Неточные совпадения
В этих мыслях, неожиданных и обидных, он прожил до
вечера, а
вечером явился Макаров, расстегнутый, растрепанный, с опухшим лицом и красными глазами. Климу показалось, что даже красивые, крепкие уши Макарова стали
мягкими и обвисли, точно у пуделя. Дышал он кабаком, но был трезв.
Город был пышно осыпан снегом, и освещаемый полной луною снег казался приятно зеленоватым. Скрипели железные лопаты дворников, шуршали метлы, а сани извозчиков скользили по
мягкому снегу почти бесшумно. Обильные огни витрин и окон магазинов, легкий, бодрящий морозец и все вокруг делало жизнь
вечера чистенькой, ласково сверкающей, внушало какое-то снисходительное настроение.
— Да, милый, — сказала Алина, похлопывая его по руке
мягкой своей ладонью. —
Вечером придешь, да?
Почти каждый
вечер отец, подозвав Клима к себе, сжимал его бедра
мягкими коленями и спрашивал...
Между тем наступил
вечер. Засветили лампу, которая, как луна, сквозила в трельяже с плющом. Сумрак скрыл очертания лица и фигуры Ольги и набросил на нее как будто флёровое покрывало; лицо было в тени: слышался только
мягкий, но сильный голос, с нервной дрожью чувства.
Вечером следующего дня одно окно второго этажа мрачного дома № 52 по Ривер-стрит сияло
мягким зеленым светом. Лампа была придвинута к самой раме.
В
мягких, глубоких креслах было покойно, огни мигали так ласково в сумерках гостиной; и теперь, в летний
вечер, когда долетали с улицы голоса, смех и потягивало со двора сиренью, трудно было понять, как это крепчал мороз и как заходившее солнце освещало своими холодными лучами снежную равнину и путника, одиноко шедшего по дороге; Вера Иосифовна читала о том, как молодая, красивая графиня устраивала у себя в деревне школы, больницы, библиотеки и как она полюбила странствующего художника, — читала о том, чего никогда не бывает в жизни, и все-таки слушать было приятно, удобно, и в голову шли всё такие хорошие, покойные мысли, — не хотелось вставать.
Я поглядел кругом: торжественно и царственно стояла ночь; сырую свежесть позднего
вечера сменила полуночная сухая теплынь, и еще долго было ей лежать
мягким пологом на заснувших полях; еще много времени оставалось до первого лепета, до первых шорохов и шелестов утра, до первых росинок зари.
Но вот наступает
вечер. Заря запылала пожаром и обхватила полнеба. Солнце садится. Воздух вблизи как-то особенно прозрачен, словно стеклянный; вдали ложится
мягкий пар, теплый на вид; вместе с росой падает алый блеск на поляны, еще недавно облитые потоками жидкого золота; от деревьев, от кустов, от высоких стогов сена побежали длинные тени… Солнце село; звезда зажглась и дрожит в огнистом море заката…
Приближалась осень. Листва на деревьях уже стала опадать на землю. Днем она шуршит под ногами, а
вечером от росы опять становится
мягкой. Это позволяет охотнику подойти к зверю очень близко.
Здесь игра начиналась не раньше двух часов ночи, и бывали случаи, что игроки засиживались в этой комнате вплоть до открытия клуба на другой день, в семь часов
вечера, и, отдохнув тут же на
мягких диванах, снова продолжали игру.
— Добрые кони, — насмешливо отвечает Антось, и хлесткий удар звонко шлепает в
мягкой тишине
вечера.
В один из последних
вечеров, когда я прогуливался по шоссе, все время нося с собой новое ощущение свободы, — из сумеречной и пыльной мглы, в которой двигались гуляющие обыватели, передо мною вынырнули две фигуры: один из моих товарищей, Леонтович, шел под руку с высоким молодым человеком в синих очках и
мягкой широкополой шляпе на длинных волосах. Фигура была, очевидно, не ровенская.
Человек вообще меряет свое положение сравнением. Всему этому кругу жилось недурно под
мягким режимом матери, и до
вечерам в нашей кухне, жарко натопленной и густо насыщенной запахом жирного борща и теплого хлеба, собиралась компания людей, в общем довольных судьбой… Трещал сверчок, тускло горел сальный каганчик «на припiчку», жужжало веретено, лились любопытные рассказы, пока кто-нибудь, сытый и разомлевший, не подымался с лавки и не говорил...
Случается даже, что он
вечером, перед клубом, заходит к нам, садится за фортепьяно, собирает нас вокруг себя и, притоптывая своими
мягкими сапогами (он терпеть не может каблуков и никогда не носит их), поет цыганские песни.
Обитая голубым атласом с желтыми шнурами
мягкая мебель, маленький диван с стеганой спинкой, вроде раковины, шелковые тяжелые драпировки, несколько экзотических растений по углам, мраморные группы у одной стены — все это так приятно гармонировало с летним задумчивым
вечером, который вносил в открытую дверь пахучую струю садовых цветов.
Над весенним шумом, почти непрерывно с утра до
вечера, течет великопостный звон, покачивая сердце
мягкими толчками, — в этом звоне, как в речах старика, скрыто нечто обиженное, кажется, что колокола обо всем говорят с холодным унынием...
Наступил уже
вечер,
мягкий и теплый.
Помню, в один из
вечеров она вошла так же вот нерешительно и некстати и опустилась на ковер у ног Орлова, и по ее робким,
мягким движениям видно было, что она не понимала его настроения и боялась.
Анна Михайловна вернулась домой довольно спокойной — даже она сама не могла надивиться своему спокойствию. Она хлопотала в магазине, распоряжалась работами, обедала вместе с m-lle Alexandrine, и только к
вечеру, когда начало темнеть, ей стало скучнее. Она вошла в комнату Даши — пусто, вошла к Долинскому — тоже пусто. Присела на его кресле, и невыносимая тоска, словно как нежнейший друг, так и обняла ее из-за
мягкой спинки. В глазах у Анны Михайловны затуманилось и зарябило.
Я каждый день перед
вечером ходил к городу встречать Машу, и что это было за наслаждение ступать босыми ногами по просыхающей, еще
мягкой дороге!
Это было
вечером: Сергей Петрович Хозаров, в бархатном халате, сидел на краю
мягкого дивана, на котором полулежала Марья Антоновна, склонив прекрасную головку свою на колени супруга, и дремала.
На другой день он оделся как можно лучше. Целое утро он прилежно, может быть, в первый раз от роду, рассматривал с ног до головы департаментских франтиков, чтоб выучиться повязывать галстух и запомнить, сколько пуговиц у жилета надобно застегнуть; и пожертвовал четвертак Фаге, который бессовестно взбил его
мягкие и волнистые кудри в жесткий и неуклюжий хохол; а когда пробило 7 часов
вечера, Красинский отправился на Морскую, полный смутных надежд и опасений!..
Надя пошла наверх и увидела ту же постель, те же окна с белыми, наивными занавесками, а в окнах тот же сад, залитый солнцем, веселый, шумный. Она потрогала свой стол, постель, посидела, подумала. И обедала хорошо, и пила чай со вкусными, жирными сливками, но чего-то уже не хватало, чувствовалась пустота в комнатах, и потолки были низки.
Вечером она легла спать, укрылась, и почему-то было смешно лежать в этой теплой, очень
мягкой постели.
Генерал выехал нарочно под
вечер, когда спускались
мягкие летние сумерки. Генеральша провожала его с особенной нежностью до самого подъезда. Мишка сидел на козлах, как преступник на эшафоте. Наступал решительный час, от которого зависело все.
В
мягкую тишину
вечера тяжко падает Фелицатин басовой хозяйский голос...
Правый берег
мягкими увалами уходил в дали; тёплые, жёлто-зелёные волны хлебов были одеты в этот час тенями
вечера.
И в
мягком, отчетливом сумраке позднего
вечера студент увидел на этом лице такое скучное, тяжелое и сердитое отвращение к жизни, что у него сердце заныло мучительной жалостью.
В 1800-х годах, в те времена, когда не было еще ни железных, ни шоссейных дорог, ни газового, ни стеаринового света, ни пружинных низких диванов, ни мебели без лаку, ни разочарованных юношей со стеклышками, ни либеральных философов-женщин, ни милых дам-камелий, которых так много развелось в наше время, — в те наивные времена, когда из Москвы, выезжая в Петербург в повозке или карете, брали с собой целую кухню домашнего приготовления, ехали восемь суток по
мягкой, пыльной или грязной дороге и верили в пожарские котлеты, в валдайские колокольчики и бублики, — когда в длинные осенние
вечера нагорали сальные свечи, освещая семейные кружки из двадцати и тридцати человек, на балах в канделябры вставлялись восковые и спермацетовые свечи, когда мебель ставили симметрично, когда наши отцы были еще молоды не одним отсутствием морщин и седых волос, а стрелялись за женщин и из другого угла комнаты бросались поднимать нечаянно и не нечаянно уроненные платочки, наши матери носили коротенькие талии и огромные рукава и решали семейные дела выниманием билетиков, когда прелестные дамы-камелии прятались от дневного света, — в наивные времена масонских лож, мартинистов, тугендбунда, во времена Милорадовичей, Давыдовых, Пушкиных, — в губернском городе К. был съезд помещиков, и кончались дворянские выборы.
Небольшая семейная комната в квартире Карминых. Две боковые двери: одна, налево от актеров, в гостиную, другая, направо, во внутренние комнаты; мебель
мягкая, обитая французским ситцем; с правой стороны такой же маленький диванчик и круглый стол.
Вечер, на столе свечи.
По желанию дедушки отслужили благодарственный молебен, потом долго обедали — и для Веры началась ее новая жизнь. Ей отвели лучшую комнату, снесли туда все ковры, какие только были в доме, поставили много цветов; и когда она
вечером легла в свою уютную, широкую, очень
мягкую постель и укрылась шелковым одеялом, от которого пахло старым лежалым платьем, то засмеялась от удовольствия.
Воздух уже потемнел, и в нем выделялся ствол каждого дерева, каждая веточка, с той
мягкой и приятной ясностью, которую можно наблюдать только раннею весной, по
вечерам.
— Ну, ступай спать, —
мягким голосом сказал жене Патап Максимыч. — Утро
вечера мудренее… Ступай же, спи… Свадьбе не бывать.
Никогда в жизни я не забуду этих
мягких, вкрадчивых шагов, этого сдержанного звериного дыхания, этого отвратительного запаха сырого перегнившего мяса из невидимых пастей, этих фосфорических глаз, мелькавших в темноте то здесь, то там… Но чувства испуга ни я, ни Антонио не испытали в эту минуту. Только на другой день
вечером, когда я вспомнил наше приключение, то один, лежа в кровати, задрожал и вспотел от ужаса. Понимаете?
Поздним
вечером возвращалась шумная компания русских офицеров на корвет. Ночь была восхитительная. На бархатном высоком куполе томно светилась луна, обливая своим
мягким, нежным светом и белые дома, и виллы маленького Фунчаля, и кудрявые леса гор. Город спал. Изредка встречались прохожие. Волшебная тишина чудной ночи нарушалась по временам звуками фортепиано, доносившимися из-за опущенных жалюзи.
И он в этот
вечер все мечтал о русской женщине и находил в ней особенные достоинства, особый шик, что-то еще полудикое и в то же время
мягкое, что-то такое, отчего припоминается и степь с ковылем-травой, и златогривый конь русской сказки, и змея на солнце.
И в тот же
вечер отдал маме. Она перечитала стихи и с тем лучащимся из глаз светом, который мы у нее видали на молитве, заключила меня в свои
мягкие объятия и горячо расцеловала. И взволнованно сказала папе...
Иван Матвеич садится и широко улыбается. Почти каждый
вечер сидит он в этом кабинете и всякий раз чувствует в голосе и во взгляде ученого что-то необыкновенно
мягкое, притягательное, словно родное. Бывают даже минуты, когда ему кажется, что ученый привязался к нему, привык, и если бранит его за опаздывания, то только потому, что скучает по его болтовне о тарантулах и о том, как на Дону ловят щеглят.
Вечером нечистый привел к нему высокую, грудастую барыню в красном платье и сказал, что это его новая жена. До самой ночи он всё целовался с ней и ел пряники. А ночью лежал он на
мягкой, пуховой перине, ворочался с боку на бок и никак не мог уснуть. Ему было жутко.
Вечер действительно был восхитительный. Солнце склонялось уже к западу, обливая своими
мягкими лучами княжеский парк, придавая ему особую манящую прелесть. Радостная улыбка появилась на лице князя Сергея Сергеевича при этом данном княгиней Вассой Семеновной позволении. Он с мольбой взглянул на княжну Людмилу и заметил промелькнувшую на ее лице довольную улыбку. Позволение матери пришлось ей, видимо, по сердцу. Молодые люди поспешили кончить свой чай.