Неточные совпадения
Подъехав к подошве Койшаурской горы, мы остановились возле духана. [Духан — харчевня, трактир, мелочная лавка.] Тут толпилось шумно десятка два грузин и горцев; поблизости караван
верблюдов остановился для ночлега. Я должен
был нанять быков, чтоб втащить мою тележку на эту проклятую гору, потому что
была уже осень и гололедица, — а эта гора имеет около двух верст длины.
Был муж в земле Уц, правдивый и благочестивый, и
было у него столько-то богатства, столько-то
верблюдов, столько овец и ослов, и дети его веселились, и любил он их очень, и молил за них Бога: может, согрешили они, веселясь.
Фургоны
были запряжены
верблюдами, которых в городе татары показывали за деньги.
В уголке стоял худенький, маленький человек с белокурою головою и жиденькой бородкой. Длинный сюртук висел на нем, как на вешалке, маленькие его голубые глазки, сверкающие фантастическим воодушевлением,
были постоянно подняты к небу, а руки сложены крестом на груди, из которой с певучим рыданием летел плач Иосифа, едущего на
верблюдах в неволю и видящего гроб своей матери среди пустыни, покинутой их родом.
Он сам про себя говорил, что обладает способностью
верблюда питаться впрок на несколько недель вперед, а потом месяц ничего не
есть.
— А-а-а! — хрипит, стиснув зубы, Шаповаленко. — Ну, что я с тобой, Хлебников,
буду делать? Бьюсь, бьюсь я с тобой, а ты совсем как
верблюд, только рогов у тебя нема. Никакого старания. Стой так до конца словесности столбом. А после обеда явишься ко мне,
буду отдельно с тобой заниматься. Греченко! Кто у нас командир корпуса?
— В Лувре, в Люксембургском дворце, на выставке художественных произведений
были? Венеру Милосскую видели? с Гамбеттой беседовали? В ресторане Фуа turbot sauce Mornay [камбала под соусом Морнэ]
ели? В Jardin d'acclimatation [Зоологическом саду] на
верблюдах ездили? — сыпал я один вопрос за другим.
— Простил — это не то слово, Верочка. Первое время
был как бешеный. Если бы тогда увидел их, конечно, убил бы обоих. А потом понемногу отошло и отошло, и ничего не осталось, кроме презрения. И хорошо. Избавил Бог от лишнего пролития крови. И кроме того, избежал я общей участи большинства мужей. Что бы я
был такое, если бы не этот мерзкий случай? Вьючный
верблюд, позорный потатчик, укрыватель, дойная корова, ширма, какая-то домашняя необходимая вещь… Нет! Все к лучшему, Верочка.
— Стало
быть, вы по необходимости служите? — проговорил Егор Егорыч, пристально взглянув в добрые, как у
верблюда, глаза капитана.
Романею подали; гости придвинулись поближе к запорожцу, который,
выпив за здоровье молодых, принялся рассказывать всякую всячину: о басурманской вере персиян, об Араратской горе, о степях непроходимых, о золотом песке, о медовых реках, о слонах и
верблюдах; мешал правду с небылицами и до того занял хозяина и гостей своими рассказами, что никто не заметил вошедшего слугу, который, переговоря с работницею Марфою, подошел к Кирше и, поклонясь ему ласково, объявил, что его требуют на боярский двор.
Он не знает, что менестрель в поддевке, пропахшей рыбой, как и все мы, палубные пассажиры, проспавшие между кулями сухой воблы, вдохновленный
верблюдом,
поет про него, а другой пассажир, в такой же поддевке, только новенькой и подпоясанной кавказским поясом, через пятьдесят лет
будет писать тоже о нем и его певце.
Когда я спустя некоторое время,
будучи уже на сцене в Саратове, за ужином после спектакля рассказал товарищам-актерам об этом импровизаторе и припомнил куплет о
верблюде, все посмеялись и перешли на другие анекдоты. Только Далматов переспросил меня...
— Пароход бежит по Волге. Через забор глядит
верблюд, — импровизирует на корме парохода высоким дискантом под немудрую гармошку молодой малый в поддевке и картузике, расположась на круге каната, а я сижу рядом, на другом круге, и, слушая его, убеждаюсь, что он
поет с натуры: что видит, то и
поет.
К утру Долинского начали тревожить странные сновидения: степь Сахара жгучая,
верблюды со своими овечьими мордочками на журавлиных шеях, звериное рычание и щупленький Жюль Жерар с сержантдевильской бородкой. Все это как-то так переставлялось, перетасовывалось, что ничего не выходит ясного и определенного. Вдруг река бежит, широкая, сердитая, на ее берегах лежат огромные крокодилы: „это, должно
быть, Нил“, — думает Долинский. Издали показалась крошечная лодочка и кто-то
поет...
Был он из хохлов — солдатище этакой, как
верблюд огромнейший и нескладный, как большое корыто, в каких прачки за большою стиркою белье синят, и вдобавок
был весь синеватый, изрубленный; по всему лицу у него крест-накрест страшенные шрамы перекрещивались, а одна бакенбарда совсем на особом на отрубленном куске росла, и не знать, как она у него при роже и держалась.
Мне тогда
было, может
быть, семь, может
быть, восемь лет, я помню
верблюдов в золотой сбруе, покрытых пурпурными попонами, отягощенных тяжелыми ношами, помню мулов с золотыми бубенчиками между ушами, помню смешных обезьян в серебряных клетках и чудесных павлинов.
Тот всегда выходит вместе с тобой на дело; идет по улице и вдруг начинает в нос бормотать, таинственно: «Направо каменный особняк, Шпехт Арнольд Карлович, архитектор; непременно лично;
будет сначала ругать скверными словами; не смущайся, уговаривай его, как
верблюда; пятерка».
По ночам он спал теперь нехорошо, чутко, и ему слышно
было, как Матвей тоже не спал и всё вздыхал, скучая по своем изразцовом заводе. И Якову ночью, пока он ворочался с боку на бок, вспоминались и краденая лошадь, и пьяница, и евангельские слова о
верблюде.
Сижу в той желтой зальной — может
быть, от Сережиных
верблюдов — пустынеи читаю стихи, не читаю — говорю наизусть.
Я воротился в казарму, несмотря на то, что четверть часа тому выбежал из нее как полоумный, когда шесть человек здоровых мужиков бросились, все разом, на пьяного татарина Газина усмирять его и стали его бить; били они его нелепо,
верблюда можно
было убить такими побоями; но знали, что этого Геркулеса трудно убить, а потому били без опаски.
Рассказывали также об игрище, которое готовили в Питере, о диковинных людях, похожих на зверей, привезенных туда, о слонах,
верблюдах, ослах и прочих разнородных животных, на которых
будут возиться эти люди по городу, и даже о ледяном доме, о котором молва успела уже прокрасться в одни сутки из дворца в хижины.
Хор шел в развратном виде, в одеждах наизнанку, некоторые музыканты шли задом, ехали на быках,
верблюдах; слуги в ливреях везли карету, в которой разлеглась лошадь; модники везли другую карету, где сидела обезьяна; несколько карлиц с трудом
поспевали за великанами; за ними подвигалась люлька со спеленатым в ней стариком, которого кормил грудной мальчик.
Рассказала она, как три года назад
была в Акмолинской области. Поехала она из Омска в экспедиции для обследования состояния и нужд гужевого транспорта. Рассказывала про приключения с киргизами, про озеро Балхаш, про Голодную степь и милых
верблюдов, про то, как заболела брюшным тифом и две недели самой высокой температуры перенесла на
верблюде, в походе. Оставить ее
было негде, товарищам остаться
было нельзя.
По дороге люди подвигались бесконечною вереницей; одни ехали на ослах, другие на
верблюдах, третьи в колесницах, запряженных мулами, но всего более
было пешеходов.
Здесь
были и легкие маски женщин, и тяжелые головы фараонов, и задумчивые морды
верблюдов, и хищные пасти крокодилов.
Верблюды посапывают. Всхрапнули и дозорные, против дьявола никакой караул не устоит. А тут, братцы мои, с обоих флангов не то чечня, не то осетины — во тьме и пес не разберет — пластунами подобрались, кинжалы в зубах, да как ахнут! «Халды-балды!» Черт им тут на самую малость месяц приоткрыл, чтоб способнее
было жениха-князя найти!.. Лязг, свист, где тыл, где фронт, где свои, где чужие — ничего не известно, потому сражение кавказское, никакого плана, одна резня.
В этой толпе опять тоже
было много собак и кошек, а сзади всех, верхом на старом
верблюде, сидела баба Бубаста, перед нею на седле
был взвязан еще живой черный баран с вызолоченными рогами, среди которых сверкал привязанный жертвенный нож.
От аллеи начинались мелкие свертки по тропинкам в удолья, утонувшие в платановых рощах. У одного из этих свертков под ветвистым деревом сидел старый амаликитянин и
ел дыню; возле него жевал свою жвачку такой же старый
верблюд. Нефора спросила у амаликитянина, не знает ли он, где живет Зенон златокузнец.
Оставалось веселиться и радоваться: урожай обеспечен, и вина христиан
была позабыта на время. Стан весь снимался. Слуги в топкой грязи, как могли, ловили и запрягали коней и седлали ослов и
верблюдов. Все перемокшие и измученные люди при взошедшем ярком солнце ободрились и стали снова шутить и смеяться и потянулись к городу…