Неточные совпадения
Через несколько минут он был уже возле нас; он едва мог дышать; пот градом катился с
лица его;
мокрые клочки седых волос, вырвавшись из-под шапки, приклеились ко лбу его; колени его дрожали… он хотел кинуться на шею Печорину, но тот довольно холодно, хотя с приветливой улыбкой, протянул ему руку.
Любочка, в черном платьице, обшитом плерезами, вся
мокрая от слез, опустила головку, изредка взглядывала на гроб, и
лицо ее выражало при этом только детский страх.
Еще помолишься о том, чтобы дал бог счастия всем, чтобы все были довольны и чтобы завтра была хорошая погода для гулянья, повернешься на другой бок, мысли и мечты перепутаются, смешаются, и уснешь тихо, спокойно, еще с
мокрым от слез
лицом.
«Как! — говорил я сам себе, прохаживаясь по зале и захлебываясь от слез. — Наталья Савишна, просто Наталья, говорит мне ты и еще бьет меня по
лицу мокрой скатертью, как дворового мальчишку. Нет, это ужасно!»
После обеда я в самом веселом расположении духа, припрыгивая, отправился в залу, как вдруг из-за двери выскочила Наталья Савишна с скатертью в руке, поймала меня и, несмотря на отчаянное сопротивление с моей стороны, начала тереть меня
мокрым по
лицу, приговаривая: «Не пачкай скатертей, не пачкай скатертей!» Меня так это обидело, что я разревелся от злости.
Стекла с головы его
мокрая земля, потекла по усам и по щекам и все
лицо замазала ему грязью.
Грэй взял ее руки и, зная уже теперь, куда можно безопасно идти, она спрятала
мокрое от слез
лицо на груди друга, пришедшего так волшебно.
Случалось, что петлей якорной цепи его сшибало с ног, ударяя о палубу, что не придержанный у кнека [Кнек (кнехт) — чугунная или деревянная тумба, кнехты могут быть расположены по парно для закрепления швартовых — канатов, которыми судно крепится к причалу.] канат вырывался из рук, сдирая с ладоней кожу, что ветер бил его по
лицу мокрым углом паруса с вшитым в него железным кольцом, и, короче сказать, вся работа являлась пыткой, требующей пристального внимания, но, как ни тяжело он дышал, с трудом разгибая спину, улыбка презрения не оставляла его
лица.
— Я люблю, — продолжал Раскольников, но с таким видом, как будто вовсе не об уличном пении говорил, — я люблю, как поют под шарманку в холодный, темный и сырой осенний вечер, непременно в сырой, когда у всех прохожих бледно-зеленые и больные
лица; или, еще лучше, когда снег
мокрый падает, совсем прямо, без ветру, знаете? а сквозь него фонари с газом блистают…
— Ах, Василий Иваныч, — пролепетала старушка, — в кои-то веки батюшку-то моего, голубчика-то, Енюшень-ку… — И, не разжимая рук, она отодвинула от Базарова свое
мокрое от слез, смятое и умиленное
лицо, посмотрела на него какими-то блаженными и смешными глазами и опять к нему припала.
— Домой, это…? Нет, — решительно ответил Дмитрий, опустив глаза и вытирая ладонью
мокрые усы, — усы у него загибались в рот, и это очень усиливало добродушное выражение его
лица. — Я, знаешь, недолюбливаю Варавку. Тут еще этот его «Наш край», — прескверная газетка! И — черт его знает! — он как-то садится на все, на дома, леса, на людей…
Расхаживая по комнате быстро и легко, точно ее ветром носило, она отирала
лицо мокрым полотенцем и все искала чего-то, хватая с туалетного стола гребенки, щетки, тотчас же швыряла их на место. Облизывала губы, кусала их.
Клим почувствовал, что у него темнеет в глазах, подгибаются ноги. Затем он очутился в углу маленькой комнаты, — перед ним стоял Гогин, держа в одной руке стакан, а другой прикладывая к
лицу его очень холодное и
мокрое полотенце...
Говорил он через плечо, Самгин видел только половину его
лица с тусклым,
мокрым глазом под серой бровью и над серыми волосами бороды.
В кухне на полу, пред большим тазом, сидел голый Диомидов, прижав левую руку ко груди, поддерживая ее правой. С
мокрых волос его текла вода, и казалось, что он тает, разлагается. Его очень белая кожа была выпачкана калом, покрыта синяками, изорвана ссадинами. Неверным жестом правой руки он зачерпнул горсть воды, плеснул ее на
лицо себе, на опухший глаз; вода потекла по груди, не смывая с нее темных пятен.
Измятое
лицо, серые мешки оттягивали веки, обнажали выцветшие
мокрые глаза.
Самгин с наслаждением выпил стакан густого холодного молока, прошел в кухню, освежил
лицо и шею
мокрым полотенцем, вышел на террасу и, закурив, стал шагать по ней, прислушиваясь к себе, не слыша никаких мыслей, но испытывая такое ощущение, как будто здесь его ожидает что-то новое, неиспытанное.
Проснулся он с тяжестью в голове и смутным воспоминанием о какой-то ошибке, о неосторожности, совершенной вчера. Комнату наполнял неприятно рассеянный, белесоватый свет солнца, спрятанного в бескрасочной пустоте за окном. Пришел Дмитрий, его
мокрые, гладко причесанные волосы казались жирно смазанными маслом и уродливо обнажали красноватые глаза, бабье, несколько опухшее
лицо. Уже по унылому взгляду его Клим понял, что сейчас он услышит нечто плохонькое.
Литератор откинулся пред ним на спинку стула, его красивое
лицо нахмурилось, покрылось серой тенью, глаза как будто углубились, он закусил губу, и это сделало рот его кривым; он взял из коробки на столе папиросу, женщина у самовара вполголоса напомнила ему: «Ты бросил курить!», тогда он, швырнув папиросу на
мокрый медный поднос, взял другую и закурил, исподлобья и сквозь дым глядя на оратора.
Чувствовалось, что Безбедов искренно огорчен, а не притворяется. Через полчаса огонь погасили, двор опустел, дворник закрыл ворота; в память о неудачном пожаре остался горький запах дыма, лужи воды, обгоревшие доски и, в углу двора, белый обшлаг рубахи Безбедова. А еще через полчаса Безбедов, вымытый, с
мокрой головою и надутым, унылым
лицом, сидел у Самгина, жадно пил пиво и, поглядывая в окно на первые звезды в черном небе, бормотал...
Он смотрел в
лицо Самгина
мокрыми глазами, слезы текли из глаз на румяные щеки, он пытался закурить папиросу, но сломал ее и, рассматривая, бормотал...
За углом, на тумбе, сидел, вздрагивая всем телом, качаясь и тихонько всхлипывая, маленький, толстый старичок с рыжеватой бородкой, в пальто, измазанном грязью; старичка с боков поддерживали двое: постовой полицейский и человек в котелке, сдвинутом на затылок;
лицо этого человека было надуто, глаза изумленно вытаращены, он прилаживал
мокрую, измятую фуражку на голову старика и шипел, взвизгивал...
Лицо у него было
мокрое, вся кожа как будто сочилась грязными слезами, дышал он тяжело, широко открывая рот, обнажая зубы в золотых коронках.
Лидия, брызнув водою в
лицо ее и гладя
мокрой ладонью щеки свои, сказала...
— Ты успокойся, — пробормотал он, щадя себя, но Дуняша, обмахивая
мокрым платком покрасневшее
лицо, потрясая кулаком другой, говорила...
Эта сцена настроила Самгина уныло. Неприятна была резкая команда Тагильского; его
лицо, надутое, выпуклое, как полушарие большого резинового мяча, как будто окаменело, свиные, красные глазки сердито выкатились. Коротенькие, толстые ножки, бесшумно, как лапы кота, пронесли его по
мокрому булыжнику двора, по чугунным ступеням лестницы, истоптанным половицам коридора; войдя в круглую, как внутренность бочки, камеру башни, он быстро закрыл за собою дверь, точно спрятался.
Пред вечерним чаем Безбедов сходил на реку, выкупался и, сидя за столом с
мокрыми волосами, точно в измятой старой шапке, кашляя, потея, вытирая
лицо чайной салфеткой, бормотал...
Рядом с ним явился старичок, накрытый красным одеялом, поддерживая его одною рукой у ворота, другую он поднимал вверх, но рука бессильно падала. На сморщенном,
мокром от слез
лице его жалобно мигали мутные, точно закоптевшие глаза, а веки были красные, как будто обожжены.
Помахав в
лицо свое
мокрым платком, она облегченно вздохнула.
Райский стал раскаиваться в своем артистическом намерении посмотреть грозу, потому что от ливня намокший зонтик пропускал воду ему на
лицо и на платье, ноги вязли в
мокрой глине, и он, забывши подробности местности, беспрестанно натыкался в роще на бугры, на пни или скакал в ямы.
Когда прокурор передавал о ней мнение Ракитина, в
лице его выразилась презрительная и злобная улыбка, и он довольно слышно проговорил: «Бернары!» Когда же Ипполит Кириллович сообщал о том, как он допрашивал и мучил его в
Мокром, Митя поднял голову и прислушивался со страшным любопытством.
Я посмотрел на него. Редко мне случалось видеть такого молодца. Он был высокого роста, плечист и сложен на славу. Из-под
мокрой замашной рубашки выпукло выставлялись его могучие мышцы. Черная курчавая борода закрывала до половины его суровое и мужественное
лицо; из-под сросшихся широких бровей смело глядели небольшие карие глаза. Он слегка уперся руками в бока и остановился передо мною.
Мокрые волосы клочьями висели над его страшно побледневшим
лицом.
Влажные жары сильно истомляют людей и животных. Влага оседает на
лицо, руки и одежду, бумага становится вокхою [Местное выражение, означающее сырой, влажный на ощупь, но не
мокрый предмет.] и перестает шуршать, сахар рассыпается, соль и мука слипаются в комки, табак не курится; на теле часто появляется тропическая сыпь.
Их так же крепко били мячами, и расплющить
мокрую снежку о
лицо мосье Гюгенета, воспитателя и учителя французского языка, считалось совершенно дозволенным удовольствием…
Над водою — серый,
мокрый туман; далеко где-то является темная земля и снова исчезает в тумане и воде. Всё вокруг трясется. Только мать, закинув руки за голову, стоит, прислонясь к стене, твердо и неподвижно.
Лицо у нее темное, железное и слепое, глаза крепко закрыты, она всё время молчит, и вся какая-то другая, новая, даже платье на ней незнакомо мне.
Утром было холодно и в постели, и в комнате, и на дворе. Когда я вышел наружу, шел холодный дождь и сильный ветер гнул деревья, море ревело, а дождевые капли при особенно жестоких порывах ветра били в
лицо и стучали по крышам, как мелкая дробь. «Владивосток» и «Байкал», в самом деле, не совладали со штормом, вернулись и теперь стояли на рейде, и их покрывала мгла. Я прогулялся по улицам, по берегу около пристани; трава была
мокрая, с деревьев текло.
Наконец девяносто. Прохорову быстро распутывают руки и ноги и помогают ему подняться. Место, по которому били, сине-багрово от кровоподтеков и кровоточит. Зубы стучат,
лицо желтое,
мокрое, глаза блуждают. Когда ему дают капель, он судорожно кусает стакан… Помочили ему голову и повели в околоток.
— Да, не физическую. Мне кажется, ни у кого рука не подымется на такого, как я; даже и женщина теперь не ударит; даже Ганечка не ударит! Хоть одно время вчера я так и думал, что он на меня наскочит… Бьюсь об заклад, что знаю, о чем вы теперь думаете? Вы думаете: «Положим, его не надо бить, зато задушить его можно подушкой, или
мокрою тряпкою во сне, — даже должно…» У вас на
лице написано, что вы это думаете, в эту самую секунду.
Чувствую, холодный такой,
мокрый весь, синий, как известно, утопленник, а потом будто белеет;
лицо опять человеческое становится, глазами смотрит все на меня и совсем как живой, совсем живой.
Вернулся Платонов с Пашей. На Пашу жалко и противно было смотреть.
Лицо у нее было бледно, с синим отечным отливом, мутные полузакрытые глаза улыбались слабой, идиотской улыбкой, открытые губы казались похожими на две растрепанные красные
мокрые тряпки, и шла она какой-то робкой, неуверенной походкой, точно делая одной ногой большой шаг, а другой — маленький. Она послушно подошла к дивану и послушно улеглась головой на подушку, не переставая слабо и безумно улыбаться. Издали было видно, что ей холодно.
Близкое безумие уже сквозит в ее миловидном
лице, в ее полузакрытых глазах, всегда улыбающихся какой-то хмельной, блаженной, кроткой, застенчивой и непристойной улыбкой, в ее томных, размягченных,
мокрых губах, которые она постоянно облизывает, в ее коротком тихом смехе — смехе идиотки.
На звонок отворила горничная, босая, с подтыканным подолом, с
мокрой тряпкой в руке, с
лицом, полосатым от грязи, — она только что мыла пол.
И старший рабочий, с рыжей бородой, свалявшейся набок, и с голубыми строгими глазами; и огромный парень, у которого левый глаз затек и от лба до скулы и от носа до виска расплывалось пятно черно-сизого цвета; и мальчишка с наивным, деревенским
лицом, с разинутым ртом, как у птенца, безвольным,
мокрым; и старик, который, припоздавши, бежал за артелью смешной козлиной рысью; и их одежды, запачканные известкой, их фартуки и их зубила — все это мелькнуло перед ним неодушевленной вереницей — цветной, пестрой, но мертвой лентой кинематографа.
Крючники сходили к воде, становились на колени или ложились ничком на сходнях или на плотах и, зачерпывая горстями воду, мыли
мокрые разгоревшиеся
лица и руки. Тут же на берегу, в стороне, где еще осталось немного трави, расположились они к обеду: положили в круг десяток самых спелых арбузов, черного хлеба и двадцать тараней. Гаврюшка Пуля уже бежал с полуведерной бутылкой в кабак и пел на ходу солдатский сигнал к обеду...
Так обаятелен этот чудный запах леса после весенней грозы, запах березы, фиалки, прелого листа, сморчков, черемухи, что я не могу усидеть в бричке, соскакиваю с подножки, бегу к кустам и, несмотря на то, что меня осыпает дождевыми каплями, рву
мокрые ветки распустившейся черемухи, бью себя ими по
лицу и упиваюсь их чудным запахом.
Глаза сына горели красиво и светло; опираясь грудью на стол, он подвинулся ближе к ней и говорил прямо в
лицо,
мокрое от слез, свою первую речь о правде, понятой им.
Его начало тошнить. После бурного припадка рвоты мать уложила его в постель, накрыв бледный лоб
мокрым полотенцем. Он немного отрезвел, но все под ним и вокруг него волнообразно качалось, у него отяжелели веки и, ощущая во рту скверный, горький вкус, он смотрел сквозь ресницы на большое
лицо матери и бессвязно думал...
Ступени, ветер,
мокрые, прыгающие осколки огней,
лиц, и на бегу: «Нет! Увидеть ее! Только еще раз увидеть ее!»
Закрытые — как будто прямо в
лицо солнцу — глаза.
Мокрая, сияющая улыбка.