Неточные совпадения
Так, например, если сказанная особа — жена ученого, можно узнать, какие понятия имеет ее муж о строении
миров, о предержащих
властях и т. д.
Когда он ушел, ужасная грусть стеснила мое сердце. Судьба ли нас свела опять на Кавказе, или она нарочно сюда приехала, зная, что меня встретит?.. и как мы встретимся?.. и потом, она ли это?.. Мои предчувствия меня никогда не обманывали. Нет в
мире человека, над которым прошедшее приобретало бы такую
власть, как надо мною. Всякое напоминание о минувшей печали или радости болезненно ударяет в мою душу и извлекает из нее все те же звуки… Я глупо создан: ничего не забываю, — ничего!
И долго еще определено мне чудной
властью идти об руку с моими странными героями, озирать всю громадно несущуюся жизнь, озирать ее сквозь видный
миру смех и незримые, неведомые ему слезы! И далеко еще то время, когда иным ключом грозная вьюга вдохновенья подымется из облеченной в святый ужас и в блистанье главы и почуют в смущенном трепете величавый гром других речей…
— Все ждут: будет революция. Не могу понять — что же это будет? Наш полковой священник говорит, что революция — от бессилия жить, а бессилие — от безбожия. Он очень строгой жизни и постригается в монахи.
Мир во
власти дьявола, говорит он.
«
Власть человека,
власть единицы — это дано навсегда. В конце концов,
миром все-таки двигают единицы. Массы пошли истреблять одна другую в интересах именно единиц. Таков
мир. “Так было — так будет”».
Бог есть свобода, а не необходимость, не
власть над человеком и
миром, не верховная причинность, действующая в
мире.
Человек окончательно был водворен на замкнутую социальную территорию, на ней захотел он быть господином, забыл обо всем остальном
мире и об иных
мирах, на которые не простирается его
власть и господство.
Вопрос о том, что войну начала Германия, что она главная виновница распространения гнетущей
власти милитаризма над
миром, что она нарушила нормы международного права, вопрос дипломатический и военный — для нашей темы второстепенный.
Она определяется силой жертвенного духа народа, его исключительной вдохновленностью царством не от
мира сего, она не может притязать на внешнюю
власть над
миром и не может претендовать на то, чтобы даровать народу земное блаженство.
Нельзя мыслить так, что Бог что-то причиняет в этом
мире подобно силам природы, управляет и господствует подобно царям и
властям в государствах, детерминирует жизнь
мира и человека.
Мы должны заставить поверить в нас, в силу нашей национальной воли, в чистоту нашего национального сознания, заставить увидеть нашу «идею», которую мы несем
миру, заставить забыть и простить исторические грехи нашей
власти.
Кесарь есть вечный символ
власти, государства, царства этого
мира.
Христианство некогда совершило величайшую духовную революцию, оно духовно освободило человека от неограниченной
власти общества и государства, которая в античном
мире распространялась и на религиозную жизнь.
Есть две основные точки зрения на соотношения кесаря,
власти, государства, царства этого
мира и духа, духовной жизни человека, царства Божьего.
Воля к
власти над
миром родилась на духовной почве, она явилась результатом немецкого восприятия
мира, как беспорядочного, а самого немца, как носителя порядка и организации.
Можно установить четыре периода в отношении человека к космосу: 1) погружение человека в космическую жизнь, зависимость от объектного
мира, невыделенность еще человеческой личности, человек не овладевает еще природой, его отношение магическое и мифологическое (примитивное скотоводство и земледелие, рабство); 2) освобождение от
власти космических сил, от духов и демонов природы, борьба через аскезу, а не технику (элементарные формы хозяйства, крепостное право); 3) механизация природы, научное и техническое овладение природой, развитие индустрии в форме капитализма, освобождение труда и порабощение его, порабощение его эксплуатацией орудий производства и необходимость продавать труд за заработную плату; 4) разложение космического порядка в открытии бесконечно большого и бесконечно малого, образование новой организованности, в отличие от органичности, техникой и машинизмом, страшное возрастание силы человека над природой и рабство человека у собственных открытий.
Марксистская философия должна быть определена, как философия praxis, акта, действия, но она дорожит реальностью того материального
мира, над которым работает субъект, человек, она восстает против идеализма, где лишь в мысли происходит победа над необходимостью и
властью материального
мира.
Если в XX в. предпочитают говорить о плановом хозяйстве, о дирижизме, об усилении
власти государства над человеком, то это главным образом потому, что мы живем в
мире, созданном двумя мировыми войнами, и готовимся к третьей мировой войне.
Второе: что «уголовная и судно-гражданская
власть не должна принадлежать церкви и несовместима с природой ее и как божественного установления, и как союза людей для религиозных целей» и наконец, в-третьих: что «церковь есть царство не от
мира сего»…
Строгий чин и гордая независимость западной церкви, ее оконченная ограниченность, ее практические приложения, ее безвозвратная уверенность и мнимое снятие всех противуречий своим высшим единством, своей вечной фата-морганой, своим urbi et orbi, [городу и
миру (лат.).] своим презрением светской
власти должно было легко овладеть умом пылким и начавшим свое серьезное образование в совершенных летах.
Но неправда, несправедливость
мира не есть отрицание Бога, ибо к Богу неприменимы наши категории силы,
власти и даже справедливости.
Христианская философия есть философия субъекта, а не объекта, «я», а не
мира; философия, выражающаяся в познании искупленности субъекта-человека из-под
власти объекта-необходимости.
Я могу сказать, что у меня был опыт изначальной свободы, и, в связи с ней, и творческой новизны, и зла, был острый опыт о личности и ее конфликте с
миром общего,
миром объективации, опыт выхода из
власти общего, был опыт человечности и сострадания, был опыт о человеке, который есть единственный предмет философии.
Но всякое государство и всякая революция, всякая организация
власти подпадает господству князя
мира сего.
Персоналистическая революция, которой по-настоящему еще не было в
мире, означает свержение
власти объективации, разрушение природной необходимости, освобождение субъектов-личностей, прорыв к иному
миру, к духовному
миру.
В этом
мире необходимости, разобщенности и порабощенности, в этом падшем
мире, не освободившемся от
власти рока, царствует не Бог, а князь
мира сего.
Социальные категории
власти и господства я считаю непереносимыми на Бога и Его отношение к человеку и
миру.
Творчество было для меня погружением в особый, иной
мир,
мир свободный от тяжести, от
власти ненавистной обыденности.
Я боролся с
миром не как человек, который хочет и может победить и покорить себе, а как человек, которому
мир чужд и от
власти которого он хочет освободить себя.
Но сейчас я остро сознаю, что, в сущности, сочувствую всем великим бунтам истории — бунту Лютера, бунту разума просвещения против авторитета, бунту «природы» у Руссо, бунту французской революции, бунту идеализма против
власти объекта, бунту Маркса против капитализма, бунту Белинского против мирового духа и мировой гармонии, анархическому бунту Бакунина, бунту Л. Толстого против истории и цивилизации, бунту Ницше против разума и морали, бунту Ибсена против общества, и самое христианство я понимаю как бунт против
мира и его закона.
Но свет не действовал ночью, и ночь была вся во
власти враждебного, иного
мира, который вместе с темнотой вдвигался в пределы обычной жизни.
Христианство — антропоцентрично, оно освобождает человека от
власти объективного
мира и космических сил.
Власть в этом
мире злая, управление
миром дурное.
Русские устремлены не к царству этого
мира, они движутся не волей к
власти и могуществу.
Народ, обладающий величайшим в
мире государством, не любит государства и
власти и устремлен к иному.
Критическое, рациональное сознание хочет вогнать мистику внутрь, в субъективность, в переживание, в темный угол, не оставляя для нее места в объективном, в Божьем
мире, в истории, в космосе, которые целиком отдаются во
власть рациональности.
Если Христос совершил акт искупления
мира, освободил от
власти греха, создал таинственный мост между творением и Творцом, то Св.
Вне церковного сознания всегда остается
власть эволюционного натурализма, не ведающего свободы, хотя бы и расширенного до других планетных
миров.
Но для этого необходимо освободиться от исключительной
власти этого
мира, от гипноза царящих в нем смертоносных сил.
Великая правда этого соединения была в том, что языческое государство признало благодатную силу христианской церкви, христианская же церковь еще раньше признала словами апостола, что «начальствующий носит меч не напрасно», т. е. что
власть имеет положительную миссию в
мире (независимо от ее формы).
Папоцезаризм и цезарепапизм были двумя формами «христианского государства», двумя ложными попытками
власти этого
мира выдать себя за христианскую, в то время как никогда не было сказано и предсказано, что религия Христа будет властвовать над
миром, будет преследовать и насиловать (а не сама преследоваться и насиловаться).
Церковь освящает не христианское государство, а языческое государство, признает неизбежность начала
власти и закона против анархии и распада в
мире природном и благословляет
власть на служение добру, никогда не благословляя злых деяний
власти.
Сознание, освобожденное от гипнотической
власти обожествленного страдания, увидит, что сущность
мира не есть страдание и сущность любви не есть только сострадание.
Скептики не хотят отречься от рассудочности, от
власти этого
мира, не могут совершить избрания, сосредоточить своей воли.
Человечество, и за ним и весь
мир порабощены злом, попили во
власть необходимости, находятся в плену у диавола.
Мистическая чувственность и религиозная эстетика есть одно из орудий
власти католического царства над
миром и душами людей.
Католичество утверждало не божественную
власть в
мире, а
власть человеческую, выданную за божественную (
власть папы и церковной иерархии), гуманизм требовал освобождения от лжи, снимал цепи и утверждал
власть человеческую, ничем не прикрытую.
«Христианское государство», делающее вид, что
мир принял христианство и что христианская
власть господствует над
миром, во всех своих формах было исторической сделкой христианства с язычеством.
Под обаяньем красоты,
Во
власти строгих дум,
По Ватикану бродишь ты
Подавлен и угрюм;
Отжившим
миром окружен,
Не помнишь о живом.
Мир разделялся на две неравные части: одна — меньшая — офицерство, которое окружает честь, сила,
власть, волшебное достоинство мундира и вместе с мундиром почему-то и патентованная храбрость, и физическая сила, и высокомерная гордость; другая — огромная и безличная — штатские, иначе шпаки, штафирки и рябчики; их презирали; считалось молодечеством изругать или побить ни с того ни с чего штатского человека, потушить об его нос зажженную папироску, надвинуть ему на уши цилиндр; о таких подвигах еще в училище рассказывали друг другу с восторгом желторотые юнкера.