Неточные совпадения
— О, прекрасно! Mariette говорит, что он был мил очень и… я должен тебя огорчить… не скучал о тебе, не так, как твой муж. Но еще раз merci, мой друг, что подарила мне день. Наш
милый самовар будет в восторге. (Самоваром он называл знаменитую
графиню Лидию Ивановну, за то что она всегда и обо всем волновалась и горячилась.) Она о тебе спрашивала. И знаешь, если я смею советовать, ты бы съездила к ней нынче. Ведь у ней обо всем болит сердце. Теперь она, кроме всех своих хлопот, занята примирением Облонских.
— Ну, нет, — сказала
графиня, взяв ее за руку, — я бы с вами объехала вокруг света и не соскучилась бы. Вы одна из тех
милых женщин, с которыми и поговорить и помолчать приятно. А о сыне вашем, пожалуйста, не думайте; нельзя же никогда не разлучаться.
— Не правда ли, очень мила? — сказала
графиня про Каренину. — Ее муж со мною посадил, и я очень рада была. Всю дорогу мы с ней проговорили. Ну, а ты, говорят… vous filez le parfait amour. Tant mieux, mon cher, tant mieux. [у тебя всё еще тянется идеальная любовь. Тем лучше, мой
милый, тем лучше.]
— Ах,
милый мой, — сказала
графиня, — ради бога не рассказывай; мне страшно будет слушать.
— А вы всё не написали
графине, моя
милая, — сказал он жене по-французски, с бесстрастным, но твердым выражением лица.
—
Помилуйте: да этого и
графиня не захочет… Дуэль, которая может кончиться убийством… Что вы, что вы! это совсем не в ее правилах.
Труднее было ему удалить от себя другое,
милое воспоминание: часто думал он о
графини D., воображал ее справедливое негодование, слезы и уныние…. но иногда мысль ужасная стесняла его грудь: рассеяние большого света, новая связь, другой счастливец — он содрогался; ревность начинала бурлить в африканской его крови, и горячие слёзы готовы были течь по его черному лицу.
Кладбищем пахнет!), Минна и Бренда, сражение при Березине, чтение поэмы у
графини В — й-Д — й, Дантон, Клеопатра ei suoi amanti, […и ее любовники (итал.).] домик в Коломне, свой уголок, а подле
милое создание, которое слушает вас в зимний вечер, раскрыв ротик и глазки, как слушаете вы теперь меня, мой маленький ангельчик…
—
Помилуйте, — отвечал я, — что за церемония. — Я, признаться, боялся, чтобы эта Рожа не испортила моего аппетита, но граф настаивал и, по-видимому, сильно надеялся на могущественное влияние своей Рожи. Я еще отнекивался, как вдруг дверь отворилась и взошла женщина, высокая, стройная, в черном платьи. Вообразите себе польку и красавицу польку в ту минуту, как она хочет обворожить русского офицера. Это была сама
графиня Розалия или Роза, по простонародному Рожа.
Никто не удивится, если скажу, что граф был для
графини — только мужем, то есть: человеком иногда сносным, иногда нужным, иногда скучным до крайности; но если примолвлю, что
графиня, будучи прелестною и
милою, до приезда в деревню умела сохранить тишину сердца своего, и не случайно (ибо случай бывает нередко попечительным дядькою невинности), но по системе и рассудку, то самый легковерный читатель улыбнется…
Я видел
милый портрет
графини…
(Пьет из
графина.) Болен… Совсем болен,
милая женщина!
Черненький Шписс поспевал решительно повсюду: и насчет музыкантов, и насчет прислуги, и насчет поправки какой-нибудь свечи или розетки, и насчет стремительного поднятия носового платка, уроненного губернаторшей; он и старичков рассаживает за зеленые столы, он и стакан лимонада несет на подносике
графине де-Монтеспан, он и полькирует с madame Пруцко, и вальсирует со старшею невестой неневестною, и говорит почтительные, но приятные любезности барону Икс-фон-Саксену; словом, Шписс везде и повсюду, и как всегда — вполне незаменимый, вполне необходимый Шписс, и все говорят про него: «Ах, какой он
милый! какой он прелестный!» И Шписс доволен и счастлив, и Непомук тоже доволен, имея такого чиновника по особым поручениям, и решает про себя, что Шписса опять-таки необходимо нужно представить к следующей награде.
Его жена,
графиня Софья Михайловна, была для всего нашего кружка гораздо привлекательнее графа. Но первое время она казалась чопорной и даже странной, с особым тоном, жестами и говором немного на иностранный лад. Но она была — в ее поколении — одна из самых
милых женщин, каких я встречал среди наших барынь света и придворных сфер; а ее мать вышла из семьи герцогов Биронов, и воспитывали ее вместе с ее сестрой Веневитиновой чрезвычайно строго.
— Идите,
милая, напоите ее… — сказала
графиня.
— Оля,
милая Оля! — бросилась
графиня навстречу почтительно остановившейся у двери молодой девушки. — Да что с тобой, разве я все не та же, как и была в Москве и в нашем Дорогом Отрадном?
«Будь добродетел, имей нрав чист и благочест» [В десятых годах знавал я одну русскую
графиню, которая так худо по-русски говорила, что даже и другие аристократки над ней смеялись.], — сказала Ване русская
графиня и дала городничему поцеловать свою ручку в знак благодарности, что привез такого
милого цитатора стихов.
— Подумай об этом,
милая Зина, — продолжала
графиня. — Дело идет о жизни и смерти почти юноши, одно твое слово может спасти или погубить его… Признаюсь тебе, что я дала ему слово, что уговорю тебя на это свидание… Это мой долг, а то бы он еще вчера наделал глупостей, которые могли кончиться смертью его или князя.
— Вот что́, мой
милый, — сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. — Принеси ты мне… — он задумался. — Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для
графини.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что́ выражалось у нее всегда наименованием горничной «
милая» и «вы».
Когда Пьер с женою пришли в гостиную,
графиня находилась в привычном состоянии потребности занять себя умственною работой гран-пасьянса и потому, несмотря на то, что она по привычке сказала слова, всегда говоримые ею по возвращении Пьера или сына: «пора, пора, мой
милый; заждались.
— Un conseil d’ami, mon cher. Décampez et au plutôt, c’est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот чтó я вам скажу. Блажен кто умеет слушаться!] Прощайте, мой
милый. Ах, да, — прокричал он ему из двери, — правда ли, что
графиня попалась в лапки des saints pères de la Société de Jésus? [святых отцов Общества Иисусова?]
Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с
графином на подносе, девушки (назвав ее
милою и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору.
— Ma chère, il у a un temps pour tout, [
Милая, на все есть время,] — сказала
графиня, притворяясь строгою. — Ты ее все балуешь, Еlіе, — прибавила она мужу.