Неточные совпадения
Вот в чем дело,
батюшка. За
молитвы родителей наших, — нам, грешным, где б и умолить, — даровал нам Господь Митрофанушку. Мы все делали, чтоб он у нас стал таков, как изволишь его видеть. Не угодно ль, мой
батюшка, взять на себя труд и посмотреть, как он у нас выучен?
Он сделался бледен как полотно, схватил стакан, налил и подал ей. Я закрыл глаза руками и стал читать
молитву, не помню какую… Да,
батюшка, видал я много, как люди умирают в гошпиталях и на поле сражения, только это все не то, совсем не то!.. Еще, признаться, меня вот что печалит: она перед смертью ни разу не вспомнила обо мне; а кажется, я ее любил как отец… ну, да Бог ее простит!.. И вправду молвить: что ж я такое, чтоб обо мне вспоминать перед смертью?
— Есть,
батюшка, да сил нет, мякоти одолели, до церкви дойду — одышка мучает. Мне седьмой десяток! Другое дело, кабы барыня маялась в постели месяца три, да причастили ее и особоровали бы маслом, а Бог, по моей грешной
молитве, поднял бы ее на ноги, так я бы хоть ползком поползла. А то она и недели не хворала!
— Что говорить,
батюшка, — повторил и извозчик, — и в
молитве господней, сударь, сказано, — продолжал он, — избави мя от лукавого, и священники нас, дураков, учат: «Ты, говорит, только еще о грехе подумал, а уж ангел твой хранитель на сто тысяч верст от тебя отлетел — и вселилась в тя нечистая сила: будет она твоими ногами ходить и твоими руками делать; в сердце твоем, аки птица злобная, совьет гнездо свое…» Учат нас,
батюшка!
— Вот за попом послать, это — так. Это дельно будет.
Молитва — ты знаешь ли, что об молитве-то в Писании сказано?
Молитва — недугующих исцеление — вот что сказано! Так ты так и распорядись! Пошлите за
батюшкой, помолитесь вместе… и я в это же время помолюсь! Вы там, в образной, помолитесь, а я здесь, у себя, в кабинете, у Бога милости попрошу… Общими силами: вы там, я тут — смотришь, ан молитва-то и дошла!
Батюшку, милостивого государя, прошу о родительских
молитвах, а праведную Евпраксию нередко поминаю.
— Глядь-ка, барин!.. — закричал ямщик, — глядь! вон и огонек в окне показался — свят, свят!.. Ух,
батюшки!.. Ажно мороз по коже подирает!.. Куда это нелегкая его понесла? — продолжал он, глядя вслед за уходящим Рославлевым. — Ну, несдобровать ему!.. Экой угар, подумаешь!.. И
молитвы не творит!..
— Позвольте,
батюшка! — сказал старик. — Все надо начинать со крестом и
молитвою, а кольми паче когда дело идет о животе и смерти. Милости прошу присесть. Садись, Мавра Андреевна.
— По недоразумению моему готов: честь имею вас проздравить,
батюшка Владимир Андреич, и честь имею вас проздравить, благодетельница наша Марья Ивановна. Проздравление мое приношу вам, Надежда Владимировна, — говорил он, подходя к руке барина, барыни и барышни, — а вам и выразить, не могу, — отнесся он к невесте. — А вам осмеливаюсь только кланяться и возносить за вас
молитвы к богу, — заключил он, обращаясь к жениху, и раскланялся перед ним, шаркнувши обеими ногами.
Бригадирша. Ты уже и так, мой
батюшка, с поста и
молитвы скоро на усопшего походить будешь, и долго ли тебе изнурять свое тело?
Стары старухи и пожилые бабы домовничали; с
молитвой клали они мелом кресты над дверьми и над окнами ради отогнания нечистого и такую думу держали: «
Батюшка Микола милостливый, как бы к утрею-то оттеплело, да туман бы пал на святую Ердань, хлебушка бы тогда вдоволь нам уродилось!» Мужики вкруг лошадей возились: известно, кто в крещенский сочельник у коня копыта почистит: у того конь весь год не будет хромать и не случится с ним иной болести.
— Нет,
батюшка, извините меня, старика, а скажу я вам по-солдатски! — решительным тоном завершил Петр Петрович. — Дело это я почитаю, ровно царскую службу мою, святым делом, и взялся я за него, на старости лет, с
молитвой да с Божьим благословением, так уж дьявола-то тешить этим делом мне не приходится. Я, сударь мой, хочу обучать ребят, чтоб они были добрыми христианами да честными русскими людьми. Мне за них отчет Богу давать придется; так уж не смущайте вы нашего дела!
Он пробовал подняться, но чуть было не стукнулся опять лбом. Надо было уловить момент, чтобы спрыгнуть.
Батюшка стонал и шептал
молитвы, мертвенно бледный, страдая приступами морской болезни.
И снова все показалось ему немилым, и снова морская служба потеряла всякую прелесть в его глазах. Он спустился вниз, шатаясь, дошел до своей каюты и влез на койку. Но и лежачее положение не спасло его. После самого пребывания на свежем воздухе его, как выражался старый штурман, «совсем разлимонило» в душной и спертой атмосфере маленькой каюты, в которой по-прежнему бедный
батюшка то стонал, то шептал
молитвы, вдруг прерываемые неприятными звуками, свидетельствовавшими о приступе морской болезни.
Гаснут восковые свечи перед образами, сильнее пахнет воском, в полумраке красными огоньками мигают лампадки, народ начинает выходить из церкви. На клиросе высокий седой и кудрявый дьячок, по прозванию Иван Великий, неразборчивым басом бормочет
молитвы. Выходит
батюшка, уже не в блестящей ризе, а в темной рясе, только с епитрахилью, становится перед царскими вратами. И бурно-весело, опьяненный радостью, хор гремит...
Плюнула я на этот грех — до
молитвы ли? отворила окошко, высунула голову и вижу:
батюшки, светы мои! метель сеет часто, часто, что твои нитки на моталке у проворной мотальщицы, вихорь крутит винтом снег вдоль загороды, воротишки в село занесены, и мужик возится в сугробе с клячонкой — у сердечной только что рыло да спина чернеются.
— Истинно,
батюшка, радуется. Его праведными
молитвами, может, все и сделалось… Услышал его Господь Вседержитель и смягчил к сыну его царево сердце на радость нашу с братом, друзьям покойного князя Никиты, — подтвердил витиеватый царедворец.
Только вы, мои, дорогие,
батюшка с матушкой, помолитесь за свою Дашу там, на небе, чтобы вашими родительскими
молитвами Господь умудрил и подкрепил ее.
— Твоими
молитвами,
батюшка Григорий Андреевич! — отвечал Русалка. — А то где бы? по тяжести грехов моих меня бы и земля не снесла.
Карла (задумавшись). Вот-те и задача! Преображенцы-молодцы со крестом и
молитвою готовы один на двоих; будет время, что пойдут один на пятерых. Верные слуги царские! с ними не пропадешь. Семеновцы-удальцы, потешали, вместе с преображенцами,
батюшку, когда он еще был крохоткою. Теперь надежа-государь вырос: рукой не достанешь! потехи ему надобны другие, не детские! Вырвут из беды да из полымя; будут брать деревни, города, крепости, царства… Только жаль, командер у них… плохой.
Пьет ли зелено вино? голосят ему в ухо: «Пропил ты и так
молитву!» Осушил ли стклянку? на дне дразнят его языком; какая-то рыжая борода по губам вытирает, и кто-то шепчет ему: «
Молитвой закуси!» Обезумел Сидорка: то бранится сам с собой, то упрашивает невидимо кого; в ину пору отмахивается попусту, в другую пору белугой вопит: «
Батюшки! режут! душат!» С тем и пошел ровнехонько через год в могилу; лишь перед смертным часом покаялся отцу духовному, что пьяный бросил шапку с
молитвой, которую он дал ему.
— Вашими
молитвами плетемся понемногу, шажком да с оглядкою, — отвечал Афанасий Никитин. — Ты все ли по-прежнему катишься, моя жемчужина перекатная, ты ль у
батюшки у родимого на ладонушке? Уселись ли вы, мои милостивцы, и готовы ли опять слушать о моем грешном хождении за три моря, за синие, волновые, а первое море — не забудьте — Дербентское, или дория Хвалынская, второе море — Индейское, дория Индустанская, третье море — Черное, дория Стамбульская.
[Если Андрей Николаевич приходил в церковь Пантелеймона перед начатием ранней обедни и видел, что священник готовится начинать литургию один, без диакона, которого Муравьев уже знал за человека ленивого к
молитве, то Андрей Николаевич тотчас же просил
батюшку «подождать», а за диаконом посылал сторожа с приказанием «поднять его с постели».