Неточные совпадения
Наконец
девушки всей толпой обступили его и увели. А вслед за тем кучер Алемпий (он исправлял при усадьбе должность заплечного мастера), как говорится, на обе корки отодрал
московского гостя.
— А вы знаете что: я и об героине вашего романа слышала, это одна какая-то
московская молодая
девушка!
Боярин Дружина Андреевич, телом дородный, нрава крутого, несмотря на свои преклонные лета, недавно женился на первой
московской красавице. Все дивились, когда вышла за него двадцатилетняя Елена Дмитриевна, дочь окольничего Плещеева-Очина, убитого под Казанью. Не такого жениха прочили ей
московские свахи. Но Елена была на выданье, без отца и матери; а красота
девушки, при нечестивых нравах новых царских любимцев, бывала ей чаще на беду, чем на радость.
— Эх ты, сочувственник! — брякнул Шубин и сам засмеялся новоизобретенному слову, а Берсенев задумался. — Нет, брат, — продолжал Шубин, — ты умница, философ, третий кандидат
Московского университета, с тобой спорить страшно, особенно мне, недоучившемуся студенту; но я тебе вот что скажу: кроме своего искусства, я люблю красоту только в женщинах… в
девушках, да и то с некоторых пор…
— А я думала, что ты женишься на какой-нибудь нашей
московской, — сказала Нина Федоровна, помолчав. —
Девушки из нашего круга будут попроще. Но главное, Алеша, чтобы ты был счастлив, это самое главное. Мой Григорий Николаич не любил меня, и, скрыть нельзя, ты видишь, как мы живем. Конечно, каждая женщина может полюбить тебя за доброту и за ум, но ведь Юличка институтка и дворянка, ей мало ума и доброты. Она молода, а ты сам, Алеша, уже не молод и не красив.
Налево сверкала алмазами белоснежная Соборная площадь, а по ней быстро шла наперерез нам, от церкви на
Московскую улицу, стройная
девушка в коротенькой черной шубке с барашковым воротником, на котором лежала роскошная коса.
В один из холоднейших и ненастнейших
московских дней к дому князя подходила молодая, стройная
девушка, брюнетка, с очень красивыми, выразительными, умными чертами лица. Она очень аккуратно и несколько на мужской лад была одета и, как видно, привыкла ходить пешком. Несмотря на слепящую вьюгу и холод, она шла смело и твердо, и только подойдя к подъезду княжеского дома, как бы несколько смутилась.
Бенни поручил свою гостью попечениям своей горничной
девушки, некогда многоизвестной здесь в некоторых кружках
московской чудихи и добрячки Прасковьи, а сам тотчас же оделся, взял у перевозчика на сенатской набережной ялик и уехал на взморье.
Это были весьма милые и образованные
девушки, в особенности меньшая Варвара, до конца жизни бывшая преданною подругой моей матери, которую снабжала интересными книгами, так как отец, кроме «
Московских Ведомостей» и «Вестника Европы», никаких книг не выписывал.
Павел тоже заметил их, и страшное изменение произошло в его наружности: он сначала вздрогнул всем телом, как бы дотронувшись до лейденской банки, потом побледнел, покраснел, взглянул как-то странно на гостя в коричневом фраке, а вслед за тем начал следить глазами за ходившими взад и вперед
девушками: в брюнетке мой герой узнал свою
московскую соседку.
Но в Софье Павловне, спешим оговориться, то есть в чувстве ее к Молчалину, есть много искренности, сильно напоминающей Татьяну Пушкина. Разницу между ними кладет «
московский отпечаток», потом бойкость, уменье владеть собой, которое явилось в Татьяне при встрече с Онегиным уже после замужества, а до тех пор она не сумела солгать о любви даже няне. Но Татьяна — деревенская
девушка, а Софья Павловна —
московская, по-тогдашнему развитая.
Расскажем в коротких словах его содержание, обнажив главный ход от явлений эпизодических: влюбленный в неизвестную
девушку, виденную им недавно в
московской церкви Спаса на Бору, Юрий Милославский едет в Нижний; в продолжение дороги, а особливо в доме боярина Кручины Шалонского глаза его открываются, и раскаяние в присяге Владиславу им овладевает; в Нижнем это чувство возрастает до высочайшей степени, до отчаяния, и Юрий, сказав речь в собрании сановников нижегородских как посланник Гонсевского и спрошенный Мининым: что бы он сделал на их месте? — не выдержал и дал совет идти к Москве, ибо поляки слабы.
Мне приснилось, что хоронили вас не в черном гробу, как стариков и вообще пожилых людей, а в белом, как хоронят
девушек, и несли ваш гроб по
Московской улице городовые, но не на руках, а на головах.
Немало гостей съехалось, и все шло обычной чередой: пели
девушки свадебные песни, величали жениха с невестою, величали родителей, сваха плясала, дружка балагурил, молодежь веселилась, а рядом в особой комнате почетные гости сидели, пуншевали, в трынку [Трынка — карточная игра, в старину была из «подкаретных» (кучера под каретами игрывали), но впоследствии очень полюбилась купечеству, особенно
московскому.
— Погляжу я на вас, — с задорной улыбкой сказала ему Фленушка, — настоящий вы скосырь
московский!.. Мастер
девушек с ума сводить… Что-то Устюша теперь?.. Ну, да ведь я не за тем, чтоб ее поминать… прощайте, не обманите же… Только что после ужина матери по кельям разбредутся, тотчас к большому кресту да тропой в перелесок… Смотрите ж.
Сестра, еще молодая
девушка, была менее смущена вольномыслием своего брата, чем их матушка Наталья Григорьевна —
московская барыня с головы до пяток.
Газета оказалась номером «
Московских Ведомостей» от 13 июня 187* года, а статья, где были напечатаны имя, отчество и фамилия любимой им
девушки — корреспонденцией из Т., состоявшая из подробного отчета о судебном заседании по делу княжны Шестовой.
— Оставь ты меня, Тамара Абрамовна, с этими
московскими сплетнями… Довольно я их и не от тебя слышал… Напали на бедную, еще когда она была в
девушках, я один за нее тогда доброе слово замолвил…
В доме князя Ивана Андреевича Прозоровского господствовало необычайное оживление. Привезенные из вотчины
девушки шили и готовили приданое невесте. Она сама все время проводила в
московских магазинах за выбором материй или же у подруг за обсуждением разных вопросов, касающихся туалета. Часто подруги и знакомые собирались и у них в доме.
Да и было в кого. Прелестная, высокая, стройная и замечательно красивая
девушка была умна, приветлива и без всякой натянутости, так свойственной
московским барышням.
Что касается до других
девушек,
московских невест, маменьки которых наперерыв старались поймать богатого жениха Хвостова в свои сети, то он, к огорчению и первых, и вторых, не обращал на них никакого внимания и не шел в обществе далее обыкновенной вежливости.
— Мне сдается, — начал он после некоторой паузы, не обратив внимания на замечание молодой
девушки, — что нам в этом деле может помочь опять же тот человек, который помог и в
московском…
Васса Семеновна, создав себе, по слухам о петербургских и
московских нравах, портрет тамошних
девушек, глубоко верила, что она рисует их как бы с натуры.
— Ох, и думать об этом боюсь я,
девушка… Уж сколько времени как уехал Иван Иванович, да и воевода
московский, чай, давно уже на место прибыл, а Ермака Тимофеевича нет как нет. Запропастился он, где и отчего, неведомо, не хуже, как надысь твой Яков, — заметила Строганова.
Красивая внешность, соединенная с дымкой романической таинственности, окутывавшей прошлое Зыбина и послужившей поводом для
московских сплетниц к всевозможным рассказам о любви к нему какой-то высокопоставленной дамы из высшего петербургского круга, ее измене, трагической смерти, и призраке этой дамы, преследовавшем Зыбина по ночам, так что он изменил совершенно режим своей жизни и день превращал в ночь и наоборот — сделали то, что молоденькая, впечатлительная, романически настроенная
девушка влюбилась в красивого брюнета, в глазах которого, на самом деле, было нечто демоническое.
Невест в Москве и тогда, как и теперь, было, что называется, хоть отбавляй, Глеб же Алексеевич Салтыков представлял из себя блестящую партию для
девушки даже из самого высшего
московского круга. Древнего рода, гвардейский офицер, образованный, красивый, богатый и молодой, не кутила, не мот и не пьяница — качества, редко соединяющиеся в одном лице и, несомненно, делавшие Салтыкова одним из лучших
московских женихов. Но старанья родных, папенек и маменек невест и даже этих последних, не имели успеха.
— Ну,
московские не таковские! Успокой свое сердце,
девушка. Приедет твой Яшка цел и невредим, окрутим мы вас, и заживете счастливо.
С отъездом из Москвы, думалось ему, он отрешится от того душевного гнета, который давил его в
московской обстановке, где каждая мелочь напоминала ему об утраченной им навсегда любимой
девушке.
Он мысленно припомнил свой разговор с ней каких-нибудь три с небольшим недели тому назад, припомнил ее почти доходящее до бешенной злобы отношение к Дарье Николаевне, резкость выражений, которыми она не щадила ее, и появленние «гордой генеральши», «
московской аристократки» в доме только что недавно на все лады честимой ею
девушки, не укладывалось в его уме.
Василий Васильевич побежал распорядиться подавать карету, и вскоре он и Хвостовы снова двинулись в Москву, куда приехали на рассвете. Утомленную впечатлениями пережитого бала молодую
девушку пришлось разбудить у подъезда
московского дома.
Вижу, вижу по глазам, чего хочется, — и так полюбили бы нас
московские красные, чернобровые
девушки!
Несколько раз, как бы вскользь, расспрашивал он о ней у Владимира, и описываемый последним портрет
московской знаменитости оказывался схожим с покинутой Виктором
девушкой.
Эта изба была срублена для молодых Якова и Домаши по распоряжению Семена Иоаникиевича Строганова, пожелавшего отблагодарить их за верную службу, его — как разумного
московского гонца, сумевшего избавить от беды неминучей, а ее — как любимую сенную
девушку боготворимой им племянницы.
Причиной самоубийства выставлен обманный привоз молодой
девушки в Москву из Петербурга содержательницей одного из
московских веселых притонов под видом доставления места, побег молодой
девушки, преследование со стороны швейцара притона, окончившееся роковым прыжком несчастной на острые камни мостовой.
Этот вопрос вызвал в Стягине совершенно новое для него желание: защитить себя немного в глазах этой
девушки, вслух разобрать свои отношения к
московскому приятелю.