Неточные совпадения
Стекла с головы его
мокрая земля, потекла по
усам и по щекам и все лицо замазала ему грязью.
Мертвея, Лонгрен наклонился и увидел восьмимесячное существо, сосредоточенно взиравшее на его длинную бороду, затем сел, потупился и стал крутить
ус.
Ус был
мокрый, как от дождя.
— По мужу. Истомина — по отцу. Да, — сказал Долганов, отбрасывая пальцем вправо-влево
мокрые жгутики
усов. — Темная фигура. Хотя — кто знает? Савелий Любимов, приятель мой, — не верил, пожалел ее, обвенчался. Вероятно, она хотела переменить фамилию. Чтоб забыли о ней. Нох эйн маль [Еще одну (нем.).], — скомандовал он кельнеру, проходившему мимо.
Но сквозь дождь и гром ко крыльцу станции подкатил кто-то, молния осветила в окне
мокрую голову черной лошади; дверь распахнулась, и, отряхиваясь, точно петух, на пороге встал человек в клеенчатом плаще, сдувая с густых, светлых
усов капли дождя.
Он был пьян, тяжело, угарно, со вчерашнего. Веки глаз от бессонной ночи у него покраснели и набрякли. Шапка сидела на затылке.
Усы, еще
мокрые, потемнели и висели вниз двумя густыми сосульками, точно, у моржа.
Ромашову было противно опухшее лицо Веткина с остекленевшими глазами, был гадок запах, шедший из его рта, прикосновение его
мокрых губ и
усов. Но он был всегда в этих случаях беззащитен и теперь только деланно и вяло улыбался.
Мокрый господин, удерживая ее, обсасывал
усы и с досадой говорил...
Но раньше, чем лошадь достигла его, он перенёсся в баню, где с каменки удушливо растекался жгучий пар хлебного кваса, а рядом с ним на
мокром полу сидел весь в язвах человек с лицом Дроздова, дёргал себя за
усы и говорил жутким голосом...
Кожемякин, шагая тихонько, видел через плечо Вани Хряпова пёстрый венчик на лбу усопшего, жёлтые прядки волос, тёмные руки, сложенные на бугре чёрного сюртука. В гробу Хряпов стал благообразнее — красные,
мокрые глаза крепко закрылись, ехидная улыбка погасла, клыки спрятались под
усами, а провалившийся рот как будто даже улыбался другой улыбкой, добродушной и виноватой, точно говоря...
Отламывая большие куски хлеба, он расправляет ими
усы,
мокрые от вина, и, вложив кусок в темный рот, говорит, мерно двигая волосатыми челюстями...
Фома сидел, откинувшись на спинку стула и склонив голову на плечо. Глаза его были закрыты, и из-под ресниц одна за другой выкатывались слезы. Они текли по щекам на
усы… Губы Фомы судорожно вздрагивали, слезы падали с
усов на грудь. Он молчал и не двигался, только грудь его вздымалась тяжело и неровно. Купцы посмотрели на бледное, страдальчески осунувшееся,
мокрое от слез лицо его с опущенными книзу углами губ и тихо, молча стали отходить прочь от него…
— Передержал тесто! — кричал он, оттопыривая свои рыжие длинные
усы, шлепая губами, толстыми и всегда почему-то
мокрыми. — Корка сгорела! Хлеб сырой! Ах ты, черт тебя возьми, косоглазая кикимора! Да разве я для этой работы родился на свет? Будь ты анафема с твоей работой, я — музыкант! Понял? Я — бывало, альт запьет — на альте играю; гобой под арестом — в гобой дую; корнет-а-пистон хворает — кто его может заменить? Я! Тим-тар-рам-да-дди! А ты — м-мужик, кацап! Давай расчет.
Напившись студеной воды, лошадь вздохнула, пошевеливая
мокрыми крепкими губами, с которых капали с
усов в корыто прозрачные капли, и замерла, как будто задумавшись; потом вдруг громко фыркнула.
Рядом с графом за тем же столом сидел какой-то неизвестный мне толстый человек с большой стриженой головой и очень черными бровями. Лицо этого было жирно и лоснилось, как спелая дыня.
Усы длиннее, чем у графа, лоб маленький, губы сжаты, и глаза лениво глядят на небо… Черты лица расплылись, но, тем не менее, они жестки, как высохшая кожа. Тип не русский… Толстый человек был без сюртука и без жилета, в одной сорочке, на которой темнели
мокрые от пота места. Он пил не чай, а зельтерскую воду.
И полковник с чувством обнял спикера и облобызал его дважды, причем
мокрые от вина полковничьи
усы оставили свой влажный след на гладко выбритых, лоснящихся щеках советника.
Больной, припав усталой головой к глянцевитому ковшу и макая редкие отвисшие
усы в темной воде, слабо и жадно пил. Спутанная борода его была нечиста, впалые, тусклые глаза с трудом поднялись на лицо парня. Отстав от воды, он хотел поднять руку, чтобы отереть
мокрые губы, но не мог и отерся о рукав армяка. Молча и тяжело дыша носом, он смотрел прямо в глаза парню, сбираясь с силами.
Один — молодой высокий парень с едва заметными
усами и с густыми черными бровями, в рваном полушубке и лаптях, сидит на
мокрой траве, протянув вперед ноги, и старается скоротать время работой.
Он взял Васильева за плечи и прижался к его щеке
мокрыми холодными
усами, потом поскользнулся, покачнулся и, взмахнув обеими руками, крикнул...