Неточные совпадения
Но в продолжение того, как он сидел в жестких своих креслах, тревожимый мыслями и бессонницей, угощая усердно Ноздрева и всю родню его, и перед ним теплилась сальная свечка, которой светильня давно уже накрылась нагоревшею черною шапкою, ежеминутно грозя погаснуть, и глядела ему в окна слепая, темная ночь, готовая посинеть от приближавшегося рассвета, и пересвистывались вдали отдаленные петухи, и в совершенно заснувшем городе, может быть, плелась где-нибудь фризовая шинель, горемыка неизвестно какого класса и чина, знающая одну только (увы!) слишком протертую русским забубенным
народом дорогу, — в это время на другом конце города происходило событие, которое
готовилось увеличить неприятность положения нашего героя.
Город беспокоился,
готовясь к выборам в Думу, по улицам ходили и ездили озабоченные, нахмуренные люди, на заборах пестрели партийные воззвания, члены «Союза русского
народа» срывали их, заклеивали своими.
— Как же вы не понимаете, что церковь, отвергнутая вами, враждебная вам, может поднять
народ и против вас? Может! Нам, конечно, известно, что вы организуетесь в союзы,
готовясь к самозащите от анархии…
Приподняв иконы вверх, есаул
готовился сказать короткую молитву… как вдруг закричали, перепугавшись, игравшие на земле дети; а вслед за ними попятился
народ, и все показывали со страхом пальцами на стоявшего посреди их козака.
Газета тогда в глухой провинции была редкость, гласность заменялась слухами, толками, догадками, вообще — «превратными толкованиями». Где-то в верхах
готовилась реформа, грядущее кидало свою тень, проникавшую глубоко в толщу общества и
народа; в этой тени вставали и двигались призраки, фоном жизни становилась неуверенность. Крупные черты будущего были неведомы, мелочи вырастали в крупные события.
Густая толпа
народа не успела мигнуть, как барин уже был на дороге в Мельковский завод, где
готовилась ему торжественная встреча.
Готовились к поверке; начало рассветать; в кухне набралась густая толпа
народу, не в прорез. Арестанты толпились в своих полушубках и в половинчатых шапках у хлеба, который резал им один из кашеваров. Кашевары выбирались артелью, в каждую кухню по двое. У них же сохранялся и кухонный нож для резания хлеба и мяса, на всю кухню один.
Уже смеркалось;
народ возвращался с работы;
готовились к поверке.
Но между тем какой позор
Являет Киев осажденный?
Там, устремив за нивы взор,
Народ, уныньем пораженный,
Стоит на башнях и стенах
И в страхе ждет небесной казни;
Стенанья робкие в домах,
На стогнах тишина боязни;
Один, близ дочери своей,
Владимир в горестной молитве;
И храбрый сонм богатырей
С дружиной верною князей
Готовится к кровавой битве.
Вижу, что нечто дивное на Руси зреет и
готовится систематически;
народу то потворствуют и мирволят в его дурных склонностях, то внезапно начинают сборы податей, и поступают тогда беспощадно, говоря при сем, что сие „по царскому указу“.
В самом деле, спросите порознь каждого человека нашего времени о том, считает ли он не только похвальным, но достойным человека нашего времени заниматься тем, чтобы, получая за это несоразмерное с трудами жалованье, собирать с
народа — часто нищего — подати для того, чтобы на эти деньги строить пушки, торпеды и орудия убийства против людей, с которыми мы желаем быть в мире и которые этого же самого желают по отношению нас; или тем, чтобы опять за жалованье посвящать всю свою жизнь на устройство этих орудий убийства, или на то, чтобы самому
готовиться к убийству и готовить к этому людей?
На другой день был праздник. Вечером весь
народ, блестя на заходящем солнце праздничным нарядом, был на улице. Вина было нажато больше обыкновенного.
Народ освободился от трудов. Казаки через месяц сбирались в поход, и во многих семействах
готовились свадьбы.
Городские жители тоже
готовились к предстоящему сидению, потому что и зима велика, а
народу набежит со всех сторон достаточно.
Самый трудный для русского
народа период приближается к концу. Его ожидает страшная борьба; к ней
готовятся его враги.
К девяти часам уж чай отпит, все убрано со стола, и вестовые в буфетной перетирают тарелки и стекло,
готовясь к завтраку, роскошному завтраку, который
готовился сегодня по случаю приезда гостей. Моряки —
народ гостеприимный и любят угостить.
Утро ободняло и перешло в красный и морозный день;
готовился вынос; собрался
народ — все собралось в порядке; вдова снова сошла в зал.
О сумерках Ковза кузнец и дурачок Памфилка из двора во двор пошли по деревне повещать
народу мыться и чиститься, отрещися жен и
готовиться видеть «Божье чудесо». Подойдут к волоковому окну, стукнут палочкой, крикнут: «Печи топите, мойтеся, правьтеся, жен берегитеся: завтра огонь на коровью смерть!» — И пойдут далее.
Юрка остановил свою машину, вяло побрел в столовку. По проходам и лестницам бежали вниз веселые толпы девчат. Девчата, пересмеиваясь, стояли в длинных очередях к кассе и к выдаче кушаний. Буро-красные столы густо были усажены
народом, — пили чай, ели принесенный с собою обед или здесь купленные холодные закуски (горячие блюда в заводской столовке не
готовились, — пожарная опасность от огня: бензин). Весело болтали, смеялись, спорили.
А так как всем
народам мы внушали то же самое, то они, постоянно чувствуя себя в опасности от своих соседей, всегда
готовятся к защите и озлобляются друг на друга.
Ужасная процессия потянулась по набережной, по Великой улице, к Москворецкому мосту. Толпы
народа начали сноваться вслед за ней. Казалось, надо бы ожидать, что чернь присоединит свои оскорбления к тем, которыми татаре угощали свою несчастную жертву; напротив, русские, смотря на молодость, красоту, благородный вид Антона, слыша, что он
готовился принять русский закон, жалели о нем и бранили татар, многие женщины плакали.
На следующий день
готовился народу праздник, и о несчастном узнике скоро забыли.
Этот день был торжеством для всего
народа, день памяти по святой Софии, к которому отец Насти Фома, хотел совсем
приготовиться.
Приготовляясь к зрелищу казни,
народ шумел и, казалось, ожидал чего-то веселого; но, увидев жертву, он был объят сожалением и страхом. Человечество взяло свои права. Все замолкло.
При спуске на реку путешественники могли уже разглядеть, что дымный столб образовался из костра, зажженного на самой реке. Не праздник ли какой, остаток времен идолопоклонства? Не пляска ли вокруг огня? А может быть, не сожигается ли по-индейски неутешная вдова?..
Народ кричит, смеется, плещет рукавицами; видно,
готовится для него потеха.
«На все оскорбления императрица отвечает только смирением и слезами.
Народ разделяет ее горе; императора все ненавидят», — писали посланники иностранных держав ко своим дворам. Но между тем, в том же уединении императрица деятельно
готовилась к перевороту, сказав себе про мужа...
«Он вор, он грабитель, он убийца, он не соблюдает правила не делать другому того, чего не хочешь, чтобы тебе делали», говорят — кто же? — те самые люди, которые не переставая убивают на войнах и заставляют людей
готовиться к убийствам, грабят и обкрадывают чужие и свои
народы.
Да и предполагалось, что Учредительное собрание, т. е. суверенный
народ, решит, быть ли в России республиканскому или монархическому строю, и что, следовательно, самые разномыслящие слои могут к нему свободно
готовиться.
На аэродроме уже был
народ, и оживленно
готовились к полету летчики, выдвигали машины из ангаров, проверяли, подтягивали металлические тросы; кто-то яростно бранился в сарае, что опять привезли не того бензину; у капитана Кострецова забастовал, по неведомой причине, мотор, и он сам, ругаясь и торопясь, презирая смущенного монтера, развинчивал гайки и уже до самых глаз успел замазаться машинным маслом и нагаром.