Неточные совпадения
— То же самое, конечно, — удивленно сказал Гогин. —
Московское выступление рабочих показало, что мелкий обыватель идет за силой, — как и следовало ожидать. Пролетариат должен готовиться к новому восстанию. Нужно вооружаться, усилить пропаганду в
войсках. Нужны деньги и — оружие, оружие!
Утром, после переклички, фельдфебель Рукин читает приказ: «По велению государя императора встречающие его части
Московского гарнизона должны быть выведены без оружия. По распоряжению коменданта г. Москвы
войска выстроятся шпалерами в две шеренги от Курского вокзала до Кремля. Александровское военное училище займет свое место в Кремле от Золотой решетки до Красного крыльца. По распоряжению начальника училища батальон выйдет из помещения в 11 час.».
У него сильный стальной голос, слышимый из конца в конец огромнейшего Ходынского поля, на котором летом свободно располагаются лагерями и производят учение все
войска Московского военного округа.
Если начальник губернии в хороших отношениях с полковым командиром, то в эти дни являются трубы или большой барабан с товарищами, смотря по тому, какое
войско стоит в губернии; и увертюра из «Лодоиски» и «Калифа Багдадского» вместе с французскими кадрилями, напоминающими незапамятные времена греческого освобождения и «
Московского телеграфа», увеселяют слух купчих, одетых по-летнему — в атлас и бархат, и тех провинциальных барынь, за которыми никто не ухаживает, каких, впрочем, моложе сорока лет почти не бывает.
— Командующий
войсками Московского военного округа, — чеканит ловкий солдат.
Такое «табу» лежало на Театральной площади: оно было наложено командующим
войсками Московского военного округа и соблюдалось преемственно с аракчеевских времен, с тою только разницей, что виновного не казнили, а отправляли в квартал (тогда еще «участков» не было, они введены с 1881 года), чего москвичи совершенно справедливо боялись.
Из окон фаса нам видно было на Исаакиевской площади огромное стечение народа и бунтовавшихся
войск, которые состояли из баталиона
Московского полка и двух рот экипажа гвардии.
— Что можно сказать? Мне кажется, на ваш вопрос отвечать очень легко: вероятно, этот гражданин более ненавидит врагов своего отечества, чем любит свой собственный дом. Вот если б
московские жители выбежали навстречу к нашим
войскам, осыпали их рукоплесканиями, приняли с отверстыми объятиями, и вы спросили бы русских: какое имя можно дать подобным гражданам?.. то, без сомнения, им отвечать было бы гораздо затруднительнее.
По Смоленской дороге отступали наши
войска, через Смоленскую заставу проезжали курьеры с известиями из большой армии; а посему все оставшиеся жители
московские спешили к Драгомиловскому мосту, чтоб узнать скорее об участи нашего
войска.
— Странно! — сказал Зарецкой, прочтя прокламацию
московского генерал-губернатора. — Судя по этому, должно думать, что под Москвою будет генеральное сражение; и если б я знал это наверное, то непременно бы воротился; но, кажется, движения наших
войск доказывают совершенно противное.
Г-н Устрялов говорит о них: «Среди смут и неустройств XVII века
московские стрельцы содействовали правительству к восстановлению порядка: они смирили бунтующую чернь в селе Коломенском, подавили мятеж
войска на берегах Семи и вместе с другими ратными людьми нанесли решительное поражение Разину под Симбирском; а два полка
московских стрельцов, бывшие в Астрахани, при разгроме ее злодеем, хотели лучше погибнуть, чем пристать к его сообщникам, и погибли» (том I, стр. 21).
С собою Петр взял 31 000
войска, состоявшего из новых полков и из стрельцов
московских, а на Крым, по его повелению, «поднялась огромная масса ратных людей, наиболее конных, старинного
московского устройства, в числе 120 000 человек».
Но обязательность военной службы для дворян была постоянно признаваема в
Московском государстве; разница только в том, что
войска регулярного не было, а следовательно, и служба была не регулярна.
— Второй гонец привез известие, что новогородцы разбили отряд Иоаннова
войска и взяли в плен пятьдесят
московских дворян.
Мирослав писал, что
войско изъявляет жаркую ревность, что все именитые витязи уверяют его в дружбе, и всех более Димитрий Сильный, что Иоанн соединил полки свои с тверскими и приближается, что славный воевода
московский Василий Образец идет впереди и что Холмский есть главный по князе начальник.
Многочисленное
войско, предводимое самим великим князем, выступило против Новгорода, Иоанн убедил князя тверского Михаила действовать с ним заодно, псковитянам приказал выступить с
московским воеводою Федором Юрьевичем Шуйским, по дороге к Новгороду, устюжанам же и вятчанам идти на Двинскую землю под начальством Василия Федоровича Образца и Бориса Слепого-Тютчева, а князю Даниилу Холмскому — на Рузу.
Подобно владетельным князьям, братья Строгановы имели свое
войско, свою управу, стоя по царскому велению на страже северо-востока России. Уже в 1572 году оказался благой результат их деятельности, они смирили бунт черемисов, остяков, башкирцев, одержав победу над их соединительными толпами и снова взяв с них присягу на верность царю
московскому.
К счастью, это была последняя тревога. Через каких-нибудь две недели все разъяснилось. Иван Кольцо с товарищами,
московскими воеводами и царскими
войсками подошел к хоромам Строгановых. Здесь встретили прибывших хлебом и солью. Князя Болховского, Ивана Глухова и послов Ермаковых приняли в парадных горницах. Там и рассказал Иван Кольцо радостные
московские вести.
Печорский монастырь, вновь укрепленный, охранял ертаульный воевода [Ертаульный (ертуальный) воевода — командующий легкими авангардными
войсками в
Московском государстве.]
Маметкул явился с
войсками как неприятель, умертвил несколько верных России остяков, пленил их жен, детей и посла
московского Третьяка Чебукова, ехавшего в Киргиз-Кайсацкую орду. Узнав, однако, что в городах чусовских довольно и ратных людей, и пушек, Маметкул счел за лучшее убраться восвояси.
Гонцы строгановские то и дело скакали в Пермь узнать, нет ли там каких вестей
московских. Наконец один из них принес известие, что Иван Кольцо возвращается с царским
войском и воеводами.
Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил напротив, что всё русское
войско уничтожено; кто говорил о
Московском ополчении, которое пойдет, с духовенством впереди, на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не велено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п. и т. п.