Неточные совпадения
Но особенно понравилось ему то, что она тотчас же, как бы нарочно, чтобы не могло быть недоразумений при чужом человеке,
назвала Вронского
просто Алексеем и сказала, что они переезжают с ним во вновь нанятый дом, который здесь
называют палаццо.
Капельдинер-старичок снял шубу с Вронского и, узнав его,
назвал «ваше сиятельство» и предложил ему не брать нумерка, а
просто крикнуть Федора.
Княжна, кажется, из тех женщин, которые хотят, чтоб их забавляли; если две минуты сряду ей будет возле тебя скучно, ты погиб невозвратно: твое молчание должно возбуждать ее любопытство, твой разговор — никогда не удовлетворять его вполне; ты должен ее тревожить ежеминутно; она десять раз публично для тебя пренебрежет мнением и
назовет это жертвой и, чтоб вознаградить себя за это, станет тебя мучить, а потом
просто скажет, что она тебя терпеть не может.
Кто был то, что
называют тюрюк, то есть человек, которого нужно было подымать пинком на что-нибудь; кто был
просто байбак, лежавший, как говорится, весь век на боку, которого даже напрасно было подымать: не встанет ни в каком случае.
Бордо
называет просто бурдашкой.
Другая же дама, то есть приехавшая, не имела такой многосторонности в характере, и потому будем
называть ее:
просто приятная дама.
— Какой неколебимый характер!» А нанесись на эту расторопную голову какая-нибудь беда и доведись ему самому быть поставлену в трудные случаи жизни, куды делся характер, весь растерялся неколебимый муж, и вышел из него жалкий трусишка, ничтожный, слабый ребенок, или
просто фетюк, как
называет Ноздрев.
Паратов. Очень
просто, потому что если мужчина заплачет, так его бабой
назовут, а эта кличка для мужчины хуже всего, что только может изобресть ум человеческий.
Он даже едва удержался, чтоб не
назвать себя эмигрантом. Знакомство развивалось легко,
просто и, укрепляя кое-какие намерения, побуждало торопиться. Толстая женщина поставила пред ним графин вина, пред Лиз — тарелку с цветной капустой, положила маленький хлебец.
Он перечислил несколько фамилий крупных промышленников,
назвал трех князей, десяток именитых адвокатов, профессоров и заключил, не смеясь, а
просто сказав...
— О, я не вам! — быстро ответил я, но уж Стебельков непозволительно рассмеялся, и именно, как объяснилось после, тому, что Дарзан
назвал меня князем. Адская моя фамилия и тут подгадила. Даже и теперь краснею от мысли, что я, от стыда конечно, не посмел в ту минуту поднять эту глупость и не заявил вслух, что я —
просто Долгорукий. Это случилось еще в первый раз в моей жизни. Дарзан в недоумении глядел на меня и на смеющегося Стебелькова.
Хозяева были любезны. Пора
назвать их: старика зовут Тсутсуй Хизе-но-ками-сама, второй Кавадзи Сойемон-но-ками… нет, не ками, а дзио-сами, это все равно: «дзио» и «ками» означают равный титул; третий Алао Тосан-но-ками-сама; четвертого… забыл, после скажу. Впрочем, оба последние приданы только для числа и большей важности, а в сущности они сидели с поникшими головами и молча слушали старших двух, а может быть, и не слушали, а
просто заседали.
Не подумайте, чтоб там поразила нас какая-нибудь нелепая пестрота, от которой глазам больно, груды ярких тканей, драгоценных камней, ковров, арабески — все, что
называют восточною роскошью, — нет, этого ничего не было. Напротив, все
просто, скромно, даже бедно, но все странно, ново: что шаг, то небывалое для нас.
Англичане хорошим чаем, да
просто чаем (у них он один),
называют особый сорт грубого черного или смесь его с зеленым, смесь очень наркотическую, которая дает себя чувствовать потребителю, язвит язык и небо во рту, как почти все, что англичане едят и пьют.
Не лучше ли, когда порядочные люди
называют друг друга
просто Семеном Семеновичем или Васильем Васильевичем, не одолжив друг друга ни разу, разве ненарочно, случайно, не ожидая ничего один от другого, живут десятки лет, не неся тяжеcти уз, которые несет одолженный перед одолжившим, и, наслаждаясь друг другом, если можно, бессознательно, если нельзя, то как можно менее заметно, как наслаждаются прекрасным небом, чудесным климатом в такой стране, где дает это природа без всякой платы, где этого нельзя ни дать нарочно, ни отнять?
— Но я желаю, чтоб и Алеша (ах, Алексей Федорович, простите, что я вас
назвала Алешей
просто), я желаю, чтоб и Алексей Федорович сказал мне теперь же при обоих друзьях моих — права я или нет?
Ну, все равно как к старцу Зосиме на исповеди, и это самое верное, это очень подходит:
назвала же я вас давеча схимником, — ну так вот этот бедный молодой человек, ваш друг Ракитин (о Боже, я
просто на него не могу сердиться!
Из 30 дней бывает приблизительно дней 5 тихих, «морочных», 10 дней с сильными ветрами, а остальные 15 дней с ветрами, которые можно
просто назвать свежими.
Смерть бедного Максима заставила меня призадуматься. Удивительно умирает русский мужик! Состоянье его перед кончиной нельзя
назвать ни равнодушием, ни тупостью; он умирает, словно обряд совершает: холодно и
просто.
Дурным обществом решительно брезгает — скомпрометироваться боится; зато в веселый час объявляет себя поклонником Эпикура, хотя вообще о философии отзывается дурно,
называя ее туманной пищей германских умов, а иногда и
просто чепухой.
Учитель говорил не по-швейцарски, а по-немецки, да и не
просто, а по образцам из нарочито известных ораторов и писателей: он помянул и о Вильгельме Телле, и о Карле Смелом (как тут поступила бы австрийско-александринская театральная ценсура — разве
назвала бы Вильгельма Смелым, а Карла — Теллем?) и при этом не забыл не столько новое, сколько выразительное сравнение неволи с позлащенной клеткой, из которой птица все же рвется...
Напишите письмо в комиссию,
просто, откровенно скажите, что вы чувствуете свою вину, что вы были увлечены по молодости лет,
назовите несчастных заблудших людей, которые вовлекли вас…
Затем матушка и тетенька Арина Павловна бескорыстно лебезили перед ним, говорили ему «вы»,
называли «братцем» (он же говорил
просто: «сестра Анна, сестра Арина») и посылали ему из деревни всякие запасы, хотя у него и своих девать было некуда.
Поэтому Пустотелов не только не изменил своего образа действий ввиду возрастающих слухов, но просто-напросто
называл последние ахинеей.
«Темного» карцера не было, никто нас туда не отводил, и мы проводили время
просто где-нибудь в пустом классе. Это было очень удобно, особенно для невыучивших урока, но пользовались этим редко: так жутко было ощущение этой минуты… Того же результата, впрочем, можно было добиться иначе: стоило раскрыть ножик и начать чистить ногти. Самаревич принимался, как тощий ветряк на порывистом ветре, махать руками,
называл ученика негодяем и высылал из класса.
Другие
называли Огибенина
просто «Еграшкой модником». Анфуса Гавриловна была взята из огибенинского дома, хотя и состояла в нем на положении племянницы. Поэтому на малыгинскую свадьбу Огибенин явился с большим апломбом, как один из ближайших родственников. Он относился ко всем свысока, как к дикарям, и чувствовал себя на одной ноге только с Евлампией Харитоновной.
Коренное население Южного Сахалина, здешние инородцы, на вопрос, кто они, не
называют ни племени, ни нации, а отвечают
просто: айно.
Дупельшнепа и гаршнепа народ никак не
называет, а
просто говорит: «Серые кулички, что по болотам в кочках живут».
— А потом, что это у вас за ангелочек эта Адочка, что за прелесть! Как она мила, какая умненькая; по-французски как говорит; и по-русски понимает — меня тетенькой
назвала. И знаете ли, этак чтобы дичиться, как все почти дети в ее годы дичатся, — совсем этого нет. На вас так похожа, Федор Иваныч, что ужас. Глаза, брови… ну вы, как есть — вы. Я маленьких таких детей не очень люблю, признаться; но в вашу дочку
просто влюбилась.
— Необыкновенно! — подтвердила Марья Дмитриевна. — Ну, Варвара Павловна, признаюсь, — промолвила она, в первый раз
называя ее по имени, — удивили вы меня: вам хоть бы концерты давать. Здесь у нас есть музыкант, старик, из немцев, чудак, очень ученый; он Лизе уроки дает; тот
просто от вас с ума сойдет.
— От многого. От неспособности сжиться с этим миром-то; от неуменья отстоять себя; от недостатка сил бороться с тем, что не всякий поборет. Есть люди, которым нужно,
просто необходимо такое безмятежное пристанище, и пристанище это существует, а если не отжила еще потребность в этих учреждениях-то, значит, всякий молокосос не имеет и права
называть их отжившими и поносить в глаза людям, дорожащим своим тихим приютом.
— Знаменитость! (франц.).] другие же
просто говорили, что маркиза любила Оничку более всех потому, что он был ее первенец, и этому можно верить, потому что родительская нежность маркизы к Оничке нимало не пострадала даже после того, когда московский пророк Иван Яковлевич
назвал его «ослицей вааловой».
— Губернатор
просто назовет это скопом и донесет на вас, — подхватил прокурор, — и вас всех разошлют по дальним губерниям.
Беловзоров, которого она иногда
называла «мой зверь», а иногда
просто «мой», — охотно кинулся бы за нее в огонь; не надеясь на свои умственные способности и прочие достоинства, он все предлагал ей жениться на ней, намекая на то, что другие только болтают.
— Другие? Другие, выражаясь по-русски,
просто сволочь… Извини, я сегодня выражаюсь немного резко. Но как иначе
назвать этот невозможный сброд, прильнувший к Евгению Константинычу совершенно случайно. Ему
просто лень прогнать всех этих прихлебателей… Вообще свита Евгения Константиныча представляет какой-то подвижной кабак из отборнейших тунеядцев. Видела Летучего? Да все они одного поля ягоды… И я удивляюсь только одному, чего смотрит Прейн! Тащит на Урал эту орду, и спрашивается — зачем?
Это
просто, как и Прейн, то, что венцы и берлинцы
называют Lebemann’ом, то есть человеком, живущим во всю ширь.
Первые два блюда прошли почти незаметно, но когда подали уху из живых харюзов [Кто-то и почему-то окрестил эту рыбу ученым именем — хариус; на Урале ее
называют просто — харюз, и последнее название, по нашему мнению, больше отвечает складу русской речи.
По необъяснимому психологическому процессу результаты такой критики получались как раз обратные: набоб мог
назвать сотни имен блестящих красавиц, которые затмевали сиянием своей красоты Прозорову, но все эти красавицы теряли в глазах набоба всякую цену, потому что всех их можно было купить, даже такую упрямую красавицу, как Братковская, которая своим упрямством
просто поднимала себе цену — и только.
— «…
Просто вращая вот эту ручку, любой из вас производит до трех сонат в час. А с каким трудом давалось это вашим предкам. Они могли творить, только доведя себя до припадков „вдохновения“ — неизвестная форма эпилепсии. И вот вам забавнейшая иллюстрация того, что у них получалось, — музыка Скрябина — двадцатый век. Этот черный ящик (на эстраде раздвинули занавес и там — их древнейший инструмент) — этот ящик они
называли „рояльным“ или „королевским“, что лишний раз доказывает, насколько вся их музыка…»
Алексей Дмитрич. Позвольте, однако ж, я все-таки не могу понять, где тут вдова и в какой мере описываемые вами происшествия, или, как вы
называете их, бесчинства, касаются вашего лица, и почему вы… нет, воля ваша, я этого
просто понять не в состоянии!
Ижбурдин. А как бы вам объяснить, ваше благородие?
Называют это и мошенничеством,
называют и
просто расчетом — как на что кто глядит. Оно конечно, вот как тонешь, хорошо, как бы кто тебе помог, а как с другого пункта на дело посмотришь, так ведь не всякому же тонуть приходится. Иной двадцать лет плавает, и все ему благополучно сходит: так ему-то за что ж тут терять? Это ведь дело не взаимное-с.
Мальчик в штанах. А мы, немцы,
называем это
просто справедливостью. Но откуда вы такое выражение знаете?
Муж ее неутомимо трудился и все еще трудится. Но что было главною целью его трудов? Трудился ли он для общей человеческой цели, исполняя заданный ему судьбою урок, или только для мелочных причин, чтобы приобресть между людьми чиновное и денежное значение, для того ли, наконец, чтобы его не гнули в дугу нужда, обстоятельства? Бог его знает. О высоких целях он разговаривать не любил,
называя это бредом, а говорил сухо и
просто, что надо дело делать.
— Ну, хорошо, я изменю вопрос, — продолжал Адуев, — скажите, не заменил ли — не
назову даже кто —
просто, не заменил ли кто-нибудь меня в вашем сердце?..
Этот характер выражался для меня и в красоте, чистоте и прочности вещей — колокольчика, переплета книги, кресла, стола, — и в прямой, поддержанной корсетом, позе княгини, и в выставленных напоказ буклях седых волос, и в манере
называть меня при первом свидании
просто Nicolas и он, в их занятиях, в чтении, и в шитье платья, и в необыкновенной белизне дамских рук.
— Слава богу, никакой болезни нет. А твое недомогание — вещь простая и легко объяснимая:
просто маленькое растяжение мускулов. Бывает оно у всех людей, которые занимаются напряженной физической работой, а потом ее оставляют на долгое время и снова начинают. Эти боли знакомы очень многим: всадникам, гребцам, грузчикам и особенно циркачам. Цирковые люди
называют ее корруптурой или даже колупотурой.
— А очень
просто… отстал ты от духа времени. Есть, брат, такие субъекты… Наш генерал — он у нас большой шутник —
называет их породой восторженных кобелей… Видел ты, как порой резвый кобель выходит с хозяином на прогулку? Хозяин только еще двинулся влево, и уже у кобеля хвост колечком, и он летит за версту вперед… Зато — стоит хозяину повернуть обратно, — и кобель уже заскакивает в новом направлении…
В уменьшительном «ножки» решительно не звучало ни одной нотки рабской; просто-запросто Петров не мог
назвать моих ног ногами, вероятно потому, что у других, у настоящих людей, — ноги, а у меня еще только ножки.
Рабочие Шишлина, семь человек, относились к нему
просто, не чувствуя в нем хозяина, а за глаза
называли его теленком. Являясь на работу и видя, что они ленятся, он брал соколок, лопату и артистически принимался за дело сам, ласково покрикивая...
— Теперь знаю, что такое! — говорил он окружающим, спешиваясь у протопоповских ворот. — Все эти размышления мои до сих пор предварительные были не больше как одною глупостью моею; а теперь я наверное вам скажу, что отец протопоп кроме ничего как
просто велел вытравить литеры греческие, а не то так латинские. Так, так, не иначе как так; это верно, что литеры вытравил, и если я теперь не отгадал, то сто раз меня дураком после этого
назовите.