Неточные совпадения
— Ну да, так я и знал, народные предрассудки: «лягу, дескать, да, чего доброго, уж и не встану» — вот чего очень часто боятся в
народе и
предпочитают лучше проходить болезнь на ногах, чем лечь в больницу. А вас, Макар Иванович, просто тоска берет, тоска по волюшке да по большой дорожке — вот и вся болезнь; отвыкли подолгу на месте жить. Ведь вы — так называемый странник? Ну, а бродяжество в нашем
народе почти обращается в страсть. Это я не раз заметил за
народом. Наш
народ — бродяга по преимуществу.
В своем отвращении к католичеству славянофилы доходили до того, что протестантскую Германию
предпочитали странам и
народам католическим.
Положение участника в правительстве и богача уже не представляется, как оно было прежде и каково оно теперь среди нехристианских
народов, несомненно почтенным и достойным уважения положением и благословением божиим. Люди, наиболее чуткие, нравственные (большею частью они же и наиболее образованные) избегают этих положений и
предпочитают им более скромные, но не зависимые от насилия положения.
Подобное соревнование увеличивает само по себе опасность войны:
народы не могут переносить долго увеличенное вооружение и рано или поздно
предпочтут войну всем невыгодам настоящего положения и постоянной угрозы.
Торжественную казнь в глазах
народа,
Великолепное auto da fe[12]
Я
предпочел бы этой темной казни;
Но если все согласны, то я также
Даю мое согласье на кинжал.
По словам португальцев, портограндские негры
народ ленивый: работают только в случае крайней нищеты; и если у негра есть несколько маиса или кукурузы — единственные произведения здешней почвы, то он работе
предпочитает far niente [Ничегонеделанье (итал.)].
Бакунин не любил немцев,
предпочитал латинские
народы и главная книга его называется «Кнуто-германская империя и социальная революция».
Раз вечером, возвратившись очень рано домой, он сидел, раздосадованный, в своей квартире и записывал в памятной книжке следующий приговор: «Польская нация непостоянна!» Такое определение характеру целого
народа вылилось у него из души по случаю, что одна прелестная варшавянка, опутавшая его сетями своих черно-огненных глаз и наступившая на сердце его прекрасной ножкой (мелькавшей в танцах, как проворная рыбка в своей стихии), сама впоследствии оказалась к нему неравнодушной, сулила ему целое небо и вдруг
предпочла бешеного мазуриста.