Неточные совпадения
Честолюбие была старинная
мечта его детства и
юности,
мечта, в которой он и себе не признавался, но которая была так сильна, что и теперь эта страсть боролась с его любовью.
Он оставляет раут тесный,
Домой задумчив едет он;
Мечтой то грустной, то прелестной
Его встревожен поздний сон.
Проснулся он; ему приносят
Письмо: князь N покорно просит
Его на вечер. «Боже! к ней!..
О, буду, буду!» и скорей
Марает он ответ учтивый.
Что с ним? в каком он странном сне!
Что шевельнулось в глубине
Души холодной и ленивой?
Досада? суетность? иль вновь
Забота
юности — любовь?
И вдруг неожиданно суждено было воскресить
мечты, расшевелить воспоминания, вспомнить давно забытых мною кругосветных героев. Вдруг и я вслед за ними иду вокруг света! Я радостно содрогнулся при мысли: я буду в Китае, в Индии, переплыву океаны, ступлю ногою на те острова, где гуляет в первобытной простоте дикарь, посмотрю на эти чудеса — и жизнь моя не будет праздным отражением мелких, надоевших явлений. Я обновился; все
мечты и надежды
юности, сама
юность воротилась ко мне. Скорей, скорей в путь!
Наши профессора привезли с собою эти заветные
мечты, горячую веру в науку и людей; они сохранили весь пыл
юности, и кафедры для них были святыми налоями, с которых они были призваны благовестить истину; они являлись в аудиторию не цеховыми учеными, а миссионерами человеческой религии.
Да не упрекнут меня в том, что
мечты моей
юности так же ребячески, как
мечты детства и отрочества.
Доверчиво, просто, нередко смущая старика подробностями, она рассказывала ему о своём отце, о чиновниках, игре в карты, пьянстве, о себе самой и своих
мечтах; эти рассказы, отдалённо напоминая Кожемякину
юность, иногда вводили в сумрак его души тонкий и печальный луч света, согревая старое сердце.
Рюмин (негромко). Мне кажется, всю жизнь я любил вас… не видя еще, не зная — любил! Вы были женщиной моей
мечты… тем дивным образом, который создается в
юности… Потом его ищут всю жизнь иногда — и не находят… А я вот встретил вас…
мечту мою…
Знал ли ты
Разгульной
юности мечты?
Невольно к этим грустным берегам
Меня влечет неведомая сила.
Всё здесь напоминает мне былое
И вольной, красной
юности моей
Любимую, хоть горестную повесть.
Здесь некогда [любовь] меня встречала,
Свободная, [кипящая] любовь;
Я счастлив был, безумец!.. и я мог
Так ветрено от счастья отказаться.
Печальные, печальные
мечтыВчерашняя мне встреча оживила.
Отец несчастный! как ужасен он!
Авось опять его сегодня встречу,
И согласится он оставить лес
И к нам переселиться…
Не прельщайте, не маните,
Пылкой
юности мечты,
Удалитесь, улетите,
От бездомной сироты.
Проходя домой по освещенным луною улицам, Иосаф весь погрузился в мысли о прекрасной вдове: он сам уж теперь очень хорошо понимал, что был страстно, безумно влюблен. Все, что было в его натуре поэтического, все эти задержанные и разбитые в
юности мечты и надежды, вся способность идти на самоотвержение, — все это как бы сосредоточилось на этом божественном, по его мнению, существе, служить которому рабски, беспротестно, он считал для себя наиприятнейшим долгом и какой-то своей святой обязанностью.
И грустно и весело это ощущение: там светлые воспоминания детства, невозвратно мелькнувшего, там гордые и радостные надежды
юности, там идеальные, дружные
мечты чистого и могучего воображения, еще не смиренного, не униженного испытаниями житейского опыта.
Служенье муз не терпит суеты;
Прекрасное должно быть величаво:
Но
юность нам советует лукаво,
И шумные нас радуют
мечты…
Опомнимся — но поздно! и уныло
Глядим назад, следов не видя там.
Скажи, Вильгельм, не то ль и с нами было,
Мой брат родной по музе, по судьбам?
И вились тогда толпою
Легкокрылые друзья:
Юность легкая с
мечтоюИ живых надежд семья…
О
мечты! о волшебная власть
Возвышающей душу природы!
Пламя
юности, мужество, страсть
И великое чувство свободы —
Всё в душе угнетенной моей
Пробудилось… но где же ты, сила?
Я проснулся ребенка слабей.
Знаю: день проваляюсь уныло,
Ночью буду микстуру глотать,
И пугать меня будет могила,
Где лежит моя бедная мать.
Но в то же время он не может уберечь себя от новых обольщений и все как будто предается
мечте, что для него настанет вторая
юность, а для человечества новый золотой век.
Так мчалась
юность бесполезная,
В пустых
мечтах изнемогая…
Тоска дорожная, железная
Свистела, сердце разрывая…
Хранитель милых чувств и прошлых наслаждений,
О ты, певцу дубрав давно знакомый гений,
Воспоминание, рисуй передо мной
Волшебные места, где я живу душой,
Леса, где я любил, где чувство развивалось,
Где с первой
юностью младенчество сливалось
И где, взлелеянный природой и
мечтой,
Я знал поэзию, веселость и покой…
Не одну
юность сожигают огненные
мечты!
В молодом организме Кости сразу забушевала молодая кровь и пленительный образ Маши воплотил в себе ту искомую в эту пору
юности женщину, которой отдаются первые
мечты и грезы, сладостные по их неопределенности и чистые по их замыслам. Обоюдное признание без объятий и даже без первых поцелуев явилось настолько, однако, удовлетворяющим его чистые чувства, что сладкая истома и какое-то, полное неизъяснимого наслаждения, спокойствие воцарилось в его душе.
Ей пришли на память
мечты ее
юности, но она отогнала их прочь.
Наталья Федоровна рассказала лишь
мечты своей
юности, разбитые о камень жизни, свою первую любовь, свою жертву подруге, свою жизнь в замужестве и окончила жалобами на свое вконец разрушенное счастье, на свое в настоящее время бесцельное существование.
Этот анализ привел его к заключению, что для него она единственное существо, которое он любит, что жизнь, лежащая перед ним «неизвестной землей», без нее, вдали от нее, не укладывалось в его голове, она — для него была все, и первые
мечты его уже зрелой
юности начались ею и ею оканчивались.
О цветущая
юность! С невольной слезою во взоре я вспоминаю твои роскошные сны, твои дерзновенные
мечты и порывы, твое буйное кипение сил, но не желал бы я твоего возвращения, о цветущая
юность! Только с сединою волос приходит ясная мудрость и та великая способность к бескорыстному созерцанию, какая всех старцев делает философами и часто даже мудрецами.