Неточные совпадения
Теперь я должен несколько объяснить причины, побудившие меня предать публике сердечные тайны человека, которого я никогда не знал. Добро бы я
был еще его другом:
коварная нескромность истинного друга понятна каждому; но я видел его только раз в моей жизни на большой дороге; следовательно, не
могу питать к нему той неизъяснимой ненависти, которая, таясь под личиною дружбы, ожидает только смерти или несчастия любимого предмета, чтоб разразиться над его головою градом упреков, советов, насмешек и сожалений.
Нянька или предание так искусно избегали в рассказе всего, что существует на самом деле, что воображение и ум, проникшись вымыслом, оставались уже у него в рабстве до старости. Нянька с добродушием повествовала сказку о Емеле-дурачке, эту злую и
коварную сатиру на наших прадедов, а
может быть, еще и на нас самих.
— Доказательств! — вскричала Наташа, быстро приподымаясь с кресел, — вам доказательств,
коварный вы человек! Вы не
могли, не
могли действовать иначе, когда приходили сюда с вашим предложением! Вам надо
было успокоить вашего сына, усыпить его угрызения, чтоб он свободнее и спокойнее отдался весь Кате; без этого он все бы вспоминал обо мне, не поддавался бы вам, а вам наскучило дожидаться. Что, разве это неправда?
А потом —
коварный человек! — заметил на лице друга кислую мину и давай расспрашивать о его делах, об обстоятельствах, о нуждах — какое гнусное любопытство! да еще — о, верх коварства! — осмелился предлагать свои услуги… помощь…
может быть, деньги! и никаких искренних излияний! ужасно, ужасно!
Без преувеличения можно сказать, что девушка эта, сопровождавшая свою пани в первый ее побег от мужа и ныне, как мы видим, при ней состоящая,
была самым преданным и верным другом Марьи Станиславовны в силу того,
может быть, что своими нравственными качествами и отчасти даже наружностью представляла собой как бы повторение той: также довольно стройная, также любящая кокетливо одеться, она
была столь же, если еще не больше, склонна увлекаться
коварными мужчинами, а равно и с своей стороны поковарствовать против них.
— Но я все-таки повторю, что только один бог
мог вас надоумить привезти его прямо ко мне! Я трепещу, когда воображу себе, что бы с ним
было, бедняжкой, если б он попал к кому-нибудь другому, а не ко мне? Да его бы здесь расхватали, разобрали по косточкам, съели! Бросились бы на него, как на рудник, как на россыпь, — пожалуй, обокрали бы его? Вы не
можете представить себе, какие здесь жадные, низкие и
коварные людишки, Павел Александрович!..
— Да,
коварный. Чему вы удивляетесь? Он, говорят, опасен, а привлекает. Отчего злое
может привлекать? Злое не должно бы
быть красивым!
Печорину тотчас пришло в мысль, что княгиня рассказала мужу прежнюю их любовь, покаялась в ней как в детском заблуждении; если так, то всё
было кончено между ними, и Печорин неприметно
мог сделаться предметом насмешки для супругов, или жертвою
коварного заговора; я удивляюсь, как это подозрение не потревожило его прежде, но уверяю вас, что оно пришло ему в голову именно теперь; он обещал себе постараться узнать, исповедывалась ли Вера своему мужу, и между тем отвечал...
Но у него
коварные есть думы,
Им помешать теперь не
может брат.
«Неужели эта женщина, — думал я, — всю жизнь
будет меня обманывать, в то время, как я считал ее чистою и невинною, в которой видел несчастную жертву судьбы, она, выходит, самая
коварная интриганка; но положим, что она
могла полюбить Курдюмова, я ей это прощаю, но зачем скрыла от меня, своего друга, который бог знает как ей предан и с которым, не
могу скрыть этого, как замечал по многим данным, она кокетничала; и, наконец, как неблагородно поступила с бедною Надиною.
Тут уж я, разумеется, надзираю за ним как не надо лучше, потому что это надо делать безотходительно, да уж и
был такой и слух, что он с одной девицей из купечества обручившись и деньги двести серебра на окипировку себе забрал, а им дал женитьбенную расписку, но расписка эта оказалась
коварная, и ничего с ним по ней сделать не
могли.
В пастушеской жизни, как и везде,
могут быть страсти, но не те, которые возможны в драме, — слепая покорность,
коварная скрытность, двоедушие так же мало идут в истинную драму, как подлое убийство, как чувственность.
Здесь на колена
Я упадаю пред тобой,
Прости, прости меня… глупец я злой
И недостойный!
может ли измена
Такую душу омрачить?
Я чувствую: я не достоин жить.
Здесь, здесь клянусь не знать успокоенья,
Пока
коварный клеветник,
Как я перед тобой теперь, у ног моих
Не
будет умолять о жизни и прощеньи,
На божий суд пойду я с ним…
Скажи мне: я прощен? я вновь тобой любим?
Может быть, этим господам пришлось бы и очень еще долго выносить ее, если бы в душе Моисея не возникла
коварная мысль воспользоваться ардальоновскими преимуществами.
Я и мой другой товарищ понять не
могли: за кого это нас принимают? Пенькновский же уверял нас, что все это, вероятно, происходит оттого, что он будто бы похож на казацкого атамана, в чем его в свою очередь уверил льстивый и
коварный Кирилл. Так мы доехали до Королевца, где суждено
было произойти развязке этого пошлого и смешного анекдота.
Наступил канун Рождества. Японцы перебросили в наши окопы записочки, в которых извещали, что русские спокойно
могут встречать свой праздник: японцы мешать им не станут и тревожить не
будут. Разумеется,
коварным азиатам никто не верил. Все ждали внезапного ночного нападения.
— Покуда этот коршун хочет выклевать мне глаза, чтобы я не видал его
коварных замыслов. Но пусть прежде
выпьет сердце мое! Пора к развязке! Я не
могу долее терпеть мое унижение, которое доселе скрывал от вас, сберегая ваше здоровье. Один из нас должен очистить другому место, но не иначе, как мертвый. Дорого ценю ваши милости и не дешево уступлю их. Выслушайте меня, ваше величество; я прошу, я требую этого, и теперь же.
Он и она, вот как я
буду обозначать героев моего настоящего рассказа, во избежание разных придумываемых имен, вроде Ивановых, Петровых, и нисколько не желая называть их настоящими именами, так как рассказ этот не вымышлен и, против моего обыкновения, далеко не забавен: лица
могли бы
быть указаны, а я положительно враг всяких разоблачений и
коварной маскировки, из-под которой видна часть лица.
Эти распоряжения, этот страх достойны
были смеха: опасность существовала только на языке
коварного фаворита и перешла в воображение государыни, покоренной его демонскому влиянию, от нее к женщинам и некоторым царедворцам, испуганным,
может быть, только для виду, из угождения.
— Теперь я все понимаю! — продолжала
коварная женщина. — Иван Дементьевич своим самолюбием и своей гордостью погубил две жизни… Он разлучил вас с Зиной и разбил вашу университетскую карьеру… В это время князь сделал предложение… Вы,
быть может, не знаете, что сначала она отказала… Она, наверное, ждала… вас… Но, так как вы скрывались от нее, она с отчаяния послушалась совета моей матери… Она, конечно, подумала, что вы никогда не любили ее.
Он прибавлял, что скоро наступит день рождения последней, что ко дню этому делаются большие приготовления в замке и что со всех концов Лифляндии должны съехаться в него сотни гостей: баронов, военных, профессоров, судей, купцов и студентов; а
может быть, и тысячи их соберутся, прибавлял он с
коварною усмешкой.