Неточные совпадения
— Здравствуй, мой милый.
Барон, это вот и есть тот самый очень
молодой человек, об котором упомянуто было в записке, и поверьте, он не помешает, а даже может понадобиться. (
Барон презрительно оглядел меня.) — Милый мой, — прибавил мне Версилов, — я даже рад, что ты пришел, а потому посиди в углу, прошу тебя, пока мы кончим с
бароном. Не беспокойтесь,
барон, он только посидит в углу.
Но трава была так густа, кусты так непроницаемы, Змеиная горка так близка и рассказы о змеях так живы, что
молодой наш спутник, обыкновенно не робкий, хохочущий и среди опасностей, пустился, однако ж, такими скачками вперед, вслед за первой партией, что мы с
бароном остановились и преследовали его дружным хохотом.
Пока
барон Шлипенбах водворял меня в ней, Болтин привел
молодого, коренастого, гладко остриженного матроса.
Адвокат сказал кучеру куда ехать, и добрые лошади скоро подвезли Нехлюдова к дому, занимаемому
бароном.
Барон был дома. В первой комнате был
молодой чиновник в вицмундире, с чрезвычайно длинной шеей и выпуклым кадыком и необыкновенно легкой походкой, и две дамы.
Попали мы на прощальный обед
барону у Лебедя. Это был для
барона сюрприз, который избавил его с попутным для него
молодым Разгильдеевым заезжать в Ялуторовск.
В начале года, раз на лекции
барон З., высокий белокурый
молодой человек, с весьма серьезным выражением правильного лица, пригласил всех нас к себе на товарищеский вечер.
— Говорят-с! — отвечал
барон, пожимая плечами. — В клубе один старичок, весьма почтенной наружности, во всеуслышание и с достоверностью рассказывал, что он сам был на обеде у отца Оглоблина, который тот давал для
молодых и при этом он пояснил даже, что сначала отец был очень сердит на сына за этот брак, но что потом простил его…
— Доказательством тому может служить, — отвечал
барон совершенно уверенно, — то, что брак [Брак. — Вопрос об отношении к браку в шестидесятые годы был одним из наиболее острых. Нигилисты (см. выше, прим. к стр. 29) подчас отрицали не только брак, но и семью, что нашло наиболее яркое выражение в революционной прокламации «
Молодая Россия», выпущенной в мае 1862 года кружком П.Г.Заичневского (1842—1896).] есть лоно, гнездо, в котором вырастает и воспитывается будущее поколение.
Надобно сказать, что
барон, несмотря на то, что был
моложе и красивее Анны Юрьевны, каждую минуту опасался, что она изменит ему и предпочтет другого мужчину.
Барон сидел к ней боком, и Анна Юрьевна очень хорошо видела его рыжий затылок, который ей весьма напомнил затылок одного
молодого английского лорда, секретаря посольства, человека, для которого некогда Анна Юрьевна в первый раз пала.
Раз, часу в первом дня, Анна Юрьевна сидела в своем будуаре почти в костюме
молодой: на ней был голубой капот, маленький утренний чепчик; лицо ее было явно набелено и подрумянено. Анна Юрьевна, впрочем, и сама не скрывала этого и во всеуслышание говорила, что если бы не было на свете куаферов и косметиков, то женщинам ее лет на божий свет нельзя было бы показываться.
Барон тоже сидел с ней; он был в совершенно домашнем костюме, без галстука, в туфлях вместо сапог и в серой, с красными оторочками, жакетке.
Те единогласно отвечали, что ничего не имеют, и таким образом девятнадцатого декабря
барон получил согласие на брак с княгиней, а в половине января была и свадьба их в присутствии опять-таки тех же близких и именитых родных покойного князя, к которым
барон отправился на другой день с своей
молодой делать визиты, а после того уехал с нею в Петербург, чтобы представиться ее родным и познакомить ее с своими родными.
— Прекрасное сравнение! — воскликнул
молодой поэт. — Какое у вас цветущее воображение,
барон!
Это потому,
Барон, что он один. Уединенье
И праздность губят
молодых людей.
Пришлите к нам его: он позабудет
Привычки, зарожденные в глуши.
— Некто Муффель,
барон, камер-юнкер из Петербурга. Дарья Михайловна недавно с ним познакомились у князя Гарина и с большой похвалой о нем отзываются, как о любезном и образованном
молодом человеке. Г-н
барон занимаются также литературой, или, лучше сказать… ах, какая прелестная бабочка! извольте обратить ваше внимание… лучше сказать, политической экономией. Он написал статью о каком-то очень интересном вопросе — и желает подвергнуть ее на суд Дарье Михайловне.
— Это молва всеобщая: многие
молодые девушки вам завидуют… впрочем вы так благоразумны, что не могли не сделать такого достойного выбора… весь свет восхищается любезностию, умом и талантами вашего супруга… (
барон сделал утвердительный знак головой), — княгиня чуть-чуть не улыбнулась, потом вдруг досада изобразилась на ее лице.
Загоскин хотел представить, каким опасностям подвергается
молодой человек, добрый, слабый и неопытный, вступая в испорченное светское общество; всю его порчу хотел он сосредоточить в одном лице, в каком-то загадочном
бароне Брокене, придав этому искусителю, кроме ума и разных дарований, что-то фантастическое и дьявольское.
— Прекрасно, прекрасно! Вы благородный
молодой человек, — сказал мне
барон и, пожав мою руку, тихо заплакал от умиления.
В портьере показался секретарь Ропшин: бедный и бледный, нескверный и неблазный
молодой человек, предки которого, происходя от ревельских чухон, напрашивались в немецкие
бароны, но ко дню рождения этого Генриха не приготовили ему ничего, кроме имени Ропшкюль, которое он сам переменил на Ропшин, чтобы не походить на чухонца.
Несчастный
молодой человек представлял из себя новую жертву «теплой компании» графа Стоцкого, Неелова и
барона Гемпеля.
Проектированная графом Сигизмундом Владиславовичем заграничная поездка состоялась. С ним вместе отправились граф Вельский,
барон Гемпель, Кирхоф и
молодой Алфимов, а с последним ставшая с ним неразлучной Екатерина Семеновна Усова.
— Тише, тише,
барон Гемпель, — перебила
молодого человека Матильда Францовна. — Разве вы не замечаете, как краснеет наша барышня.
Наконец явился перед
молодою госпожой своей старик дворецкий и провозгласил, как герольд, что
барон Адольф фон Траутфеттер приехал из армии и желает иметь честь ей представиться.
Барон Карл Федорович фон Крафт был
молодой человек, подающий блестящие надежды. Выпущенный не так давно из одного привилегированного учебного заведения, он поступил на службу в один из многочисленных петербургских департаментов.
В голове ее носилась во всех подробностях та сцена французского романа, которую она решила повторить с Семеном Павловичем. Там тоже был доктор и
молодая жена старого
барона, которую он держал взаперти.
— Не шали со мною, бесенок, из
молодых, да ранний! Меня не проведешь, я колдун: знаю, что у тебя нет ни сестер, ни брата; ты один у матери, которая боится назвать тебя своим сыном: Ильза ее имя; у тебя один дядя конюх, другой — немой, отец — знатный
барон; ты живешь у старой ведьмы, такой же побродяги, как и сам. Видишь, я тебя насквозь разбираю. Протяни же сейчас ноги, расправь руку и выполни, что я тебе скажу. Да смотри!
В это время Зинаиду Павловну уже окружил рой поклонников, с губернатором,
бароном Фальк, во главе, но чаще других бывал у нее, даже запросто,
молодой чиновник особых поручений при губернаторе,
барон Павел Карлович Фитингоф, выразительный брюнет, окончивший года с два курс в одном из привилегированных заведений Петербурга.
Первое его движение было броситься на помощь
молодой женщине, и он, конечно, так бы и сделал, если бы его не остановил насмешливый голос
барона.