«Нет! — говорил он, стараясь не глядеть на ее профиль и жмурясь от ее искристых, широко открытых глаз, —
момент настал, брошу камень в эту холодную, бессердечную статую…»
Неточные совпадения
С тех пор законодательная деятельность в городе Глупове закипела. Не проходило дня, чтоб не явилось нового подметного письма и чтобы глуповцы не были чем-нибудь обрадованы.
Настал наконец
момент, когда Беневоленский начал даже помышлять о конституции.
Самгину подумалось, что
настал момент, когда можно бы заговорить с Бердниковым о Марине, но мешал Попов, — в его настроении было что-то напряженное, подстерегающее, можно было думать, что он намерен затеять какой-то деловой разговор, а Бердников не хочет этого, потому и говорит так много, почти непрерывно. Вот Попов угрюмо пробормотал что-то о безответственности, — толстый человек погладил ладонями бескостное лицо свое и заговорил более звонко, даже как бы ехидно...
Зато поэты задели его за живое: он стал юношей, как все. И для него
настал счастливый, никому не изменяющий, всем улыбающийся
момент жизни, расцветания сил, надежд на бытие, желания блага, доблести, деятельности, эпоха сильного биения сердца, пульса, трепета, восторженных речей и сладких слез. Ум и сердце просветлели: он стряхнул дремоту, душа запросила деятельности.
У него не ставало терпения купаться в этой возне, суете, в черновой работе, терпеливо и мучительно укладывать силы в приготовление к тому праздничному
моменту, когда человечество почувствует, что оно готово, что достигло своего апогея, когда
настал бы и понесся в вечность, как река, один безошибочный, на вечные времена установившийся поток жизни.
Отойдя от Дмитровки с километр, Дерсу остановился.
Настал тяжелый
момент расставания.
Момент совершения этой операции
настал весьма скоро.
Момент такой
настанет, Иона, будь уверен, и, может быть, очень скоро.
И кто бы подумал, что
настанет такой
момент, когда его тело (в звании товарища министра внутренних дел) вынесут из какого здания? Из бывшего Третьего отделения, куда я ходил когда-то в театральную цензуру к И.А.Нордштрему.
Он только понял, что
настал какой-то особенно страшный, критический
момент, когда понадобилось сосредоточить всю силу в правой руке и схватить волка за шею около затылка.
Наконец
настал самый страшный
момент.
Керасивна, услыхав эти слова, даже побледнела; муж с нею первый раз заговорил в таком гене, и она понимала, что это
настал в ее супружеской политике самый решительный
момент, который во что бы то ни стало надо выиграть: или — все, что она вела до сих пор с такою ловкостью и настойчивостью, пропало бесследно и, пожалуй, еще обратится на ее жe голову.