Неточные совпадения
В Петербурге, только что остановился поезд и она
вышла, первое лицо, обратившее ее внимание, было лицо
мужа.
— Мне
муж рассказал… Она оскорбила Каренину.
Муж ее через ложу стал говорить с ней, а Картасова сделала ему сцену. Она, говорят, громко сказала что-то оскорбительное и
вышла.
Агафья Михайловна, видя, что дело доходит до ссоры, тихо поставила чашку и
вышла. Кити даже не заметила ее. Тон, которым
муж сказал последние слова, оскорбил ее в особенности тем, что он, видимо, не верил тому, что она сказала.
Княгиня подошла к
мужу, поцеловала его и хотела итти; но он удержал ее, обнял и нежно, как молодой влюбленный, несколько раз, улыбаясь, поцеловал ее. Старики, очевидно, спутались на минутку и не знали хорошенько, они ли опять влюблены или только дочь их. Когда князь с княгиней
вышли, Левин подошел к своей невесте и взял ее за руку. Он теперь овладел собой и мог говорить, и ему многое нужно было сказать ей. Но он сказал совсем не то, что нужно было.
Когда жена
вышла,
муж долго медлил, отыскивая глазами взгляда Анны и, видимо, желая ей поклониться.
― У нас идут переговоры с ее
мужем о разводе. И он согласен; но тут есть затруднения относительно сына, и дело это, которое должно было кончиться давно уже, вот тянется три месяца. Как только будет развод, она
выйдет за Вронского. Как это глупо, этот старый обычай кружения, «Исаия ликуй», в который никто не верит и который мешает счастью людей! ― вставил Степан Аркадьич. ― Ну, и тогда их положение будет определенно, как мое, как твое.
— Я и сам не знаю хорошенько. Знаю только, что она за всё благодарит Бога, зa всякое несчастие, и за то, что у ней умер
муж, благодарит Бога. Ну, и
выходит смешно, потому что они дурно жили.
Когда она проснулась на другое утро, первое, что представилось ей, были слова, которые она сказала
мужу, и слова эти ей показались так ужасны, что она не могла понять теперь, как она могла решиться произнести эти странные грубые слова, и не могла представить себе того, что из этого
выйдет.
«Если я сказал оставить
мужа, то это значит соединиться со мной. Готов ли я на это? Как я увезу ее теперь, когда у меня нет денег? Положим, это я мог бы устроить… Но как я увезу ее, когда я на службе? Если я сказал это, то надо быть готовым на это, то есть иметь деньги и
выйти в отставку».
Когда же встали из-за стола и дамы
вышли, Песцов, не следуя за ними, обратился к Алексею Александровичу и принялся высказывать главную причину неравенства. Неравенство супругов, по его мнению, состояло в том, что неверность жены и неверность
мужа казнятся неравно и законом и общественным мнением.
— Нет, постойте! Вы не должны погубить ее. Постойте, я вам скажу про себя. Я
вышла замуж, и
муж обманывал меня; в злобе, ревности я хотела всё бросить, я хотела сама… Но я опомнилась, и кто же? Анна спасла меня. И вот я живу. Дети растут,
муж возвращается в семью и чувствует свою неправоту, делается чище, лучше, и я живу… Я простила, и вы должны простить!
Жена не
выходила из своих комнат,
мужа третий день не было дома.
— Решения, какого-нибудь решения, Алексей Александрович. Я обращаюсь к тебе теперь («не как к оскорбленному
мужу», хотел сказать Степан Аркадьич, но, побоявшись испортить этим дело, заменил это словами:) не как к государственному человеку (что̀
вышло не кстати), а просто как к человеку, и доброму человеку и христианину. Ты должен пожалеть ее, — сказал он.
Она решительно не хочет, чтоб я познакомился с ее
мужем — тем хромым старичком, которого я видел мельком на бульваре: она
вышла за него для сына. Он богат и страдает ревматизмами. Я не позволил себе над ним ни одной насмешки: она его уважает, как отца, — и будет обманывать, как
мужа… Странная вещь сердце человеческое вообще, и женское в особенности!
— Какой неколебимый характер!» А нанесись на эту расторопную голову какая-нибудь беда и доведись ему самому быть поставлену в трудные случаи жизни, куды делся характер, весь растерялся неколебимый
муж, и
вышел из него жалкий трусишка, ничтожный, слабый ребенок, или просто фетюк, как называет Ноздрев.
Вышла замуж за первого
мужа, за офицера пехотного, по любви, и с ним бежала из дому родительского.
Кнуров. Вы можете мне сказать, что она еще и замуж-то не
вышла, что еще очень далеко то время, когда она может разойтись с
мужем. Да, пожалуй, может быть, что и очень далеко, а ведь, может быть, что и очень близко. Так лучше предупредить вас, чтоб вы еще не сделали какой-нибудь ошибки, чтоб знали, что я для Ларисы Дмитриевны ничего не пожалею… Что вы улыбаетесь?
В молодости она была очень миловидна, играла на клавикордах и изъяснялась немного по-французски; но в течение многолетних странствий с своим
мужем, за которого она
вышла против воли, расплылась и позабыла музыку и французский язык.
Она тотчас пришла. В сером платье без талии, очень высокая и тонкая, в пышной шапке коротко остриженных волос, она была значительно моложе того, как показалась на улице. Но капризное лицо ее все-таки сильно изменилось, на нем застыла какая-то благочестивая мина, и это делало Лидию похожей на английскую гувернантку, девицу, которая уже потеряла надежду
выйти замуж. Она села на кровать в ногах
мужа, взяла рецепт из его рук, сказав...
— Приехала сегодня из Петербурга и едва не попала на бомбу; говорит, что видела террориста, ехал на серой лошади, в шубе, в папахе. Ну, это, наверное, воображение, а не террорист. Да и по времени не
выходит, чтоб она могла наскочить на взрыв. Губернатор-то — дядя
мужа ее. Заезжала я к ней, — лежит, нездорова, устала.
Самгин отметил, что она говорит о
муже тоном девицы из зажиточной мещанской семьи, как будто она до замужества жила в глухом уезде, по счастливому случаю
вышла замуж за богатого интересного купца в губернию и вот благодарно, с гордостью вспоминает о своей удаче. Он внимательно вслушивался: не звучит ли в словах ее скрытая ирония?
Матрена. Нет, оно
выходит, что не с
мужем, а так у ней, посторонний. Так повезли гадать, когда помирятся. А больше тут никаких нет.
Многим женщинам не нужно ничего этого: раз
вышедши замуж, они покорно принимают и хорошие и дурные качества
мужа, безусловно мирятся с приготовленным им положением и сферой или так же покорно уступают первому случайному увлечению, сразу признавая невозможным или не находя нужным противиться ему: «Судьба, дескать, страсти, женщина — создание слабое» и т. д.
Она рассчитывала на покорность самого сердца: ей казалось невозможным, любя Ивана Ивановича как человека, как друга, не полюбить его как
мужа, но чтоб полюбить так, надо прежде
выйти замуж, то есть начать прямо с цели.
И
мужья, преклоняя колена перед этой новой для них красотой, мужественнее несли кару. Обожженные, изможденные трудом и горем, они хранили величие духа и сияли, среди испытания, нетленной красотой, как великие статуи, пролежавшие тысячелетия в земле,
выходили с язвами времени на теле, но сияющие вечной красотой великого мастера.
Эта идея так же чудовищна, как и другая клевета на нее же, что она, будто бы еще при жизни
мужа, обещала князю Сергею Петровичу
выйти за него, когда овдовеет, а потом не сдержала слова.
Больше же всех была приятна Нехлюдову милая молодая чета дочери генерала с ее
мужем. Дочь эта была некрасивая, простодушная молодая женщина, вся поглощенная своими первыми двумя детьми;
муж ее, за которого она после долгой борьбы с родителями
вышла по любви, либеральный кандидат московского университета, скромный и умный, служил и занимался статистикой, в особенности инородцами, которых он изучал, любил и старался спасти от вымирания.
Но наконец, когда
муж, с запахом табаку на своих густых усах, вернулся в ложу и покровительственно-презрительно взглянул на Нехлюдова, как-будто не узнавая его, Нехлюдов, не дав затвориться двери,
вышел в коридор и, найдя свое пальто, ушел из театра.
Когда кончился монолог, театр затрещал от рукоплесканий. Mariette встала и, сдерживая шуршащую шелковую юбку,
вышла в заднюю часть ложи и познакомила
мужа с Нехлюдовым. Генерал не переставая улыбался глазами и, сказав, что он очень рад, спокойно и непроницаемо замолчал.
Если бы ее
муж не был тем человеком, которого она считала самым хорошим, самым умным из всех людей на свете, она бы не полюбила его, а не полюбив, не
вышла бы замуж.
Но больше всего Зосе не нравилось в
муже то, что он положительно не умел себя держать в обществе — не в меру дичился незнакомых, или старался быть развязным, что
выходило натянуто, или просто молчал самым глупейшим образом.
Антонида Ивановна полупрезрительно посмотрела на пьяного
мужа и молча
вышла из комнаты. Ей было ужасно жарко, жарко до того, что решительно ни о чем не хотелось думать; она уже позабыла о пьяном хохотавшем
муже, когда вошла в следующую комнату.
—
Муж найдется, мама. В газетах напечатаем, что вот, мол, столько-то есть приданого, а к нему прилагается очень хорошая невеста… За офицера
выйду!
Вскоре после смерти
мужа Стеша
вышла замуж за Сашку, который был сделан опекуном над малолетними наследниками.
— Буду
мужем ее, в супруги удостоюсь, а коль придет любовник,
выйду в другую комнату. У ее приятелей буду калоши грязные обчищать, самовар раздувать, на посылках бегать…
— Или вот что, — стремительно перебила Настя, совершенно бросив и забыв свою первую гипотезу, — у нее нет
мужа, это ты прав, но она хочет
выйти замуж, вот и стала думать, как
выйдет замуж, и все думала, все думала и до тех пор думала, что вот он у ней и стал не
муж, а ребеночек.
— Напротив, очень рада. Только что сейчас рассуждала опять, в тридцатый раз: как хорошо, что я вам отказала и не буду вашей женой. Вы в
мужья не годитесь: я за вас
выйду, и вдруг дам вам записку, чтобы снести тому, которого полюблю после вас, вы возьмете и непременно отнесете, да еще ответ принесете. И сорок лет вам придет, и вы все так же будете мои такие записки носить.
По всей вероятности, негодная Верка не хочет
выходить замуж, — это даже несомненно, — здравый смысл был слишком силен в Марье Алексевне, чтобы обольститься хитрыми ее же собственными раздумьями о Верочке, как о тонкой интриганке; но эта девчонка устраивает все так, что если
выйдет (а чорт ее знает, что у ней на уме, может быть, и это!), то действительно уже будет полной госпожей и над
мужем, и над его матерью, и над домом, — что ж остается?
Вышел из 2–го курса, поехал в поместье, распорядился, победив сопротивление опекуна, заслужив анафему от братьев и достигнув того, что
мужья запретили его сестрам произносить его имя; потом скитался по России разными манерами: и сухим путем, и водою, и тем и другою по обыкновенному и по необыкновенному, — например, и пешком, и на расшивах, и на косных лодках, имел много приключений, которые все сам устраивал себе; между прочим, отвез двух человек в казанский, пятерых — в московский университет, — это были его стипендиаты, а в Петербург, где сам хотел жить, не привез никого, и потому никто из нас не знал, что у него не 400, а 3 000 р. дохода.
Выручив рублей полтораста, она тоже пустила их в оборот под залоги, действовала гораздо рискованнее
мужа, и несколько раз попадалась на удочку: какой-то плут взял у нее 5 руб. под залог паспорта, — паспорт
вышел краденый, и Марье Алексевне пришлось приложить еще рублей 15, чтобы выпутаться из дела; другой мошенник заложил за 20 рублей золотые часы, — часы оказались снятыми с убитого, и Марье Алексевне пришлось поплатиться порядком, чтобы выпутаться из дела.
Вот она и
выходит к чаю, обнимает
мужа: — «каково почивал, миленький?», толкует ему за чаем о разных пустяках и непустяках; впрочем, Вера Павловна — нет, Верочка: она и за утренним чаем еще Верочка — пьет не столько чай, сколько сливки; чай только предлог для сливок, их больше половины чашки; сливки — это тоже ее страсть.
Когда Вера Павловна на другой день
вышла из своей комнаты,
муж и Маша уже набивали вещами два чемодана. И все время Маша была тут безотлучно: Лопухов давал ей столько вещей завертывать, складывать, перекладывать, что куда управиться Маше. «Верочка, помоги нам и ты». И чай пили тут все трое, разбирая и укладывая вещи. Только что начала было опомниваться Вера Павловна, а уж
муж говорит: «половина 11–го; пора ехать на железную дорогу».
Ночью даже приснился ей сон такого рода, что сидит она под окном и видит: по улице едет карета, самая отличная, и останавливается эта карета, и
выходит из кареты пышная дама, и мужчина с дамой, и входят они к ней в комнату, и дама говорит: посмотрите, мамаша, как меня
муж наряжает! и дама эта — Верочка.
— Нет, как же, я знаю очень много. Вы были служанкою, — в последнее время у актрисы N.; когда она
вышла замуж, вы отошли от нее; чтоб уйти от отца ее
мужа, поступили в магазин N., из которого перешли к нам; я знаю это со всеми подробностями.
Но актриса
вышла замуж, покинула сцену, поселилась в семействе
мужа.
Марья Алексевна на другой же день подарила дочери фермуар, оставшийся невыкупленным в закладе, и заказала дочери два новых платья, очень хороших — одна материя стоила: на одно платье 40 руб., на другое 52 руб., а с оборками да лентами, да фасоном оба платья обошлись 174 руб.; по крайней мере так сказала Марья Алексевна
мужу, а Верочка знала, что всех денег
вышло на них меньше 100 руб., — ведь покупки тоже делались при ней, — но ведь и на 100 руб. можно сделать два очень хорошие платья.
Через три — четыре дня Кирсанов, должно быть, опомнился, увидел дикую пошлость своих выходок; пришел к Лопуховым, был как следует, потом стал говорить, что он был пошл; из слов Веры Павловны он заметил, что она не слышала от
мужа его глупостей, искренно благодарил Лопухова за эту скромность, стал сам, в наказание себе, рассказывать все Вере Павловне, расчувствовался, извинялся, говорил, что был болен, и опять
выходило как-то дрянно.
Муж почти не
выходил из комнаты; это был сухой, черствый старик, чиновник с притязанием на помещичество, раздражительный, как все больные и как почти все люди, потерявшие состояние.
За тем да за сем (как она выражалась) веселая барышня совсем позабыла
выйти замуж и, только достигши тридцати лет, догадалась влюбиться в канцелярского чиновника уездного суда Слепушкина, который был моложе ее лет на шесть и умер чахоткой, года полтора спустя после свадьбы, оставив жену беременною.
Мужа она страстно любила и все время, покуда его точил жестокий недуг, самоотверженно за ним ухаживала.
Муж хозяйки дома, старый генерал,
вышел было, взглянул, поклонился, но его никто даже не заметил, и он скрылся, осторожно притворив дверь.