Неточные совпадения
Крышу починили, кухарку
нашли — Старостину куму, кур купили, коровы стали давать молока,
сад загородили жердями, каток сделал плотник, к шкапам приделали крючки, и они стали отворяться не произвольно, и гладильная доска, обернутая солдатским сукном, легла с ручки кресла на комод, и
в девичьей запахло утюгом.
В 4 часа, чувствуя свое бьющееся сердце, Левин слез с извозчика у Зоологического
Сада и пошел дорожкой к горам и катку, наверное зная, что
найдет ее там, потому что видел карету Щербацких у подъезда.
— Что это за бессмыслица! — говорил Степан Аркадьич, узнав от приятеля, что его выгоняют из дому, и
найдя Левина
в саду, где он гулял, дожидаясь отъезда гостя. — Mais c’est ridicule! [Ведь это смешно!] Какая тебя муха укусила? Mais c’est du dernier ridicule! [Ведь это смешно до последней степени!] Что же тебе показалось, если молодой человек…
Они ушли. Напрасно я им откликнулся: они б еще с час проискали меня
в саду. Тревога между тем сделалась ужасная. Из крепости прискакал казак. Все зашевелилось; стали искать черкесов во всех кустах — и, разумеется, ничего не
нашли. Но многие, вероятно, остались
в твердом убеждении, что если б гарнизон показал более храбрости и поспешности, то по крайней мере десятка два хищников остались бы на месте.
Чичиков, со своей стороны, был очень рад, что поселился на время у такого мирного и смирного хозяина. Цыганская жизнь ему надоела. Приотдохнуть, хотя на месяц,
в прекрасной деревне,
в виду полей и начинавшейся весны, полезно было даже и
в геморроидальном отношении. Трудно было
найти лучший уголок для отдохновения. Весна убрала его красотой несказанной. Что яркости
в зелени! Что свежести
в воздухе! Что птичьего крику
в садах! Рай, радость и ликованье всего! Деревня звучала и пела, как будто новорожденная.
И долго, будто сквозь тумана,
Она глядела им вослед…
И вот одна, одна Татьяна!
Увы! подруга стольких лет,
Ее голубка молодая,
Ее наперсница родная,
Судьбою вдаль занесена,
С ней навсегда разлучена.
Как тень она без цели бродит,
То смотрит
в опустелый
сад…
Нигде, ни
в чем ей нет отрад,
И облегченья не
находитОна подавленным слезам,
И сердце рвется пополам.
Ему шел уже двенадцатый год, когда все намеки его души, все разрозненные черты духа и оттенки тайных порывов соединились
в одном сильном моменте и, тем получив стройное выражение, стали неукротимым желанием. До этого он как бы
находил лишь отдельные части своего
сада — просвет, тень, цветок, дремучий и пышный ствол — во множестве
садов иных, и вдруг увидел их ясно, все —
в прекрасном, поражающем соответствии.
Или рано утром
в сад уйду, еще только солнышко восходит, упаду на колена, молюсь и плачу, и сама не знаю, о чем молюсь и о чем плачу; так меня и
найдут.
Его не скоро
нашли: он забрался
в самую глушь
сада и, опершись подбородком на скрещенные руки, сидел, погруженный
в думы.
Уделив этому событию четверть часа, мать, очевидно,
нашла, что ее огорчение выражено достаточно убедительно, и пригласила гостей
в сад, к чаю.
Затем по внутренней лестнице сбежала Лидия, из окна Клим видел, что она промчалась
в сад. Терпеливо выслушав еще несколько замечаний матери, он тоже пошел
в сад, уверенный, что
найдет там Лидию оскорбленной,
в слезах и ему нужно будет утешать ее.
Рассказывая, она смотрела
в угол
сада, где, между зеленью, был виден кусок крыши флигеля с закоптевшей трубой; из трубы поднимался голубоватый дымок, такой легкий и прозрачный, как будто это и не дым, а гретый воздух. Следя за взглядом Варвары, Самгин тоже наблюдал, как струится этот дымок, и чувствовал потребность говорить о чем-нибудь очень простом, житейском, но не
находил о чем; говорила Варвара...
Бальзаминов.
В самом деле не возьму. Все равно и дома украдут. Куда ж бы их деть?
В саду спрятать,
в беседке под диван?
Найдут. Отдать кому-нибудь на сбережение, пока мы на гулянье-то ездим? Пожалуй, зажилит, не отдаст после. Нет, лучше об деньгах не думать, а то беспокойно очень; об чем ни задумаешь, всё они мешают. Так я без денег будто гуляю.
Наконец обратился к
саду: он решил оставить все старые липовые и дубовые деревья так, как они есть, а яблони и груши уничтожить и на место их посадить акации; подумал было о парке, но, сделав
в уме примерно смету издержкам,
нашел, что дорого, и, отложив это до другого времени, перешел к цветникам и оранжереям.
В ожидании, пока проснется жена, я надел бы шлафрок и походил по
саду подышать утренними испарениями; там уж
нашел бы я садовника, поливали бы вместе цветы, подстригали кусты, деревья.
Последний, если хотел, стирал пыль, а если не хотел, так Анисья влетит, как вихрь, и отчасти фартуком, отчасти голой рукой, почти носом, разом все сдует, смахнет, сдернет, уберет и исчезнет; не то так сама хозяйка, когда Обломов выйдет
в сад, заглянет к нему
в комнату,
найдет беспорядок, покачает головой и, ворча что-то про себя, взобьет подушки горой, тут же посмотрит наволочки, опять шепнет себе, что надо переменить, и сдернет их, оботрет окна, заглянет за спинку дивана и уйдет.
«И
в самый обед:
нашла время!» — думал он, направляясь, не без лени, к Летнему
саду.
— И я добра вам хочу. Вот
находят на вас такие минуты, что вы скучаете, ропщете; иногда я подкарауливал и слезы. «Век свой одна, не с кем слова перемолвить, — жалуетесь вы, — внучки разбегутся, маюсь, маюсь весь свой век — хоть бы Бог прибрал меня! Выйдут девочки замуж, останусь как перст» и так далее. А тут бы подле вас сидел почтенный человек, целовал бы у вас руки, вместо вас ходил бы по полям, под руку водил бы
в сад,
в пикет с вами играл бы… Право, бабушка, что бы вам…
Мы съехали после обеда на берег, лениво и задумчиво бродили по лесам, или, лучше сказать, по
садам, зашли куда-то
в сторону,
нашли холм между кедрами, полежали на траве, зашли
в кумирню, напились воды из колодца, а вечером пили чай на берегу, под навесом мирт и папирусов, — словом, провели вечер совершенно идиллически.
На другой день
в саду нашли его окоченелый труп.
Марья Гавриловна долго колебалась; множество планов побега было отвергнуто. Наконец она согласилась:
в назначенный день она должна была не ужинать и удалиться
в свою комнату под предлогом головной боли. Девушка ее была
в заговоре; обе они должны были выйти
в сад через заднее крыльцо, за
садом найти готовые сани, садиться
в них и ехать за пять верст от Ненарадова
в село Жадрино, прямо
в церковь, где уж Владимир должен был их ожидать.
Предчувствие сказывало ей, что вечером
найдет она Дубровского
в саду близ беседки; она решилась пойти ожидать его там, как только станет смеркаться.
Да, ты прав, Боткин, — и гораздо больше Платона, — ты, поучавший некогда нас не
в садах и портиках (у нас слишком холодно без крыши), а за дружеской трапезой, что человек равно может
найти «пантеистическое» наслаждение, созерцая пляску волн морских и дев испанских, слушая песни Шуберта и запах индейки с трюфлями. Внимая твоим мудрым словам, я
в первый раз оценил демократическую глубину нашего языка, приравнивающего запах к звуку.
В назначенный день я пошел к Прелину. Робко, с замирающим сердцем
нашел я маленький домик на Сенной площади, с балконом и клумбами цветов. Прелин,
в светлом летнем костюме и белой соломенной шляпе, возился около цветника. Он встретил меня радушно и просто, задержал немного
в саду, показывая цветы, потом ввел
в комнату. Здесь он взял мою книгу, разметил ее, показал, что уже пройдено, разделил пройденное на части, разъяснил более трудные места и указал, как мне догнать товарищей.
Однажды я лежал на траве
в запущенном углу нашего
сада в особенном настроении, которое
в этом сонном городишке
находило на меня довольно часто.
Лизавета Прокофьевна, действительно не спавшая ночь от разных своих тревог, поднялась около восьми часов, нарочно с тем, чтобы встретить
в саду Аглаю, предполагая, что та уже встала; но ни
в саду, ни
в спальне ее не
нашла.
Он
нашел ее
в состоянии, похожем на совершенное помешательство: она вскрикивала, дрожала, кричала, что Рогожин спрятан
в саду, у них же
в доме, что она его сейчас видела, что он ее убьет ночью… зарежет!
Находил он во
садах царских, королевских и султановых много аленьких цветочков такой красоты, что ни
в сказке сказать, ни пером написать; да никто ему поруки не дает, что краше того цветка нет на белом свете; да и сам он того не думает.
Мать,
в свою очередь, пересказывала моему отцу речи Александры Ивановны, состоявшие
в том, что Прасковью Ивановну за богатство все уважают, что даже всякий новый губернатор приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого не уважает и не любит; что она своими гостями или забавляется, или ругает их
в глаза; что она для своего покоя и удовольствия не входит ни
в какие хозяйственные дела, ни
в свои, ни
в крестьянские, а все предоставила своему поверенному Михайлушке, который от крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот как они и с нами, будущими наследниками, поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть не может попов и монахов, и нищим никому копеечки не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а не захочется, то и середи обедни из церкви уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого из них к себе
в дом не пускает, кроме попа с крестом, и то
в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом —
сад, за которым она ходит, как садовник, а зимою любит она петь песни, слушать, как их поют, читать книжки или играть
в карты; что Прасковья Ивановна ее, сироту, не любит, никогда не ласкает и денег не дает ни копейки, хотя позволяет выписывать из города или покупать у разносчиков все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные люди, чтоб она своей внучке-сиротке что-нибудь при жизни назначила, для того чтоб она могла жениха
найти, Прасковья Ивановна и слышать не хотела и отвечала, что Багровы родную племянницу не бросят без куска хлеба и что лучше век оставаться
в девках, чем навязать себе на шею мужа, который из денег женился бы на ней, на рябой кукушке, да после и вымещал бы ей за то.
В чурасовском
саду всего более нравились мне родники,
в которых я
находил, между камешками, множество так называемых чертовых пальцев необыкновенной величины; у меня составилось их такое собрание, что не помещалось на одном окошке.
Захотелось ей осмотреть весь дворец, и пошла она осматривать все его палаты высокие, и ходила она немало времени, на все диковинки любуючись; одна палата была краше другой, и все краше того, как рассказывал честной купец, государь ее батюшка родимый; взяла она из кувшина золоченого любимый цветочик аленькой, сошла она
в зеленые
сады, и запели ей птицы свои песни райские, а деревья, кусты и цветы замахали своими верхушками и ровно перед ней преклонилися; выше забили фонтаны воды и громче зашумели ключи родниковые; и
нашла она то место высокое, пригорок муравчатый, на котором сорвал честной купец цветочик аленькой, краше которого нет на белом свете.
— Да-с, любезнейший родитель! Не могу похвалить ваши порядки! не могу-с! Пошел
в сад — ни души! на скотном — ни души! на конном — хоть шаром покати! Одного только ракалью и
нашел — спит брюхом кверху! И надобно было видеть, как негодяй изумился, когда я ему объяснил, что он нанят не для спанья, а для работы! Да-с! нельзя похвалить-с! нельзя-с!
Мне все казалось, что где-то там,
в этом большом и неведомом свете, за старою оградой
сада, я
найду что-то; казалось, что я что-то должен сделать и могу что-то сделать, но я только не знал, что именно; а между тем навстречу этому неведомому и таинственному во мне из глубины моего сердца что-то подымалось, дразня и вызывая.
У детей с утра до вечера головки болят; днем
в хорошую погоду они на воздухе,
в саду, но
в дождь приюта
найти не могут.
Он уже чувствовал, что идеи покинутого мира посещали его реже, вращаясь
в голове медленнее и, не
находя в окружающем ни отражения, ни сопротивления, не сходили на язык и умирали не плодясь.
В душе было дико и пусто, как
в заглохшем
саду. Ему оставалось уж немного до состояния совершенной одеревенелости. Еще несколько месяцев — и прощай! Но вот что случилось.
Вернувшись к себе
в гостиницу, Санин
нашел записку от Джеммы. Она назначала ему свидание — на следующий день,
в семь часов утра,
в одном из публичных
садов, со всех сторон окружающих Франкфурт.
Эта выдумка Рамзаева очень понравилась всем дамам: они дружно захлопали
в ладоши, и одна только Миропа Дмитриевна пальцем не пошевелила: она все время глядела на сидевшую
в катере молодую аптекаршу, которая вовсе не показалась ей такой выдрой, как об ней говорили
в обществе, а, напротив, Миропа Дмитриевна
нашла ее очень интересною, так что подозрение насчет Аггея Никитича снова
в ней воскресло, и она решилась наблюдать за ними; но Аггей Никитич сам тоже был не промах
в этом случае, и когда подъехали к
саду, то он…
В волненье чувств нетерпеливых
Он отворяет двери
в сад —
Идет, идет — и не
находит...
Еще скованное, — много поколений легло на древнего Каина, — оно
находило себе удовлетворение и
в том, что он ломал и портил вещи, рубил топором, резал ножом, срубал деревья
в саду, чтобы не выглядывал из-за них соглядатай.
На следующий день, часу во втором, Елена стояла
в саду перед небольшою закуткой, где у ней воспитывались два дворовые щенка. (Садовник
нашел их заброшенными под забором и принес их барышне, про которую ему сказали прачки, что она, мол, всяких зверей и скотов жалует. Он не ошибся
в расчете: Елена дала ему четвертак.) Она заглянула
в закутку, убедилась, что щенки живы и здоровы и что солому им постлали свежую, обернулась и чуть не вскрикнула: прямо к ней, по аллее, шел Инсаров, один.
— Ступай, ступай, — продолжал Шубин, — я только так, я тебя не задерживаю, — и проберись прямо
в сад; там ты
найдешь Елену.
От дома Круциферского он воротился
в сад, бросился на ту же скамью, грудь его была так полна, и слезы текли из глаз; он удивлялся, что
нашел и столько юности и столько свежести
в себе…
В будни, как мы сказали,
сады бывают пусты; разве какой-нибудь заезжий
в отчаянье, что нет лошадей,
в отчаянье, что и этот город похож на все остальные, отправится
в сад в надежде
найти хоть какой-нибудь посредственный вид.
Рано-рано утром он встал прежде всех
в доме и, мучительно-волнуемый какими-то затаенными, невыраженными порывами юности, без цели вышел
в сад, оттуда
в лес, и среди майской, сильной, сочной, но спокойной природы, долго бродил один, без всяких мыслей, страдая избытком какого-то чувства и не
находя выражения ему.
Но
в чем настоящее добро и истинное наслаждение для человека, она не могла определить себе; вот отчего эти внезапные порывы каких-то безотчетных, неясных стремлений, о которых она вспоминает: «Иной раз, бывало, рано утром
в сад уйду, еще только солнышко восходит, — упаду на колени, молюсь и плачу, и сама не знаю, о чем молюсь и о чем плачу; так меня и
найдут.
Xлынов. Господа, пожалуйте ко мне откушать, на дачу, покорнейше я вас прошу, щи да кашу кушать! А может, поищем, и стерлядей
найдем, — я слышал, что они
в садках сидеть соскучились; давно
в уху просятся. Винца тоже отыщем, кажется, у меня завалялась бутылочка где-то; а не поленятся лакеи, так и
в подвал сходят, дюжину-другую шампанского приволокут. Так как вы наше начальство, будем здоровье ваше пить, с пушечной пальбой, и народ поставим
в саду ура кричать. Милости просим, господа!
После репетиции я обедал
в саду в товарищеском кругу и тут же
нашел себе квартиру у двух актериков, Сименова и Карина, снимавших маленький дачный домик.
Только что увезли ловчие Лиску, возвратился и бродяга
в свой подвал. Он удивился, не
найдя в нем своего друга, и заскучал. Ходил целый день как помешанный, искал, кликал, хлеба
в подвале положил (пущай, мол, дура, поест с холодухи-то, набегается ужо!), а Лиски все не было… Только вечером услыхал он разговор двух купцов, сидевших на лавочке, что собак
в саду «ловчие переимали» и
в собачий приют увезли.
Маша бывала часто на мельнице и
в беседах со Степаном, очевидно,
находила удовольствие; Степан так искренно и убежденно бранил мужиков — и ее тянуло к нему. Когда она возвращалась с мельницы, то всякий раз мужик-дурачок, который стерег
сад, кричал на нее...
Прочие гости тоже все ушли
в сад гулять, и
в зале остался только Елпидифор Мартыныч, который, впрочем,
нашел чем себя занять: он подошел к официанту, стоявшему за буфетом, и стал с ним о том, о сем толковать, а сам
в это время таскал с ваз фрукты и конфеты и клал их
в шляпу свою.