно проводимую им систему голого сообщения
фактов и хронологии, выцветшие глаза загорались насмешливым огоньком, и он
начинал...
Он
начал с того, что его, как провинциала (он говорил
с заметным акцентом на „о“), глубоко поражает и возмущает один тот уже
факт, что собравшаяся здесь лучшая часть московской интеллигенции могла выслушать, в глубоком молчании такую позорную клевету на врача и писателя, такие обвинения в шарлатанстве, лжи и т. п. только за то, что человек обнажил перед нами свою душу и рассказал, через какой ряд сомнений и ужасов он прошел за эти годы.
Основной, существенный
факт европейских событий
начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов
с запада на восток и потом
с востока на запад.