Неточные совпадения
Анна теперь уж не смущалась. Она была совершенно свободна и спокойна. Долли видела, что она теперь вполне уже оправилась от того впечатления, которое произвел на нее приезд, и взяла на себя тот поверхностный, равнодушный тон, при котором как будто
дверь в тот отдел, где
находились ее чувства и задушевные мысли, была заперта.
Мы уселись завтракать возле
двери, ведущей в угловую комнату, где
находилось человек десять молодежи, в числе которой был и Грушницкий.
На вопрос, не делатель ли он фальшивых бумажек, он отвечал, что делатель, и при этом случае рассказал анекдот о необыкновенной ловкости Чичикова: как, узнавши, что в его доме
находилось на два миллиона фальшивых ассигнаций, опечатали дом его и приставили караул, на каждую
дверь по два солдата, и как Чичиков переменил их все в одну ночь, так что на другой день, когда сняли печати, увидели, что все были ассигнации настоящие.
Стараясь быть незамеченным, я шмыгнул в
дверь залы и почел нужным прохаживаться взад и вперед, притворившись, что
нахожусь в задумчивости и совсем не знаю о том, что приехали гости. Когда гости вышли на половину залы, я как будто опомнился, расшаркался и объявил им, что бабушка в гостиной. Г-жа Валахина, лицо которой мне очень понравилось, в особенности потому, что я нашел в нем большое сходство с лицом ее дочери Сонечки, благосклонно кивнула мне головой.
— Воздуху пропустить, свежего! Да водицы бы вам, голубчик, испить, ведь это припадок-с! — И он бросился было к
дверям приказать воды, но тут же в углу, кстати,
нашелся графин с водой.
В углу, направо,
находилась кровать; подле нее, ближе к
двери, стул.
Это была большая комната, но чрезвычайно низкая, единственная, отдававшаяся от Капернаумовых, запертая
дверь к которым
находилась в стене слева.
В углу, в задней стене, или, лучше сказать, в перегородке, была запертая
дверь: там, далее, за перегородкой, должны были, стало быть,
находиться еще какие-то комнаты.
На мгновение ответа не было, но видно было, что за
дверью находилось несколько человек и как будто кого-то отталкивали.
Небольшой дворянский домик на московский манер, в котором проживала Авдотья Никитишна (или Евдоксия) Кукшина,
находился в одной из нововыгоревших улиц города ***; известно, что наши губернские города горят через каждые пять лет. У
дверей, над криво прибитою визитною карточкой, виднелась ручка колокольчика, и в передней встретила пришедших какая-то не то служанка, не то компаньонка в чепце — явные признаки прогрессивных стремлений хозяйки. Ситников спросил, дома ли Авдотья Никитишна?
Устав стоять, он обернулся, — в комнате было темно; в углу у дивана горела маленькая лампа-ночник, постель на одном диване была пуста, а на белой подушке другой постели торчала черная борода Захария. Самгин почувствовал себя обиженным, — неужели для него не
нашлось отдельной комнаты? Схватив ручку шпингалета, он шумно открыл
дверь на террасу, — там, в темноте, кто-то пошевелился, крякнув.
— Но опять вы забываете то обстоятельство, — все так же сдержанно, но как бы уже торжествуя, заметил прокурор, — что знаков и подавать было не надо, если
дверь уже стояла отпертою, еще при вас, еще когда вы
находились в саду…
Внутри фанзы, по обе стороны
двери,
находятся низенькие печки, сложенные из камня с вмазанными в них железными котлами. Дымовые ходы от этих печей идут вдоль стен под канами и согревают их. Каны сложены из плитнякового камня и служат для спанья. Они шириной около 2 м и покрыты соломенными циновками. Ходы выведены наружу в длинную трубу, тоже сложенную из камня, которая стоит немного в стороне от фанзы и не превышает конька крыши. Спят китайцы всегда голыми, головой внутрь фанзы и ногами к стене.
— Осел, и дверь-то не запер, — в каком виде чужие люди застают! стыдился бы, свинья ты этакая! — только и
нашлась сказать Марья Алексевна.
В 1905 году он был занят революционерами, обстреливавшими отсюда сперва полицию и жандармов, а потом войска. Долго не могли взять его. Наконец, поздно ночью подошел большой отряд с пушкой. Предполагалось громить дом гранатами. В трактире ярко горели огни. Войска окружили дом, приготовились стрелять, но парадная
дверь оказалась незаперта. Разбив из винтовки несколько стекол, решили штурмовать.
Нашелся один смельчак, который вошел и через минуту вернулся.
В обеих
дверях возка
находилось по маленькому четвероугольному окошечку со стеклом, заделанным наглухо.
Усадьба состояла из двух изб: новой и старой, соединенных сенями; недалеко от них
находилась людская изба, еще не покрытая; остальную часть двора занимала длинная соломенная поветь вместо сарая для кареты и вместо конюшни для лошадей; вместо крыльца к нашим сеням положены были два камня, один на другой; в новой избе не было ни
дверей, ни оконных рам, а прорублены только отверстия для них.
Когда папа пришел из флигеля и мы вместе с ним пошли к бабушке, в комнате ее уже сидела Мими около окна и с каким-то таинственно официальным выражением грозно смотрела мимо
двери. В руке ее
находилось что-то завернутое в несколько бумажек. Я догадался, что это была дробь и что бабушке уже все известно.
Шаг этот был важен для Люберцева в том отношении, что открывал ему настежь
двери в будущее. Ему дали место помощника столоначальника. Это было первое звено той цепи, которую ему предстояло пройти. Сравнительно новое его положение досталось ему довольно легко. Прошло лишь семь-восемь месяцев по выходе из школы, и он, двадцатилетний юноша, уже
находился в служебном круговороте, в качестве рычага государственной машины. Рычага маленького, почти незаметного, а все-таки…
В сущности, однако ж, в том положении, в каком он
находился, если бы и возникли в уме его эти вопросы, они были бы лишними или, лучше сказать, только измучили бы его, затемнили бы вконец тот луч, который хоть на время осветил и согрел его существование. Все равно, ему ни идти никуда не придется, ни задачи никакой выполнить не предстоит. Перед ним широко раскрыта
дверь в темное царство смерти — это единственное ясное разрешение новых стремлений, которые волнуют его.
Направо от
двери, около кривого сального стола, на котором стояло два самовара с позеленелой кое-где медью, и разложен был сахар в разных бумагах, сидела главная группа: молодой безусый офицер в новом стеганом архалуке, наверное сделанном из женского капота, доливал чайник; человека 4 таких же молоденьких офицеров
находились в разных углах комнаты: один из них, подложив под голову какую-то шубу, спал на диване; другой, стоя у стола, резал жареную баранину безрукому офицеру, сидевшему у стола.
Фаэтон между тем быстро подкатил к бульвару Чистые Пруды, и Егор Егорыч крикнул кучеру: «Поезжай по левой стороне!», а велев свернуть близ почтамта в переулок и остановиться у небольшой церкви Феодора Стратилата, он предложил Сусанне выйти из экипажа, причем самым почтительнейшим образом высадил ее и попросил следовать за собой внутрь двора, где и
находился храм Архангела Гавриила, который действительно своими колоннами, выступами, вазами, стоявшими у подножия верхнего яруса, напоминал скорее башню, чем православную церковь, — на куполе его, впрочем, высился крест; наружные стены храма были покрыты лепными изображениями с таковыми же лепными надписями на славянском языке: с западной стороны, например, под щитом, изображающим благовещение, значилось: «Дом мой — дом молитвы»; над
дверями храма вокруг спасителева венца виднелось: «Аз есмь путь и истина и живот»; около
дверей, ведущих в храм, шли надписи: «Господи, возлюблю благолепие дому твоего и место селения славы твоея».
В толпе
нашлись люди, которые прямо предлагали высадить
двери правления и насильно взять черта из рук законной власти.
За угрозой почти непосредственно последовало и исполнение: раздались удары в
двери; но ротмистр
нашелся, что сделать: он мигнул квартальному, который тотчас же выкатил пожарную трубу, взлез со шприцем на забор и пустил в толпу сильную холодную струю.
В задней стене кабинета
находилась стеклянная
дверь, которая вела во двор дома.
При самом ее начале, направо от дороги, под двумя развесистыми березами,
находилась мелочная лавочка; окна в ней уже были все заперты, но широкая полоса света падала веером из растворенной
двери на притоптанную траву и била вверх по деревьям, резко озаряя беловатую изнанку сплошных листьев.
Михайло Максимович бережно подошел к комнате, в которой
находилась Прасковья Ивановна; он тихонько отворил
дверь и увидел, что приготовленная ей дорожная постель на сундуке не была смята, что на нее никто не ложился.
Замечательнее всего, что туловище
находилось в совершенном повиновении у
двери и подымалось быстро или медленно смотря по тому, быстро ли или медленно отворяли
дверь.
Дверь, очень скромная на вид, обитая железом, вела со двора в комнату с побуревшими от сырости, исписанными углем стенами и освещенную узким окном с железною решеткой, затем налево была другая комната, побольше и почище, с чугунною печью и двумя столами, но тоже с острожным окном: это — контора, и уж отсюда узкая каменная лестница вела во второй этаж, где
находилось главное помещение.
Илье показалось, что, когда он взглянул на
дверь лавки, — за стеклом её стоял старик и, насмешливо улыбаясь, кивал ему лысой головкой. Лунёв чувствовал непобедимое желание войти в магазин, посмотреть на старика вблизи. Предлог у него тотчас же
нашёлся, — как все мелочные торговцы, он копил попадавшуюся ему в руки старую монету, а накопив, продавал её менялам по рублю двадцать копеек за рубль. В кошельке у него и теперь лежало несколько таких монет.
Горбун взглянул на него и засмеялся дребезжащим смехом. Он снова начал что-то говорить, но Илья уже не слушал его, вспоминая пережитое и думая — как всё это ловко и незаметно подбирается в жизни одно к другому, точно нитки в сети. Окружают человека случаи и ведут его, куда хотят, как полиция жулика. Вот — думал он уйти из этого дома, чтобы жить одному, — и сейчас же
находится удобный случай. Он с испугом и пристально взглянул на дядю, но в это время раздался стук в
дверь, и Терентий вскочил с места.
Градобоев (Сидоренке). Расставляй команду к окнам, к
дверям и к воротам, чтоб муха не пролетела. Хо, хо, хо! У меня пропажа не
находится! Пропажа не
находится! Вот я ему покажу, как не
находится. Я ему найду, уткну его носом в деньги-то. Смотри, скажу, смотри! Не
находятся? Видишь ты теперь? А вот, чтоб ты не обижал старых, заслуженных офицеров, я эти денежки теперь в карман. Сидоренко, бумаги с тобой, постановление писать?
Все это Анна Михайловна проговорила с таким холодным спокойствием и с таким достоинством, что Вырвич не
нашелся сказать в ответ ни слова, и красненький-раскрас-ненький молча вышел за
двери.
И вдруг, в ту самую минуту, когда мне все это припоминалось,
дверь нашей комнаты отворилась, и перед нами очутился расторопный малый в мундире помощника участкового надзирателя. Оказалось, что мы
находимся у него на квартире, что мы ничего не украли, никого не убили, а просто-напросто в безобразном виде шатались ночью по улице.
Рославлев и Рено вышли из кафе и пустились по Ганд-Газу, узкой улице, ведущей в предместье, или, лучше сказать, в ту часть города, которая
находится между укрепленным валом и внутреннею стеною Данцига. Они остановились у высокого дома с небольшими окнами. Рено застучал тяжелой скобою; через полминуты
дверь заскрипела на своих толстых петлях, и они вошли в темные сени, где тюремный страж, в полувоинственном наряде, отвесив жандарму низкой поклон, повел их вверх по крутой лестнице.
— Что вам надо? — страшно спросил Персиков, сдирая при помощи Панкрата с себя пальто. Но котелок быстро утихомирил Персикова, нежнейшим голосом нашептав, что профессор напрасно беспокоится. Он, котелок, именно затем здесь и
находится, чтобы избавить профессора от всяких назойливых посетителей… что профессор может быть спокоен не только за
двери кабинета, но даже и за окна. Засим неизвестный отвернул на мгновение борт пиджака и показал профессору какой-то значок.
Он толкнул
дверь вправо, где в более узком пространстве
находилась кровать и другие предметы роскошной жизни.
На выходе сошлись все. Когда вышел доктор Джонсон, тяжелая
дверь медленно затворилась. Ее щель сузилась, блеснула последней чертой и исчезла, скрыв за собой двух людей, которым, я думаю,
нашлось поговорить кое о чем, — без нас и иначе, чем при нас.
В
дверь втиснулась фигура в бараньей шубе, валенках. Шапка
находилась в руках у фигуры.
Иезуиты все до одного были величайшие дураки, что он сам их всех заткнет за пояс, что вот только бы хоть на минуту опустела буфетная (та комната, которой
дверь выходила прямо в сени, на черную лестницу, и где господин Голядкин
находился теперь), так он, несмотря на всех иезуитов, возьмет — да прямо и пройдет, сначала из буфетной в чайную, потом в ту комнату, где теперь в карты играют, а там прямо в залу, где теперь польку танцуют.
В открытой
двери стояли с зажженными свечами не один человек, а несколько, и между ними к тому же
находился жандарм.
Растерявшись при совершенном безлюдьи, за исключением беспомощной девочки сестры (отец
находился в отдаленном кабинете), несчастная, вместо того чтобы, повалившись на пол, стараться хотя бы собственным телом затушить огонь, бросилась по комнатам к балконной
двери гостиной, причем горящие куски платья, отрываясь, падали на паркет, оставляя на нем следы рокового горенья.
Фустов еще не появлялся, как наружная
дверь комнаты, в которой я
находился, растворилась настежь, и вошел человек лет пятидесяти, в мундирном фраке, коренастый, плотный, с молочно-белесоватыми глазами на избура-красном лице и настоящею шапкой седых курчавых волос.
Вокруг окон и над
дверями находилось множество небольших картинок, которые как-то привыкаешь почитать за пятна на стене и потому их вовсе не рассматриваешь.
Батенька — они в те поры
находились в Глухове — не были охотники вечером сидеть, а рано ложились опочивать; но тут любопытства ради, поохотились пойти; пошли и насилу влезли, за теснотою, в
дверь; заплатили своего пятака и уселись на скамейке.
Перед окнами стоял опрятный стол, покрытый разными вещицами; в углу
находилась полочка для книг с бюстами Шиллера и Гёте; на стенах висели ландкарты, четыре греведоновские головки и охотничье ружье; возле стола стройно возвышался ряд трубок с исправными мундштуками; в сенях на полу лежал коврик; все
двери запирались на замок; окна завешивались гардинами.
Опять скрипнула
дверь, показалась Маруся. Потом неуклюжая фигура Тимохи сползла по лестнице с сеновала. Маруся принялась доить коров, Тимоха запряг лошадь и привез к огороду огромное полубочье воды для поливки. Замычали коровы и телята, на заимке начинался день… Небо над верхушками гор слабо окрашивалось, но мы
находились еще в длинной тени, покрывшей всю равнину… Кроме того, по небу развесилась топкая подвижная пелена тумана…
Это стучал в свою
дверь больной, запертый в комнате; где бы он ни
находился, он отыскивал запертую или только притворенную
дверь и начинал стучать в нее; если
дверь открывали, он находил другую запертую
дверь и снова стучал — он хотел, чтобы все
двери были открыты.
Теперь я понял! Мне как заключенному придают особенную важность: я буду отрешен от всего, даже от тюремного мира. Меня запрут здесь, а в первой комнатке всегда будет
находиться сторож, чтобы мешать всякому сообщению со мной арестантов. Итак, к трем воротам, отделявшим меня от вольного света, присоединились еще трое
дверей, которые должны были отделить меня даже от мира тюремного.
Михеич стал тихо снимать засов с
дверей, которые вели на лестницу с надписью: «Вход на малый верх». На этом «верху»
находилась особая воровская колония. О ней так и говорили...