Неточные совпадения
— Экая
морская каюта, — закричал он, входя, — всегда лбом стукаюсь; тоже ведь квартирой называется! А ты,
брат, очнулся? Сейчас от Пашеньки слышал.
На другой день утром мы ушли, не видав ни одного европейца, которых всего трое в Анжере. Мы плыли дальше по проливу между влажными, цветущими берегами Явы и Суматры. Местами, на гладком зеркале пролива, лежали, как корзинки с зеленью, маленькие островки, означенные только на
морских картах под именем Двух
братьев, Трех сестер. Кое-где были отдельно брошенные каменья, без имени, и те обросли густою зеленью.
Елена забралась с ногами на скамейку, положила локти на буковые перила и, угнездив между ними голову, закрыла глаза. Моряк вдруг стал в ее глазах ничуть не опасным, а смешным и жалким трусом. Ей вспомнились какие-то глупые куплеты о пароходном капитане, которые пел ее
брат, студент Аркадий — «сумасшедший студент», как его звали в семье. Там что-то говорилось о даме, плывшей на пароходе в Одессу, о внезапно поднявшейся буре и
морской болезни.
— Вот так уж сказал! Ты думаешь, концы схоронил, так и прав вышел? Нет,
брат, нонече не так: ночью сплутовал — день скажет; на дне
морском, и там не утаишь концов-то. В неправде-то сам бог запинает… везде сыщут.
Но как бы хорошо человек ни выбрал жизнь для себя — ее хватает лишь на несколько десятков лет, — когда просоленному
морской водою Туба минуло восемьдесят — его руки, изувеченные ревматизмом, отказались работать — достаточно! — искривленные ноги едва держали согнутый стан, и, овеянный всеми ветрами старик, он с грустью вышел на остров, поднялся на гору, в хижину
брата, к детям его и внукам, — это были люди слишком бедные для того, чтоб быть добрыми, и теперь старый Туба не мог — как делал раньше — приносить им много вкусных рыб.
В течение моих рассказов мне не раз приходилось говорить о сестре А. Ф. Бржесского, Близ. Фед. Петкович. Но теперь, соблюдая последовательность, я должен сказать несколько слов об их старшей сестре Екат. Фед. Романовой. Она была гораздо ровнее характером подвижной сестры своей. Совершенная брюнетка с правильными чертами и с восточным загаром лица, она, походящая романтизмом и нежностью на
брата Алексея, вышла замуж за
морского капитана Вл. Павл.
Развязка повести, происходящая на песчаном берегу моря в Испании, куда прибыл для этого русский фрегат; чудесное избавление, из-под ножей убийц, героя романа тем самым
морским офицером, от которого Завольский бежал в Испанию, и который оказался родным
братом, а не любовником героини романа — все это слишком самовольно устроено автором и не удовлетворяет читателя.
Эти витязи
морскиеМне ведь
братья все родные.
Она извещала, что просила за меня своего
брата, барона Андрея Васильевича Z., начальствующего над известною частью
морского ведомства в Ревеле, и что я непременно получу здесь место.
Но, откинув в сторону все тонкие рассуждения о недостатках и слабостях почившего
брата, нельзя не сознаться, что, проходя обширное, многозначительное поприще службы в самых трудных обстоятельствах государства, начав с
Морского кадетского корпуса, где Шишков был при Екатерине учителем, дойдя до высокого места государственного секретаря, с которого он двигал духом России писанными им манифестами в 1812 году, — Шишков имел одну цель: общую пользу; но и для достижения этой святой цели никаких уступок он не делал.
— Прежде всего, — продолжал он, — я хочу вам сказать об его отце, моем старшем
брате, который был прекраснейший человек; учился, знаете, отлично в
Морском корпусе; в отставку вышел капитаном второго ранга; словом, умница был мужчина.
— Я, — говорю, — сестрица, не вижу, чтобы он был особенно слаб или нездоров; это пустяки, тебе так мерещится, и не знаю, известно ли тебе, что покойный
брат его записал в
Морской корпус, куда он, вероятно скоро и будет принят, а потому я советовал бы отправить его в Петербург, хоть покуда приготовить немного.
Мы вольные птицы; пора,
брат, пора!
Туда, где за тучей белеет гора,
Туда, где синеют
морские края,
Туда, где гуляем лишь ветер… да я...
— Куда? — спросил Семен Петрович. — От Чапурина,
брат, не ухоронишься, со дна
морского достанет.
— А то кто же? Конечно, я! — весело отвечал старик, видимо любуясь своим племянником, очень походившим на покойного любимого
брата адмирала. — Третьего дня встретился с управляющим
морским министерством, узнал, что «Коршун» идет в дальний вояж [Моряки старого времени называли кругосветное путешествие дальним вояжем.], и попросил… Хоть и не люблю я за родных просить, а за тебя попросил… Да… Спасибо министру, уважил просьбу. И ты, конечно, рад, Володя?
— Ну,
брат, не всегда
морская жизнь делает людей добрыми, как ты думаешь! Сам знаешь, какие крутые бывают капитаны да офицеры. Небось, видал таких?
Орочи считают сивуча
морским медведем, находящимся в антагонизме с его наземным
братом. Появление его в бухте Ванина означает, что он был или ранен или напуган касаткой-гладиатором (Тэму).
— Подумай, Виця, как тут нужно быть осторожным, как нужно бережно и благоговейно подходить к вере маленьких твоих сестер и
братьев. Вспомни, что сказал Христос: «Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в меня тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его в глубине
морской». А ты так неосторожно начинаешь даже в их присутствии спорить на самые щекотливые религиозные темы.
— Раскусили? — с разгоревшимися глазами вскричал Палтусов, наклоняясь к гостю. — Я говорю вам… никто и не заметил, как вахлак наложил на все лапу. И всех съест, если ваш
брат не возьмется за ум. Не одну французскую madame слопает такой Гордей Парамоныч! А он, наверно, пишет"рупь" — буквами"пь". Он немца нигде не боится. Ярославский калачник выживает немца-булочника, да не то что здесь, а в Питере, с Невского, с
Морской, с Васильевского острова…
В этом году там отвели квартиру принцу Генриху Прусскому,
брату Фридриха II, затем в нем жил принц Нассау-Заген, адмирал русского флота, известный своими победами над шведскими
морскими силами, а после него дом этот занимал вице-канцлер граф Иван Антонович Остерман.