Неточные совпадения
Я вошел в избу, или во
дворец, как
называли ее мужики.
Около Москвы
называют его
дворец (дверец?]).
Пишет она письмо к своему батюшке родимому и сестрицам своим любезныим: «Не плачьте обо мне, не горюйте, я живу во
дворце у зверя лесного, чуда морского, как королевишна; самого его не вижу и не слышу, а пишет он ко мне на стене беломраморной словесами огненными, и знает он все, что у меня на мысли, и тое ж минутою все исполняет, и не хочет он называться господином моим, а меня
называет госпожою своей».
Он хотел даже обратить
дворец в монастырь, а любимцев своих в иноков: выбрал из опричников 300 человек, самых злейших,
назвал их братиею, себя игуменом, князя Афанасия Вяземского келарем, Малюту Скуратова параклисиархом; дал им тафьи, или скуфейки, и черные рясы, под коими носили они богатые, золотом блестящие кафтаны с собольею опушкою; сочинил для них устав монашеский и служил примером в исполнении оного.
Другой случай еще поразительнее: в ненастную и ветреную погоду пришел я удить окуней у мельничного кауза, [Я уже сказал, что кауз около Москвы
называют «
дворец».
Из слободки князь и Елена прошли через сад к главному
дворцу; здесь князь вызвал к себе смотрителя дома; оказалось, что это был какой-то старый лакей. Прежде всего князь
назвал ему фамилию свою; лакей при этом сейчас же снял шапку.
Так, в 1691 году, по известию Желябужского, князь Яков Феодорович Долгорукий во
дворце побранился с князем Борисом Алексеевичем Голицыным; «
называл он Голицына изменничьим правнуком, что при Расстриге прадед его в яузских воротах был проповедником».
Для одиноких и холостых рабочих Артамонов построил над неглубоким оврагом, руслом высохшей реки, имя которой забыто, длинный барак, с крышей на один скат, с тремя трубами на крыше, с маленькими, ради сохранения тепла, окнами; окна придавали бараку сходство с конюшней, и рабочие
назвали его — «Жеребячий
дворец».
— Фаланстериями социалист-утопист Фурье
называл помещения-дворцы, в которых должны были, по его проекту, жить и выполнять некоторые работы члены фаланги — основной производственно-потребительской ячейки идеального гармонического общества.]…
Идеал создан, оттертый фаворитом от заслуженного первого места, опальный Миних, ожидавший себе ссылки от властительного соперника, предложил Анне Леопольдовне освобождение и, получив согласие, в тот же вечер весело поужинал в Летнем
дворце, а ночью арестовал его хозяина,
назвав его своим гренадерам «вором, изменником, похитителем верховной власти». Бирона вытащили в одном белье из-под кровати. Другой отряд гренадер арестовал Бестужева. Затем схвачены были два брата регента и его зять, генерал Бисмарк.
Слухи эти подтверждались тем, что предполагаемых жениха и невесту видели во
дворце почти всегда вместе и вслед за императрицей
называли не иначе, как «парой воркующих голубков».
Он хотел даже обратить
дворец в монастырь, а любимцев своих — в иноков: выбрал из опричников 300 человек самых злейших,
назвал братиею, а себя игуменом, князя Афанасия Вяземского келарем, Малюту Скуратова параклисиэрхом; дал им тафьи или скуфьи и черные рясы, под коими носили они богатые золотые, блестящие кафтаны с собольей опушкою: сочинил для них устав монашеский и служил примером в исполнении оного.
Господский дом, или, как
называли его,
дворец, был небольшой, деревянный. На нем с восточной стороны была надпись: «Мал, да покоен». Он стоял в конце глубокого двора, а с остальных трех сторон его окружал роскошный и тенистый сад.
Последняя, остававшаяся круглый год во всей своей неприкосновенности, с особым штатом прислуги, находилась в бельэтаже одного из домов Большой Морской улицы и состояла из девяти комнат, убранных так, как только может придумать причудливая фантазия женщины, обладающей независимым состоянием, тонким вкусом и при этом не знающей цены деньгам; словом, этот храм Афродиты, как
называли квартиру Анжель петербургские виверы, напоминал уголок
дворца Алладина из «Тысячи и одной ночи».
Он хотел даже обратить
дворец в монастырь, а любимцев своих в иноков: выбрал из опричников 300 человек, самых злейших,
назвал их братнею, себя игуменом, князя Афанасия Вяземского келарем, Малюту Скуратова параклисиархом, дал им тафьи, или скуфейки, и черные рясы, под коими носили они богатые, золотом блестящие кафтаны с собольею опушкою; сочинил для них устав монашеский и служил примером в исполнении оного.
Он хотел даже обратить
дворец в монастырь, а любимцев своих в иноков: выбрал из опричников триста человек, самых злейших,
назвал их братнею, себя игуменом, князя Афанасия Вяземского келарем, Малюту Скуратова параклисиархом; дал им тафьи, или скуфейки, и черные рясы, под коими носили они богатые золотые блестящие кафтаны; сочинил для них устав монашеский и служил примером в исполнении оного.
Так как
дворец государь строил для себя, то и
назвал его «Петергофом», от этого
дворца получил название и нынешний город.
По другим преданиям, где теперь расположен Петергоф, стояли две чухонские деревушки: Похиоки и Кусоя; Петр избрал между этими деревушками возвышенную местность и построил палатку или небольшой «попутный
дворец». Царь его выстроил в голландском вкусе и
назвал «Монплезиром»; близ него помещалась столовая, буфет, кавалерские комнаты, баня и ванная царя. В одном из примыкающих к нему флигелей он велел поставить походную церковь.
Вслед за тем государь распорядился о постройке нового
дворца при котором должна быть построена и церковь во имя архистратига Михаила, а самый
дворец было приказанно
называть Михайловским замком.
Пруд, находящийся у самого
дворца и отличающийся своею особенною прозрачностью,
называли и
называют до сих пор «серебряным».
Подчинив себе всех мальчишек в деревне, я составил из них стрелецкое войско, роздал им луки и стрелы, из овина сделал
дворец, вырезал и намалевал, с помощью моего воспитателя, царицу Наталью Кирилловну с сыном на руках и сделал их целью наших воинских подвигов. Староста разорил было все наши затеи,
называя меня беззаконником, висельником: я пошел со своею ватагою на старосту, взял его в плен и казнил его сотнею горячих ударов.
Государев
дворец, или «монастырь», как
называют его современники, был громадным зданием необычайно причудливой архитектуры; ни одно окно, ни одна колонна не походили друг на друга ни формой, ни узором, ни окраскою. Бесчисленное множество теремов и башенок с разнокалиберными главами увенчивали здание, пестрившее в глазах всеми цветами радуги.
Она делала разные движения рукой, указывая на
дворец, и бормотала какие-то приветствия какой-то княжне,
называя ее самими нежными именами.
Этот дом был каменный, строен на славу иноземными мастерами и прозван ими паластом (palais), [
дворец (фр.).] почему и наши с этого времени стали
называть каменные дома палатами.
Опричники, блистая в своих золотых одеждах, наполняли
дворец, не преграждая пути к престолу и старым боярам, но только
называя их презрительно «земскими».
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во
дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей
назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с тою же улыбкой и молча стал смотреть на него.