Неточные совпадения
— Чудесно, а у самой слезы текут. Тут нужно
мужество. Надо ни в чем не уступать мужчине. В наш век, когда
женщина… фу, черт (едва не отплевался Петр Степанович)! А главное, и жалеть не о чем: может, оно и отлично обернется. Маврикий Николаевич человек… одним словом, человек чувствительный, хотя и неразговорчивый, что, впрочем, тоже хорошо, конечно при условии, если он без предрассудков…
У молодой, слабой
женщины, которая доверяла ему больше, чем брату, он отнял мужа, круг знакомых и родину и завез ее сюда — в зной, в лихорадку и в скуку; изо дня в день она, как зеркало, должна была отражать в себе его праздность, порочность и ложь — и этим, только этим наполнялась ее жизнь, слабая, вялая, жалкая; потом он пресытился ею, возненавидел, но не хватило
мужества бросить, и он старался все крепче опутать ее лганьем, как паутиной…
— Благодарю вас, — очень серьезно сказал он, — за то
мужество, с каким вы открыли себя. Сейчас я был как ребенок, испугавшийся темного угла, но знающий, что сзади него в другой комнате — светло. Там голоса, смех и отдых. Я счастлив, Дигэ — в последний раз я вас называю «Дигэ». Я расстаюсь с вами, как с гостьей и
женщиной. Бен Дрек, дайте наручники!
Тверские гимназисты торжественно выгнали из общественного собрания даму, несмотря на то, что у нее имелся входной билет, за то только, что она была… жена капельмейстера. Тверские гимназисты имели
мужество издеваться над смущением и слезами этой
женщины.
Зато нам,
женщинам, дала другое:
мужество в иной работе, нежность и мягкосердечие.
Федор Иванович. Вы думаете? Гм… Живу я на этом свете тридцать пять лет, а что-то не встречал таких феноменальных
женщин, у которых хватало бы
мужества не распечатать письмо.
Перед ними стоял тот, слава о чьих подвигах широкой волной разливалась по тогдашней Руси, тот, чей взгляд подкашивал колена у князей и бояр крамольных, извлекал тайны из их очерствелой совести и лишал чувств нежных
женщин. Он был в полной силе
мужества, ему шел тридцать седьмой год, и все в нем дышало строгим и грозным величием.
И даже после отъезда, после отслуженного напутственного молебна, хотя молодая
женщина и горько плакала и сенные девушки почти насильно оторвали ее от Ермака Тимофеевича — так крепко обвила она руками его шею и замерла в слезах на его груди, — Ксения собрала все свое
мужество и вместе со всеми молча стояла у окна и глядела, как уезжал ее муж во главе отряда.
Они же восхваляли в нем смелость,
мужество и проворство, когда, окруженный толпою сверстников, он бесчинно резвился с ними или скакал по улицам и давил
женщин и стариков, забавляясь их криками.