Неточные совпадения
Христосовались с Анфимьевной, которая, надев широчайшее шелковое
платье, стала похожа на часовню, с поваром, уже пьяным и нарядным, точно комик оперетки, с горничной в розовом
платье и
множестве лент, ленты напомнили Самгину свадебную лошадь в деревне.
Три пары танцевали неприятно манерный танец, близко к Марине вышагивал, как петух, косоглазый, кривоногий человечек, украшенный
множеством орденов и мертвенно неподвижной улыбкой на желтом лице, — каждый раз, когда он приближался к стулу Марины, она брезгливо отклонялась и подбирала подол
платья.
На дачах Варавки поселились незнакомые люди со
множеством крикливых детей; по утрам река звучно плескалась о берег и стены купальни; в синеватой воде подпрыгивали, как пробки, головы людей, взмахивались в воздух масляно блестевшие руки; вечерами в лесу пели песни гимназисты и гимназистки, ежедневно, в три часа, безгрудая, тощая барышня в розовом
платье и круглых, темных очках играла на пианино «Молитву девы», а в четыре шла берегом на мельницу пить молоко, и по воде косо влачилась за нею розовая тень.
Рядом с нею села Марина, в пышном, сиреневого цвета
платье, с буфами на плечах, со
множеством складок и оборок, которые расширяли ее мощное тело; против сердца ее, точно орден, приколоты маленькие часы с эмалью.
Она не знала, на что глядеть, что взять в руки. Бросится к
платью, а там тянет к себе великолепный ящик розового дерева. Она открыла его — там был полный дамский несессер, почти весь туалет, хрустальные, оправленные в серебро флаконы, гребенки, щетки и
множество мелочей.
Княгиня была востроносая, худенькая старушка, в темном
платье, в кружевах, в большом чепце, с сухими, костлявыми, маленькими руками, переплетенными синими жилами, и со
множеством старинных перстней на пальцах.
Церкви были битком набиты;
множество траурных
платьев красноречиво свидетельствовали о том, в каком положении были дела.
Обед был назначен к шести часам; я приехал в пять и застал уже великое
множество дворян в мундирах, в партикулярных
платьях и других, менее определительных одеждах.
В другой комнате послышались голоса, и кузнец не знал, куда деть свои глаза от
множества вошедших дам в атласных
платьях с длинными хвостами и придворных в шитых золотом кафтанах и с пучками назади. Он только видел один блеск и больше ничего. Запорожцы вдруг все пали на землю и закричали в один голос...
Один раз, бродя между этими разноцветными, иногда золотом и серебром вышитыми, качающимися от ветра, висячими стенами или ширмами, забрел я нечаянно к тетушкину амбару, выстроенному почти середи двора, перед ее окнами; ее девушка, толстая, белая и румяная Матрена, посаженная на крылечке для караула, крепко спала, несмотря на то, что солнце пекло ей прямо в лицо; около нее висело на сошках и лежало по крыльцу
множество широких и тонких полотен и холстов, столового белья, мехов, шелковых материй,
платьев и т. п.
Проходить к ним надобно было через коридор и через девичью, битком набитую
множеством горничных девушек и девчонок; их одежда поразила меня: одни были одеты в полосущатые
платья, другие в телогрейки с юбками, а иные были просто в одних рубашках и юбках; все сидели за гребнями и пряли.
Сейчас же за окном начинался сад, где во
множестве росли черешни, все белые от цветов, круглые и кудрявые, точно стадо белоснежных овец, точно толпа девочек в белых
платьях.
В это время вошла Аннушка, девка лет двадцати пяти, шумя великим
множеством туго накрахмаленных юпок; на ней было ситцевое
платье декольте, а на руках перчатки, у которых пальцы наполовину обрезаны.
и бедный юнкер с каждой минутой чувствует себя все более тяжелым, неуклюжим, некрасивым и робким. Классная дама, в темно-синем
платье, со
множеством перламутровых пуговиц на груди и с рыбьим холодным лицом, давно уже глядит на него издали тупым, ненавидящим взором мутных глаз. «Вот тоже: приехал на бал, а не умеет ни танцевать, ни занимать свою даму. А еще из славного Александровского училища. Постыдились бы, молодой человек!»Ужасно много времени длится эта злополучная кадриль. Наконец она кончена.
За этим лакеем следовала пожилая дама в
платье декольте, с худой и длинной шеей, с седыми, но весьма тщательно подвитыми пуклями и с
множеством брильянтовых вещей на груди и на руках.
Егор Егорыч такожде носил совершенно летние сюртучок и брюки, и вообще в последнее время он как-то стал более обыкновенного франтить и наделал себе в Москве великое
множество всякого
платья, летнего и зимнего.
Явились две дамы — одна молодая, полная, с фарфоровым лицом и ласковыми молочно-синими глазами, темные брови ее словно нарисованы и одна выше другой; другая — старше, остроносая, в пышной прическе выцветших волос, с большой черной родинкой на левой щеке, с двумя золотыми цепями на шее, лорнетом и
множеством брелоков у пояса серого
платья.
Одна за другой в голове девушки рождались унылые думы, смущали и мучили ее. Охваченная нервным настроением, близкая к отчаянию и едва сдерживая слезы, она все-таки, хотя и полусознательно, но точно исполнила все указания отца: убрала стол старинным серебром, надела шелковое
платье цвета стали и, сидя перед зеркалом, стала вдевать в уши огромные изумруды — фамильную драгоценность князей Грузинских, оставшуюся у Маякина в закладе вместе со
множеством других редких вещей.
Платье Домна Осиповна надела ярко-зеленое со
множеством дорогих вещей.
Вошла Домна Осиповна в бархатном
платье со
множеством цепочек на груди и дорогими кольцами на пальцах. В грязном кабинете Грохова Домна Осиповна казалась еще красивее.
Я начал робеть и, изрядно оробев, остановился, как пень, посреди паркета огромной, с настоящей далью, залы, где расхаживало
множество народа, мужчин и женщин, одетых во фраки и красивейшие бальные
платья.
Он целые дни торчал в окружном суде, в палате, у своего адвоката, часто, вечерами, привозил на извозчике
множество кульков, свертков, бутылок и устраивал у себя, в грязной комнате с провисшим потолком и кривым полом, шумные пиры, приглашая студентов, швеек — всех, кто хотел сытно поесть и немножко выпить. Сам Рыжий Конь пил только ром, напиток, от которого на скатерти,
платье и даже на полу оставались несмываемые темно-рыжие пятна, — выпив, он завывал...
Комната Пульхерии Ивановны была вся уставлена сундуками, ящиками, ящичками и сундучочками.
Множество узелков и мешков с семенами, цветочными, огородными, арбузными, висело по стенам.
Множество клубков с разноцветною шерстью, лоскутков старинных
платьев, шитых за полстолетие, были укладены по углам в сундучках и между сундучками. Пульхерия Ивановна была большая хозяйка и собирала все, хотя иногда сама не знала, на что оно потом употребится.
Между тем как он с любопытством все рассматривал, отворилась боковая дверь, прежде им не замеченная, и вошло
множество маленьких людей, ростом не более как с пол-аршина, в нарядных разноцветных
платьях. Вид их был важен: иные по одеянию казались военными, другие — гражданскими чиновниками. На всех были круглые с перьями шляпы наподобие испанских. Они не замечали Алеши, прохаживались чинно по комнатам и громко между собою говорили, но он не мог понять, что они говорили.
В эту минуту к столу поднесли еще поднос. Несла девка в шумящем, еще не мытом ситцевом
платье и в кринолине. Она едва обхватывала поднос руками, так он был велик. На нем стояло бесчисленное
множество тарелочек с яблоками, с конфетами, с пастилой, с мармеладом, с грецкими орехами и проч. и проч. Поднос стоял до сих пор в гостиной для угощения всех гостей, и преимущественно дам. Но теперь его перенесли к одному генералу.
В каюте Серафимы стемнело. Она ждала Теркина к чаю и немного вздремнула, прислонившись к двум подушкам. Одну из них предложил ей Теркин. У нее взята была с собою всего одна подушка. Когда она собралась на пароход, пришлось оставить остальные дома, вместе со
множеством другого добра: мебели, белья столового и спального, зимнего
платья, даже серебра, всяких ящичков и туалетных вещиц, принадлежавших ей, а не Рудичу, купленных на ее деньги.