Неточные совпадения
Внутри у стен тянутся нары, выше их полки с разной утварью; тут, кроме
шкур, пузырей с жиром, сетей, посуды и проч., вы
найдете корзины, циновки и даже музыкальный инструмент.
Имен, имен в его сочинении было, как блох в собачьей
шкуре: никого не забыл и всем
нашел местечко.
Выходит из рядов Тяпкин-Ляпкин и отдувается. Разумеется, ищут, где у него
шкура, и не
находят. На нет и суда нет — ступай с глаз долой… бунтовщик! Тяпкин-Ляпкин смотрит веселее: слава богу, отделался! Мы тоже наматываем себе на ус: значит,"проникать","рассматривать","обсуждать"не велено. А все-таки каким же образом дани платить? — вот, брат, так штука!
Это была неправда, это была вопиющая клевета. Но тем не менее, как ни обдумывали мы свое положение, никакого другого выхода не
находили, кроме одного: да, мы, именно мы одни обязываемся «трепетать»! Мы «злые», лишь по недоразумению восхитившие наименование «добрых». Мы волки в овечьей
шкуре. Мы — «красные». На нас прежде всего должно обрушиться веяние времени, а затем, быть может, задеть на ходу и других…
Рассказав не менее ста раз, всем и каждому, счастливое событие со всеми его подробностями, я своими руками стащил волка к старому скорняку и заставил при себе снять с него
шкуру. Я положил волку двадцать четыре дробины под левую лопатку. Волк был необыкновенно велик и сыт; в одной его ноге
нашли два железных жеребья, давно заросшие в теле. Очевидно, что он был стрелян.
Греков (усмехаясь). Вы знаете, они решили
найти стрелявшего. Теперь там производят следствие. Некоторые кричат: «Социалисты убили!» Вообще запела
шкура свою скверную песню.
Вот он и стал пытать, не будут ли мертвые лягушки двигать ногами и от воздушного электричества. Для этого он взял лягушек, снял с них
шкуру, отрезал головы и передние лапы и подвесил их медными крючками к крыше под железный желоб. Он думал, что когда
найдет гроза и в воздухе будет много электричества, то через медную проволоку электричество пройдет в лягушек, и они начнут шевелиться.
На другой день после обеда пошла мать давать Буренушке помои из лоханки, видит, Буренушка скучна и не ест корма. Стали лечить корову, позвали бабку. Бабка сказала: корова жива не будет, надо ее убить на мясо. Позвали мужика, стали бить корову. Дети услыхали, как на дворе заревела Буренушка. Собрались все на печку и стали плакать. Когда убили Буренушку, сняли
шкуру и разрезали на части, у ней в горле
нашли стекло.
— Знаю, матушка-барыня, знаю, и самому во как боязно, только что же поделаешь, тоже свою
шкуру от князя спасать надо… Живого не украсть, как он приказал, а иначе никак не сообразишь, как и сделать… Княгиня-то тоже не наша сестра, заступу за себя
найдет…
Пятнадцать лет тому назад, после одного из набегов кочевников, дерзость которых дошла до того, что они явились под стены строгановской усадьбы и с трудом были отбиты, Семен Иоаникиевич
нашел в одном из сугробов около острога полузамерзшую смуглую девочку, по внешнему виду лет двух или трех, завернутую в
шкуру дикой козы и, видимо, кем-то впопыхах брошенную.