Неточные совпадения
— О, как же, умеем! Давно уже; я как уж большая, то молюсь сама про себя, а Коля с Лидочкой вместе с мамашей вслух; сперва «
Богородицу» прочитают, а потом еще одну
молитву: «Боже, спаси и благослови сестрицу Соню», а потом еще: «Боже, прости и благослови нашего другого папашу», потому что наш старший папаша уже умер, а этот ведь нам другой, а мы и об том тоже молимся.
Хотел было я обнять и облобызать его, да не посмел — искривленно так лицо у него было и смотрел тяжело. Вышел он. «Господи, — подумал я, — куда пошел человек!» Бросился я тут на колени пред иконой и заплакал о нем Пресвятой
Богородице, скорой заступнице и помощнице. С полчаса прошло, как я в слезах на
молитве стоял, а была уже поздняя ночь, часов около двенадцати. Вдруг, смотрю, отворяется дверь, и он входит снова. Я изумился.
— А то я
молитвы читаю, — продолжала, отдохнув немного, Лукерья. — Только немного я знаю их, этих самых
молитв. Да и на что я стану Господу Богу наскучать? О чем я его просить могу? Он лучше меня знает, чего мне надобно. Послал он мне крест — значит меня он любит. Так нам велено это понимать. Прочту Отче наш,
Богородицу, акафист всем скорбящим — да и опять полеживаю себе безо всякой думочки. И ничего!
Пройдя несколько раз по двору, я стал шептать
молитвы: «Отче наш» и «
Богородицу», чувствуя, однако, что это еще не то и что в них ничего не говорится собственно о крыльях.
Тогда я подумал, что глядеть не надо: таинственное явление совершится проще, — крылья будут лежать на том месте, где я молился. Поэтому я решил ходить по двору и опять прочитать десять «Отче наш» и десять «
Богородиц». Так как главное было сделано, то
молитвы я теперь опять читал механически, отсчитывая одну за другой и загибая пальцы. При этом я сбился в счете и прибавил на всякий случай еще по две
молитвы… Но крыльев на условленном месте не было…
Из
молитв нас рано научили двум: «Отче наш» и «
Богородице».
Сначала это было трудно, и я просто говорил
молитву за
молитвой, как бы только подготовляясь к чему-то (я уже слышал, что в важных случаях нужно сказать десять «Отче наш» и десять «
Богородиц»)…
Прежде всего наложила на нее Енафа сорокадневный «канун»: однажды в день есть один ржаной хлеб, однажды пить воду, откладывать ежедневно по триста поклонов с исусовой
молитвой да четвертую сотню похвале-богородице.
И тут Степана прохватывала дрожь, и он начинал читать
молитвы, какие знал:
Богородицу, Вотче, и сначала как будто помогало.
Ты знаешь ли по книгам, что некогда в древние времена некоторый купец, точь-в-точь с таким же слезным воздыханием и
молитвой, у пресвятой
богородицы с сияния перл похитил и потом всенародно с коленопреклонением всю сумму к самому подножию возвратил, и матерь заступница пред всеми людьми его пеленой осенила, так что по этому предмету даже в ту пору чудо вышло и в государственные книги всё точь-в-точь через начальство велено записать.
Она складывала ей пальчики для крестного знамения еще там, в швейцарском отеле; на Малой Морской она выучила ее «
Богородице» и заупокойной
молитве по матери, которую научила любить и помнить…
Несмотря на то, что он поздно заснул, он, как всегда, встал в восьмом часу, и, сделав свой обычный туалет, вытерев льдом свое большое, сытое тело и помолившись богу, он прочел обычные, с детства произносимые
молитвы: «
Богородицу», «Верую», «Отче наш», не приписывая произносимым словам никакого значения, — и вышел из малого подъезда на набережную, в шинели и фуражке.
При пении слов: «призри благосердием, всепетая
богородице, на мое лютое телесе озлобление» все присутствующие упали на колени, повторяя слова божественной
молитвы; Алексей Степаныч плакал навзрыд.
Жаловаться на людей — не мог, не допускал себя до этого, то ли от гордости, то ли потому, что хоть и был я глуп человек, а фарисеем — не был. Встану на колени перед знамением Абалацкой
богородицы, гляжу на лик её и на ручки, к небесам подъятые, — огонёк в лампаде моей мелькает, тихая тень гладит икону, а на сердце мне эта тень холодом ложится, и встаёт между мною и богом нечто невидимое, неощутимое, угнетая меня. Потерял я радость
молитвы, опечалился и даже с Ольгой неладен стал.
— Пожалейте, православные, помолитесь за несчастную, без рук, без ног лежит четвёртый год; попросите
богородицу о помощи, возместится вам господом за святые
молитвы ваши, помогите отцу-матери горе избыть!
Во Владимирской губернии, вместо
молитвы «
Богородица Дева», читается иногда народный стих заклинательного свойства, заимствованный, по-видимому, из апокрифов о
Богородице и крестном древе...
Пресвятая
Богородица,
Где спала, почивала?
В городе Ерусалиме,
За божьим престолом,
Где Исус Христос
Несет сосуды:
Кровь и руда льется
И снется (?) и вьется.
Кто эту
молитву знает,
Трижды в день читает, —
Спасен бывает. —
Первое дерево кипарисово,
Второе дерево истина,
Третье дерево вишнево. —
От воды и от потопу,
От огня — от пламя,
От лихова человека,
От напрасной смерти.
После того еще больше часу стояла она перед Корсунской
Богородицей на
молитве.
Но вечером в задней горнице, где ставлена была у Лохматого небольшая моленная, справив уставные поклоны и прочитав положенные
молитвы, долго и тоскливо смотрела огорченная мать на лик Пречистой
Богородицы.
Во время «Соловецкого сиденья», когда царский воевода Мещеринов обложил возмутившихся старообрядцев в монастыре Зосимы и Савватия и не выпускал оттуда никого, древний старец инок-схимник Арсений дни и ночи проводил на
молитве перед иконой Казанской
Богородицы.
— Да вы не бойтесь, сударыня Марья Гавриловна, — отвечала ей Таня. — Она ведь предобрая и все с
молитвой делает. Шагу без
молитвы не ступит. Корни роет — «
Богородицу» читает, травы сбирает — «Помилуй мя, Боже». И все, все по-Божественному, вражьего нет тут нисколько… Со злобы плетут на нее келейницы; обойдите деревни, любого спросите, всяк скажет, что за елфимовскую Наталью денно и нощно все Бога молят. Много пользы народу она делает. А уж какая разумная, какая добрая, и рассказать того невозможно.
Изобрали комаровские богомолицы местечко у раскидистого дуба, мрачно черневшего в высоте густолиственной вершиной. Вынула Аркадия из дорожного пе́щера икону Владимирской
Богородицы в густо позлащенной ризе с самоцветными каменьями, повесила ее на сучке, прилепила к дубу несколько восковых свечек и с
молитвой затеплила их. И она и мать Никанора, обе в полном иночестве, в длинных соборных мантиях с креповыми наметками на камилавках, стали перед иконой и, положив начáл, вполголоса стали петь утреню.
— Пиши, — приказала Манефа и стала ходить по келье, сказывая: — «Обительский праздник святых, славных и всехвальных, верховных апостол Петра и Павла, по милости Божией и за
молитвы Пресвятыя
Богородицы и всех святых, провели мы благополучно.
Вынула знахарка косарь из пестера и, обратясь на рдеющий зарею восток, велела Тане стать рядом с собою… Положила не взошедшему еще солнцу три поклона великие да четыре поклона малые и стала одну за другой
молитвы читать… Слушает Таня —
молитвы все знакомые, церковные: «Достойно», «Верую», «
Богородица», «Помилуй мя, Боже». А прочитав те
молитвы, подняла знахарка глаза к небу и вполголоса особым напевом стала иную
молитву творить… Такой
молитвы Таня не слыхивала. То была «вещба» — тайное, крепкое слово.
Господи помилуй, отче наш,
богородицу, Я стал сочинять
молитвы.
— Костюшка. Я бедовый, я сразу все понял. Я страсть какой ловкий! — Учитель засмеялся и сказал: а
молитвы ты знаешь? — Филипок сказал; знаю, — и начал говорить
Богородицу; но всякое слово говорил не так. Учитель остановил его и сказал: ты погоди хвалиться, а поучись.
И закажи ты им, и попроси ты их, усердно бы молились всемилостивому спасу и пресвятой
богородице о прощении грешной души раба б о ж и я князя Алексия, искупили бы святыми
молитвами своими велия моя прегрешения…
Я молила Пречистую Деву-Богородицу сохранить тебя от этого убийства; едва не выплакала душу свою в
молитвах.
Семеныч Емельян обещал и сам достал из стола шелковые нитки, подвинул к себе лампу и занялся пришивкой оторванной пуговицы к летнему пальто. Окончив дело, приготовил лучшую одежу, выложив на лавку, вычистил сапоги, потом помолился, прочтя несколько
молитв: «Отче», «
Богородицу», значения которых он не понимал, да и никогда не интересовался, и, сняв сапоги и портки, лег на примятый тюфячок скрипучей кровати.