Неточные совпадения
И гнется, да не ломится,
Не ломится, не валится…
Ужли не богатырь?
«Ты шутишь шутки, дедушка! —
Сказала я. — Такого-то
Богатыря могучего,
Чай,
мыши заедят...
— Все переели, —
сказала татарка, — всю скотину. Ни коня, ни собаки, ни даже
мыши не найдешь во всем городе. У нас в городе никогда не водилось никаких запасов, все привозилось из деревень.
Клим вспомнил, что Лидия с детства и лет до пятнадцати боялась летучих
мышей; однажды вечером, когда в сумраке
мыши начали бесшумно мелькать над садом и двором, она сердито
сказала...
Летом отправлялись за город, в ильинскую пятницу — на Пороховые Заводы, и жизнь чередовалась обычными явлениями, не внося губительных перемен, можно было бы
сказать, если б удары жизни вовсе не достигали маленьких мирных уголков. Но, к несчастью, громовой удар, потрясая основания гор и огромные воздушные пространства, раздается и в норке
мыши, хотя слабее, глуше, но для норки ощутительно.
— И это оставим? Нет, не оставлю! — с вспыхнувшей злостью
сказал он, вырвав у ней руку, — ты как кошка с
мышью играешь со мной! Я больше не позволю, довольно! Ты можешь откладывать свои секреты до удобного времени, даже вовсе о них не говорить: ты вправе, а о себе я требую немедленного ответа. Зачем я тебе? Какую ты роль дала мне и зачем, за что!
«Кошки, —
сказал он, — последнее отдал бы за кошку: так
мышь одолевает, что ничего нельзя положить, рыбу ли, дичь ли, ушкана ли (зайца) — все жрет».
— Василий Назарыч, за кого же вы меня считаете? — умоляюще закричал Ляховский. — Я забыл?! Нет, я слишком хорошо помню, как я явился на Урал беднее церковной
мыши и как при вашей помощи я сделал первый крупный шаг. Всем и каждому
скажу, что всем обязан именно вам: трудно начало сделать…
— Вероятно,
мышь, —
сказал Туртыгин.
— Значит, это ты из-за меня? Так! Вот я тебя, брандахлыст,
мышам в подпечек суну, ты и очнешься! Какой защитник, — взгляньте на пузырь, а то сейчас лопнет! Вот
скажу дедушке — он те кожу-то спустит! Ступай на чердак, учи книгу…
Отца не было дома; но матушка, которая с некоторого времени находилась в состоянии почти постоянного глухого раздражения, обратила внимание на мой фатальный вид и
сказала мне за ужином: «Чего ты дуешься, как
мышь на крупу?» Я только снисходительно усмехнулся в ответ и подумал: «Если б они знали!» Пробило одиннадцать часов; я ушел к себе, но не раздевался, я выжидал полночи; наконец, пробила и она.
— Ты что же, Алеша, надулся, как
мышь на крупу? —
сказала тихонько мать. — Иди-ка ко мне. Иди, иди скорее! Ну, положи мне голову на плечо, вот так.
Камбала расчувствовался и долго рассказывал, стоя у окна, о
мышах, потом перешел на муравьев, на слонов и, наконец, когда уже раздался звонок к перемене,
сказал...
— Это будет не скоро, очень не скоро, —
сказал Костя и усмехнулся, — очень не скоро, когда Ротшильду покажутся абсурдом его подвалы с золотом, а до тех пор рабочий пусть гнет спину и пухнет с голоду. Ну, нет-с, дядя. Не ждать нужно, а бороться. Если кошка ест с
мышью из одной тарелки, то, вы думаете, она проникнута сознанием? Как бы не так. Ее заставили силой.
И я тем более убежден в этом, так
сказать, подозрении, что если, например, взять антитез нормального человека, то есть человека усиленно сознающего, вышедшего, конечно, не из лона природы, а из реторты (это уже почти мистицизм, господа, но я подозреваю и это), то этот ретортный человек до того иногда пасует перед своим антитезом, что сам себя, со всем своим усиленным сознанием, добросовестно считает за
мышь, а не за человека.
С тоски начал учиться играть на скрипке, пилил по ночам в магазине, смущая ночного сторожа и
мышей. Музыку я любил и стал заниматься ею с великим увлечением, но мой учитель, скрипач театрального оркестра, во время урока, — когда я вышел из магазина, — открыл не запертый мною ящик кассы, и, возвратясь, я застал его набивающим карманы свои деньгами. Увидав меня в дверях, он вытянул шею, подставил скучное бритое лицо и тихо
сказал...
—
Скажи пожалуйста — королей гонять надобно ему! Смешно. Ты эти затеи — брось. Читатель! Лет пять тому назад в Саратове таких читателей жандармы ловили, как
мышей, да. Тобой и без этого Никифорыч интересуется. Ты — оставь королей гонять, это тебе не голуби!
Много дней шёл я, как больной, полон скуки тяжёлой. В душе моей — тихий позёмок-пожар, выгорает душа, как лесная поляна, и думы вместе с тенью моей то впереди меня ползут, то сзади тащатся едким дымом. Стыдно ли было мне или что другое — не помню и не могу
сказать. Родилась одна чёрная мысль и где-то, снаружи, вьётся вокруг меня, как летучая
мышь...
Чорт глубоко вздохнул. Может, и ему стало-таки скучно около пустой мельницы над омутом, только он пустился в разговор с жидом. Приподняв с головы ермолку, из-под которой висели длинные пейсы, — он заскреб когтями в голове так сильно, как самый злющий кот скребет по доске, когда от него уйдет
мышь, — и потом
сказал...
Тогда человек пошел к крысе и
сказал: «Крыса! ты сильнее всех; женись на моей девочке». Крыса согласилась. Человек вернулся к девочке и
сказал: «Крыса сильнее всех: она грызет горы, горы останавливают ветер, ветер гонит тучи, а тучи заслоняют солнце, и крыса хочет жениться на тебе». Но девочка
сказала: «Ах! что мне теперь делать! как же я выйду замуж за крысу?» Тогда человек
сказал: «Ах! если б моя девочка сделалась опять
мышью!»
Потом охотники поймали льва и привязали веревкой к дереву.
Мышь услыхала львиный рев, прибежала, перегрызла веревку и
сказала: «Помнишь, ты смеялся, не думал, чтобы я могла тебе добро сделать, а теперь видишь, — бывает и от
мыши добро».
У него не было детей, и он
сказал: «Ах! если б эта
мышь сделалась девочкой!» И
мышь сделалась девочкой.
Лев спал.
Мышь пробежала ему по телу. Он проснулся и поймал ее.
Мышь стала просить, чтобы он пустил ее; она
сказала: «Если ты меня пустишь, и я тебе добро сделаю». Лев засмеялся, что
мышь обещает ему добро сделать, и пустил ее.
Бедный купец не стал спорить. Он
сказал: «Чего смотреть. Я и так верю. Я знаю,
мыши всегда железо грызут. Прощай». И бедный купец ушел.
— Если б мы их не истребляли, —
сказал министр, — то они вскоре бы нас выгнали из комнат наших и истребили бы все наши съестные припасы. К тому же
мышьи и крысьи меха у нас в высокой цене по причине их легкости и мягкости. Одним знатным особам дозволено их у нас употреблять.
Перед возвращением князя ни снов никто не видал, ни
мыши из нор не выходили, ни невидимая нежить тяжелою ступнею по полу не расхаживала и не трещала половицами, словом, ничто никого не выживало, а между тем для всех нас был готов удар, самый неожиданный и очень вредный для дела, но отчасти и не лишенный комизма, или, лучше
сказать, горькой иронии.
— Повечерие на отходе, — чуть не до земли кланяясь Патапу Максимычу,
сказал отец Спиридоний, монастырский гостиник, здоровенный старец, с лукавыми, хитрыми и быстро, как
мыши, бегающими по сторонам глазками. — Как угодно вам будет, гости дорогие, — в часовню прежде, аль на гостиный двор, аль к батюшке отцу Михаилу в келью? Получаса не пройдет, как он со службой управится.
В утешение же тем, кто посвящает свою жизнь и силы благородной и трудной борьбе с заблуждениями какого бы то ни было рода, смело можно
сказать, что хотя до появления истины заблуждение и будет делать свое дело, как совы и летучие
мыши — ночью, но что скорее совы и летучие
мыши запугают и загонят солнце туда, откуда оно взошло, чем прежнее заблуждение вытеснит познанную и отчетливо и до конца высказанную истину и займет беспрепятственно ее свободное место.
— Не
мышей я боюсь, а людей, не подслушал бы кто, —
сказала Марья Ивановна.
Но я ничему этому не внимал и погрузился в книги и ученье, как
мышь в кадку с мукою, откуда выглядывал на свет божий робко, изредка, с застенчивою дикостью и большою неохотою. Притом же, удерживая сравнение себя с утонувшею в муке
мышью, я должен
сказать, что, найдя вкус и удовольствие в занятиях науками, я и наружу выглядывал, как бы обсыпанная мукою
мышь, и уже в столь ранние мои годы начал казаться изрядным чудаком. Но буду по возможности держаться в своем повествовании порядка.
Когда была поймана третья
мышь, котенок при виде мышеловки и ее обитателя затрясся всем телом и поцарапал руки Прасковьи… После четвертой
мыши дядюшка вышел из себя, швырнул ногой котенка и
сказал...
— Послушай, Прасковья, —
сказал он, входя в кухню и обращаясь к кухарке. — Откуда это у нас
мыши завелись? Помилуй, вчера цилиндр погрызли, сегодня синтаксис обезобразили… Этак, пожалуй, начнут одежу есть!
— Ну и камедь,
мышь вам во щи!.. Сроду таких делов не видал. Мы на что коты, и то сперва пофырчим-пофырчим, а потом плюемся да цапаемся. А тут, слова не
сказавши, он ее в бок, а она в него обратной почтой — харкает…