Неточные совпадения
«Нет, те люди не так сделаны; настоящий властелин,кому все разрешается, громит Тулон, делает резню в Париже, забывает
армию в Египте, тратит полмиллиона людей в
московском походе и отделывается каламбуром в Вильне; и ему же, по смерти, ставят кумиры, — а стало быть, и все разрешается. Нет, на этаких людях, видно, не тело, а бронза!»
Его откомандировали из гвардии в
армию с производством в полковники и назначили в распоряжение
московского генерал-губернатора. Тут его сделали полицмейстером второго отделения Москвы.
Старейший в Москве Английский клуб помнил еще времена, когда «шумел, гудел пожар
московский», когда на пылавшей Тверской, сквозь которую пробивались к заставе остатки наполеоновской
армии, уцелел один великолепный дворец.
—
Московские гренадеры — украшение русской
армии, но согласитесь, ваше превосходительство, с тем, что юнкера Александровского училища — это
московская гвардия.
Бывало, обыкновенно французы переговорят всех, и тут-то пойдут россказни о большой
армии, о победах Наполеона, о пожаре
московском.
По Смоленской дороге отступали наши войска, через Смоленскую заставу проезжали курьеры с известиями из большой
армии; а посему все оставшиеся жители
московские спешили к Драгомиловскому мосту, чтоб узнать скорее об участи нашего войска.
Видно, что Щербатов был очень сильно взволнован зрелищем народного бедствия и в своей горячности забыл о том, что в это время, как справедливо замечает г. Щепкин, «правительство императрицы Екатерины, жадно следя за победоносным шагом
армии, не имело времени вглядываться в народные нужды, прислушиваться к воплю оголодавшей толпы и тем менее заботиться о врачевании язв, нанесенных голодом народному организму» («
Московские ведомости», № 154).
«Нет, те люди не так сделаны, — с завистью думает он. — Настоящий властелин, кому все разрешается, громит Тулон, делает резню в Париже, забывает
армию в Египте, тратит полмиллиона людей в
московском походе и отделывается каламбуром в Вильне; и ему же, по смерти, ставят кумиры, а стало быть, все разрешается. Нет, на этаких людях, видно, не тело, а бронза!»
Владимир Андреевич Петровский, за жизнью и воспитанием которого неусыпно следил князь, действительно, окончив курс в
московском университетском пансионе, по собственному желанию пошел в военную службу, в
армию, и в описываемое нами время служил в отряде Кутузова.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) необъяснимую позицию в стороне от Петербургской и
Московской дорог, на которой, по его мнению,
армия должна была соединившись ожидать неприятеля.
«Князь Михаил Иларионович! С 29-го августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1-го сентября получил я через Ярославль, от
Московского главнокомандующего, печальное извещение, что вы решились с
армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал-адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении
армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».