Неточные совпадения
Я в азарте кричу: «Вот, говорю, я мешок
монастырский украл, отдал ему, а он отпирается!..» Дело, значит, повели уголовное: так, выходит, я церковный; ну и наши там следователи уписали было меня порядочно, да настоятель, по счастью моему, в те поры был в монастыре, — старец
добрый и кроткий, призывает меня к себе.
Он не спрашивал, откуда явилась клирошанка, кто она, точно боялся узнать что-то ненужное. И когда
монастырская привратница,
добрая старушка Таисия, ласково улыбаясь, спросила его: «Слушаешь новую-то клирошанку?» — он, поклонясь ей, торопливо отошёл, говоря...
Воевода не мог забыть
монастырской епитимий, которой его постоянно корила Охоня. Старик только отплевывался, когда заводилась речь про монастырь. Очень уж горько ему досталось
монастырское послушание: не для бога поработал, а только посмешил
добрых людей. То же самое и Охоня говорила…
— Што, сладко ли в орде было? — спросил игумен, останавливаясь. — Все, видно, бросил, ничего с собою не взял… Монастырское-то
добро впрок не пошло? Вижу твое рубище, а не вижу смирения…
Между тем перед вратами
монастырскими собиралась буйная толпа народа; кое-где показывались казацкие шапки, блистали копья и ружья; часто от общего ропота отделялись грозные речи, дышащие мятежом и убийством, — часто раздавались отрывистые песни и пьяный хохот, которые не предвещали ничего
доброго, потому что веселость толпы в такую минуту — поцелуй Июды!
Так расхваливала Манефа жизнь
монастырскую, что Марье Гавриловне понравилось ее приглашенье. Жить в уединении, в тихом приюте, средь
добрых людей, возле матушки Манефы, бывшей во дни невзгод единственною ее утешительницей, — чего еще лучше?..
— Сколько я тебя понимаю, — отвечал он медленным голосом, — ты жаждешь теперь подвижничества. Это —
монастырский идеал. Тебе хочется сразу же сделаться какой-то сестрой милосердия. Видишь ли, Маша:
добро, благотворительность, так как они практикуются у нас, больше гимнастика для тела, чем для души. Впрочем, пожалуй, если ты непременно хочешь, избирай эту специальность.
А вслед за тем, как ускакал в марте на
добром монастырском коне монах Иннокентий, в апреле из Введенского Гадячского монастыря, с гораздо большею основательностью, уезжает иеромонах, имени которого не названо. «Его, по рассмотрению братии, отправлено, т. е. его послали при возах (подводах) четырех в сечь за солью и за рыбою и при указе за шнуровою книгою для испрошения на монастырь милостины.
Бежал он «против 1-го ч. марта ночью, оседлавши в ворце самую
добрую монастырскую лошадь и несдавши определенного ему послушания экономического».