Неточные совпадения
«Уехал! Кончено!» сказала себе Анна, стоя у окна; и в ответ на этот вопрос впечатления мрака при потухшей свече и страшного сна, сливаясь в одно, холодным
ужасом наполнили ее сердце.
Только в эту минуту я понял, отчего происходил тот сильный тяжелый запах, который, смешиваясь с запахом ладана,
наполнял комнату; и мысль, что то лицо, которое за несколько дней было исполнено красоты и нежности, лицо той, которую я любил больше всего на свете, могло возбуждать
ужас, как будто в первый раз открыла мне горькую истину и
наполнила душу отчаянием.
Холера — это слово, так знакомое теперь в Европе, домашнее в России до того, что какой-то патриотический поэт называет холеру единственной верной союзницей Николая, — раздалось тогда в первый раз на севере. Все трепетало страшной заразы, подвигавшейся по Волге к Москве. Преувеличенные слухи
наполняли ужасом воображение. Болезнь шла капризно, останавливалась, перескакивала, казалось, обошла Москву, и вдруг грозная весть «Холера в Москве!» — разнеслась по городу.
И вновь начинают безумную работу данаид, совершая мимоходом злодеяния, вырывая крики
ужаса и нимало не
наполняя бездны.
Мать наскоро перевязала рану. Вид крови
наполнял ей грудь жалостью, и, когда пальцы ее ощущали влажную теплоту, дрожь
ужаса охватывала ее. Она молча и быстро повела раненого полем, держа его за руку. Освободив рот, он с усмешкой в голосе говорил...
Ужас притупляет нам мысль, и высшее ее проявление в том, чтобы рассчитать, соображая неясные речи министров, слова, сказанные царем, выворачивая изречения дипломатов, которыми
наполняют газеты, рассчитать когда это именно — нынешний или на будущий год нас будут резать.
Было уже совсем темно, когда Арбузов вдруг вскочил и сел на кровати, охваченный чувством дикого
ужаса и нестерпимой физической тоски, которая начиналась от сердца, переставшего биться,
наполняла всю грудь, подымалась до горла и сжимала его.
И рассказ, который он слышал от Козла, по крайней мере, раз тридцать, снова
наполнил его душу любопытством, волнением и
ужасом.
В цирке тишина. Тонкий женский голос на галерке восклицает: «Ах, святые угодники!» Ропот
ужаса, восхищения, недоумения, восторга
наполняет цирк.
Вдруг Аркадий с
ужасом заметил, что Вася водит по бумаге сухим пером, перевертывает совсем белые страницы и спешит, спешит
наполнить бумагу, как будто он делает отличнейшим и успешнейшим образом дело!
Прежде, когда еще он сидел дома, в тоске, он тысячу раз представлял себе, как он войдет в свою канцелярию. С
ужасом убеждался он, что непременно услышит за собою двусмысленный шепот, увидит двусмысленные лица, пожнет злокачественнейшие улыбки. Каково же было его изумление, когда на деле ничего этого не случилось. Его встретили почтительно; ему кланялись; все были серьезны; все были заняты. Радость
наполнила его сердце, когда он пробрался к себе в кабинет.
Я глядел на его рисующую руку и, казалось, узнавал в ней ту самую железную, мускулистую руку, которая одна только могла в один прием задушить спящего Кузьму, растерзать хрупкое тело Ольги. Мысль, что я вижу перед собой убийцу,
наполняла мою душу непривычным чувством
ужаса и страха… не за себя — нет! — а за него, за этого красивого и грациозного великана… вообще за человека…
«Вдруг за дверью послышался шорох платья и радостный
ужас близости своего счастья сообщился ему… Быстрые-быстрые легкие шаги звучали по паркету. Он видел только те ясные, правдивые глаза, испуганные тою же радостью любви, которая
наполняла и его сердце».
А может быть, столкнет его судьба с хорошим человеком, — есть они на Руси и в рясах, и в пиджаках, и в посконных рубахах; прожжет его этот человек огненным словом,
ужасом наполнит за его скотскую жизнь и раскроет перед ним новый мир, где легки земные скорби, где молитвенный восторг, свет и бог. И покорно понесет просветленный человек темную свою жизнь. Что она теперь для него? Чуждое бремя, на короткий только срок возложенное на плечи. Наступит час — и спадет бремя, и придет светлое освобождение.
Приближение к России
наполняло беспокойное воображение Жозефа неописанными страхами, и Иосаф Платонович уже млел и терялся в Берлине, а завтра ждал его еще больший страх и
ужас: завтра он будет в отечестве, «которого и дым нам сладок и приятен», и увидит наконец свою жену и ее малюток, которые, без сомнения, выросли и похорошели в это время, как он находился в бегах из Петербурга.
Пусть это открытие ударит его по сердцу,
наполнит тоскою и
ужасом, исковеркает его прямые, несгибающиеся взгляды на жизнь и ее требования…
Вспомнил он безмерный
ужас, в каком Ляхов побежал от него, и сладкая радость
наполнила душу.
По ночам, когда обезумевшие люди на минуту забываются сном, или в разгаре дневного боя, когда самый ясный день становится призраком, они являются внезапно и стреляют из призрачных пушек,
наполняя воздух призрачным гулом, и люди, живые, но безумные люди, пораженные внезапностью, бьются насмерть против призрачного врага, сходят с ума от
ужаса, седеют мгновенно и умирают.
Не
наполнило меня это ни
ужасом, ни сладострастным чувством.
Если раньше, в светлые минуты пробуждения, она оправдывала свои поступки и преступления овладевшею ее страстью, которая
наполняла всю ее жизнь, и из-за которой он в состоянии была и на будущее время совершать новые преступления, но теперь, когда самая эта страсть получила в ее глазах такую чудовищно-преступную окраску, она затрепетала от
ужаса и стыда и впервые почувствовала как неизмеримо глубоко ее падение.
И они осторожно взяли под руки Галю и хотели ее увести в дремучий лес, где у них между деревьями скрывался их храм.
Ужас и страх
наполнили разом сердце Гали.
Между тем как происходила эта потеха, затеянная удалым Хабаром, какой
ужас наполнил дом отца его, когда узнали домочадцы, что между ними поселится немчин!
Эта хладнокровная речь
наполнила ужасом сердце сидевшего перед своим будущим убийцею Якова. Он был ни жив ни мертв, хорошо понимая, что от Ермака нельзя ждать пощады. Вступить с ним в борьбу было бесполезно — его не осилишь. Надо было решаться.
Все это он вспоминал теперь и ходил, ходил взад и вперед по ковру комнаты, вспоминая и прежнюю свою любовь к ней, гордость за нее, и ужасаясь на это непонятное для него падение и ненавидя ее за ту боль, которую она ему сделала. Он вспоминал то, что говорила ему невестка, и старался представить себе, как бы он мог простить ее, но стоило ему только вспомнить «его», и
ужас, отвращение, оскорбленная гордость
наполняли его сердце. И он вскрикивал: «Ох, ох», — и старался думать о другом.