Неточные совпадения
Впрочем, действительность и всегда отзывается сапогом, даже при самом ярком стремлении к идеалу, и я, конечно, это должен
был знать; но все же я
был другого типа человек; я
был свободен в выборе, а они нет — и я плакал, за них плакал, плакал по старой идее, и,
может быть, плакал настоящими слезами, без красного слова.
Правда, я далеко
был не в «скорлупе» и далеко еще не
был свободен; но ведь и шаг я положил сделать лишь в виде пробы — как только, чтоб посмотреть, почти как бы помечтать, а потом уж не приходить,
может, долго, до самого того времени, когда начнется серьезно.
Всегда серьезная беседа Витберга иной раз утомляла меня, мучимый моим тяжелым отношением к Р., я не
мог быть при ней
свободен.
— Половина одиннадцатого! Я и
был там… Но я сказался больным и уехал и — это первый, первый раз в эти пять дней, что я
свободен, что я
был в состоянии урваться от них, и приехал к тебе, Наташа. То
есть я
мог и прежде приехать, но я нарочно не ехал! А почему? ты сейчас узнаешь, объясню; я затем и приехал, чтоб объяснить; только, ей-богу, в этот раз я ни в чем перед тобой не виноват, ни в чем! Ни в чем!
Не то чтобы доступ этот не
был свободен и прежде — нет, в этом отношении мы новаторами назваться не
можем! — но прежде этот необходимый акт общественной безопасности производился как-то грубо, а потому казался неестественным.
Если же говорится о даровании или отнятии свободы от христиан, то, очевидно, говорится не о действительных христианах, а о людях, только называющих себя христианами. Христианин не
может не
быть свободен потому, что достижение поставленной им для себя цели никем и ничем не
может быть воспрепятствовано или хотя бы задержано.
Христианин
может подвергаться внешнему насилию,
может быть лишен телесной свободы,
может быть не
свободен от своих страстей (делающий грех
есть раб греха), но не
может быть не
свободен в том смысле, чтобы
быть принужденным какою-либо опасностью или какою-либо внешнею угрозою к совершению поступка, противного своему сознанию.
«Извольте, говорю, Василий Иванович, если дело идет о решительности, я берусь за это дело, и школы вам
будут, но только уж смотрите, Василий Иванович!» — «Что, спрашивает, такое?» — «А чтобы мои руки
были развязаны, чтоб я
был свободен, чтобы мне никто не препятствовал действовать самостоятельно!» Им
было круто, он и согласился, говорит: «Господи! да Бог тебе в помощь, Ильюша, что хочешь с ними делай, только действуй!» Я человек аккуратный, вперед обо всем условился: «смотрите же, говорю, чур-чура: я ведь разойдусь,
могу и против земства ударить, так вы и там меня не предайте».
— Супруг Анастасии. Ты обещался
быть иноком, но обряд пострижения не
был совершен над тобою, и, простой белец, ты
можешь, не оскорбляя церкви, возвратиться снова в мир. Ты не
свободен более располагать собою; вся жизнь твоя принадлежит Анастасии, этой несчастной сироте, соединенной с тобою неразрывными узами, освященными одним из великих таинств нашей православной церкви.
Были даже минуты, когда ему приходило в голову, что как бы
было хорошо, если бы он
был совершенно
свободен — не связан с этой женщиною; как бы
мог он воспользоваться покровительством графа, который
мог ему доставить место при посольстве; он поехал бы за границу, сделался бы секретарем посольства, и так далее…
Никакими словами не
могу выразить радости моей, когда узнал, что я
свободен во всякое время правою ногою выступать, ходить сгорбись, развалом и как мне вздумается и что
могу выехать из своей роты! Тот же час поспешил нанять лошадку и, не оглядываясь, покатил домой. К утешению моему, это недалеко
было.
Я, как гоголевский городничий,
мог тоже сказать: «Боже благослови, а я не виноват». Но, как бы там ни
было, — я
свободен, во второй раз
свободен, и теперь я уже умею ценить свободу и ее не процыганю.
Николай Иванович. Все равно как мать скажет: зачем страдать? Роды не бывают без страданий. То же и в духовной жизни. Одно тебе скажу: Борис истинный христианин и потому
свободен. И если ты не
можешь еще
быть тем, чем он, — не
можешь, как он, верить в бога, через него — верь в него, верь в бога.
Нет, не
могу оставаться с тобой!
Сказку мою я должна воплотить.
Жди меня к вечеру здесь,
Будь верен душой Королю.
К вечеру
будешь свободен.
— Ну, что ж с вами делать! — вздохнула Сусанна Моисеевна. — Так и
быть уж, дам вам денег, хотя и знаю, что
будете бранить меня. Поссоритесь после свадьбы с женой и скажете: «Если б та пархатая жидовка не дала мне денег, так я,
может быть,
был бы теперь
свободен, как птица!» Ваша невеста хороша собой?
Не
может человек, живущий в Канаде или в Канзасе, в Богемии, в Малороссии, Нормандии,
быть свободен, пока он считает себя — и часто гордится этим — британским, североамериканским, австрийским, русским, французским гражданином.
«Тот, кто мудро познал, как надо любить (έ ρφν) Бога, который превыше слова и знания и всяческого отношения в каком бы то ни
было смысле и
свободен от природы (έζηρμένου και φύσεως), кто оставит все чувственное и мыслимое, всякое время и вечность (αιώνα) и место, и вполне освободится наконец от всякой действенности (ενεργείας), возбуждаемой чувствами, или словом, или умом, тот достигнет несказанным и непостижимым образом божественной сладости, превосходящей слово и ум; этот путь и слово ведомы только подающему таковую благодать Богу и удостоившимся ее получить от Бога, здесь не привносится ничего природного или книжного, раз уже все, что
может быть сказано или познано, совершенно преодолено и покрыто молчанием» [Migne, 91. col. 1153 (Ambiguorum liber), ό δε θεός απλώς και αορίστως υπέρ πάντα τα οντά εστί, τα περιέχοντα τε καί περιεχόμενα… αρά σωφρόνως ό διαγνούς πώς έρ^ν του θεού δει, του υπέρ λόγον καί γνώσιν και πάσης απλώς της οιασδήποτε παντάπασι σχέσεως, έζηρημένου και φύσεως, πάντα τα αίσθητά καί νοητά καί πάντα χρόνον και αιώνα καί τόπον ασχέτως παρελεύσεται καί πάσης τελευταϊον όλης της Kai αϊσθησιν και λόγον καί νουν ενεργείας εαυτόν ύπερφυώς απογυμνώσας ά'ρ'ρήτως τε καί αγνώστως της υπέρ λόγον καί νουν θείας τερπνότητος έπιτεύξεται, καθ' δν οϊδε τρόπον τε καί λόγον ό την τοιαύτην δωρούμενος χάριν θεός καί οίταύτην παρά θεοΰ λαβείν αξιωθέντες, οϋκετ ουδέν φυσικόν ή γραπτόν έαυτφ συνεπικομιζόμενος, πάντων αύτφ των λεχθήναι ή γνωσθήναι δυναμένων παντελώς ύπερβαθέντων καί κατασιγασθέντων.].
Другими словами, Бог как Абсолютное совершенно
свободен от мира, или «премирен», им ни в какой степени не обусловливается и в нем не нуждается [Отношение между тварью и Абсолютным
может быть помощью математического символа бесконечности оо выражено так: оо + любая конечная величина или тварь = оо, следовательно, тварь для бесконечности, в сравнении с бесконечностью = 0, оставаясь для себя величиной.
Каждый день под вечер из конюшни выводились свежие лошади. Степан впрягал их в коляску и ехал к садовой калитке. Из калитки выходила сияющая барыня, садилась в коляску, и начиналась бешеная езда. Ни один день не
был свободен от этой езды. К несчастью Степана, на его долю не выпало ни одного дождливого вечера, в который он
мог бы не ехать.
Не укоряйте меня, мой друг, что все эти мысли приходят мне, когда я думаю о моем сыне: он теперь прожил уже срок своего наказания, получает чин и
был бы
свободен: он бы уехал к вам, вы бы открыли дорогу его художественному развитию, между тем как со мною он погибнет здесь среди удушливой атмосферы канцелярской, но почем знать —
может быть, со временем сживется с нею и позабудет все, что я старалась в него вдохнуть…
Ада нет, если человек не
свободен и
может быть принужден к добру и к раю.
Если
есть Бог, то человек не
свободен и не
может творить ценностей.
Я еще тогда не решил, когда я вернусь в Россию; но я
был вполне
свободен, в Лондон меня не тянуло, Париж делался летом неинтересен, а тут я
мог месяца два провести в стране, о которой не раз мечтал, но до нее еще не доехал.
Пока ты
свободен, учишься или без дела шатаешься, ты
можешь с ним и
выпить, и по животу его похлопать, и с дочкой его полюбезничать, но как только ты стал в мало-мальски подчиненные отношения, ты уже сверчок, который должен знать свой шесток…
Навагин
был свободен от предрассудков, но занимавшее его явление
было так таинственно, что поневоле в его голову полезла всякая чертовщина. Весь вечер он думал о том, что incognito Федюков
есть дух какого-нибудь давно умершего чиновника, прогнанного со службы предками Навагина, а теперь мстящего потомку;
быть может, это родственник какого-нибудь канцеляриста, уволенного самим Навагиным, или девицы, соблазненной им…
С исполнением этого условия иноземцу
свободен вход в дом божий, помазанная святым
елеем голова
может стоять под брачным венцом с русскою девицею.
— Чтобы тот сознался во всем отцу… Отец
может и не начать против него дела, а Сиротинин
будет свободен.
— Я пока не
могу сказать ее, но потом, со временем, когда он
будет свободен, я скажу вам ее…
— Ведь ты
свободен, — говорил ему этот голос, — мир тебе улыбается! Слава окружает тебя! если хочешь
быть человеком серьезным,
будь им, но не пересаливай… Выбери середину из этих крайностей, в одну из которых ты вдался, а другую презираешь… Упрочь свою знаменитость и свое состояние… Сделай партию богатую и блестящую… Состояние принесет тебе жена, она же принесет и красоту… Любовь — не единственный путь к браку, любовь
может прийти после… Она
может вырасти на почве привычки и взаимного уважения…
И все свободнее ему становилось — и наконец ясно стало, что он такой же, как и
был, и совершенно
свободен, совершенно
свободен и
может идти куда хочет.
Если бы история имела дело с внешними явлениями, постановление этого простого и очевидного закона
было бы достаточно, и мы бы кончили наше рассуждение. Но закон истории относится к человеку. Частица материи не
может сказать нам, что она вовсе не чувствует потребности притягиванья и отталкиванья, и что это неправда; человек же, который
есть предмет истории, прямо говорит: я
свободен и потому не подлежу законам.
Он ощутил в себе неудержимый позыв дать горделивый отпор, в котором не намерен
был вступаться за свое произведение, но хотел сказать критику, что не он
может укорять в несвободности художника за то, что он не запрягает свою музу в ярмо и не заставляет ее двигать топчак на молотилке; что не им, слугам посторонних искусству идей, судить о свободе, когда они не признают свободы за каждым делать что ему угодно; что он, Фебуфис, не только вольней их, но что он совсем волен, как птица, и
свободен даже от предрассудка, желающего запрячь свободное искусство в плуг и подчинить музу служению пользам того или другого порядка под полицейским надзором деспотической критики.
— Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? — сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он
свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они
может быть не имели.
— Как Стенька Верхотин с Таней? Только предупреждаю: варить кашки и стирать пеленки у меня не
будет времени. И я должен
быть свободен. Исанка, пойми, — я не
могу наваливать на себя семью, не
могу связывать себя. Я чувствую в себе незаурядную умственную силу, я знаю, что
буду великим человеком. И потопить себя в пеленках и кашках — ни за что!
Если бы я
был свободен от всеобщей одури, то одно, что я
мог сделать по отношению Александра второго и Шибунина, это то, чтобы просить Александра не о том, чтобы он помиловал Шибунина, а о том, чтобы он помиловал себя, ушел бы из того ужасного, постыдного положения, в котором он находился, невольно участвуя во всех совершающихся преступлениях (по «закону») уже тем, что,
будучи в состоянии прекратить их, он не прекращал их.