Неточные совпадения
— Ну, теперь начнется десять тысяч китайских
церемоний, — проворчал Веревкин, пока Половодов жал руку Привалова и ласково заглядывал ему в глаза: — «Яснейший брат солнца… прозрачная лазурь неба…» Послушай, Александр, я задыхаюсь от жары; веди нас скорее куда-нибудь в
место не столь отдаленное, но прохладное, и прикажи своему отроку подать чего-нибудь прохладительного…
До Самосадки было верст двадцать с небольшим. Рано утром дорожная повозка, заложенная тройкой, ждала у крыльца господского дома. Кучер Семка несколько раз принимался оправлять лошадей, садился на козла, выравнивал вожжи и вообще проделывал необходимые предварительные
церемонии настоящего господского кучера. Антип и казачок Тишка усердно ему помогали. Особенно хлопотал последний: он выпросился тоже ехать на пристань и раз десять пробовал свое
место рядом с Семкой, который толкал его локтем.
— О нет, что вы, мой любезный… Больше народу — веселее… что за китайские
церемонии!.. Только, вот не знаю, как насчет
мест в фаэтонах. Ну, да рассядемся как-нибудь.
На второй день было готово домовище и, по старому местному обычаю, доселе сохраняющемуся у нас в некоторых
местах при положении священников в гроб, началась
церемония торжественная и страшная.
Невеста соскучилась было длинной
церемонией, множеством поздравлений и сиденьем на одном
месте, но когда позволили ей посадить возле себя свою новую московскую куклу, то сделалась очень весела, объявляла всем гостям, что это ее дочка, и заставляла куклу кланяться и вместе с ней благодарить за поздравления.
Бабушка и для архиерейского служения не переменила своего
места в церкви: она стояла слева за клиросом, с ней же рядом оставалась и maman, а сзади, у ее плеча, помещался приехавший на это торжество дядя, князь Яков Львович, бывший тогда уже губернским предводителем. Нас же, маленьких детей, то есть меня с сестрою Nathalie и братьев Аркадия и Валерия, бабушка велела вывесть вперед, чтобы мы видели «
церемонию».
— Эх, сударь, что этого ореха в нашей Владимирской губернии растет… Ей-богу! А вишенье? А сливы? Чего проще, кажется, огурец… Такое ему и название: огурец — огурец и есть. А возьмите здешний огурец или наш, муромский.
Церемония одна, а вкус другой. Здесь какие
места, сударь! Горы, болотина, рамень… А у нас-то, господи батюшко! Помирать не надо! И народ совсем особенный здесь, сударь, ужасный народ! Потому как она, эта самая Сибирь, подошла — всему конец. Ей-богу!..
Только тогда, на
месте казни, всматриваясь в эту несытую фигуру, мы говорим себе: «Каков! а я еще вчера видел, как он шнырил по улицам!» Но даже и это не всегда вразумляет нас, ибо, сказавши себе такое назидание, мы тут же опять вступаем на торную дорогу, опять завязываем себе глаза, и не расстаемся с нашей повязкой до тех пор, покуда новая
церемония с эшафотом и заплечным мастером насильно не сорвет ее.
Священник был действительно готов и сидел около образов. При появлении Кураевых он указал молча жениху и невесте их
места. Павел и Юлия стали рядом, но довольно далеко друг от друга; Владимир Андреич, Марья Ивановна и Наденька молились. Несколько горничных девок выглядывало из коридора, чтобы посмотреть на
церемонию и на жениха; насчет последнего сделано было ими несколько замечаний.
Гоголь, взявши
место в дилижансе на 23 мая, сказал, что он едет из нашего дома, и пригласил ее без всяких
церемоний прямо приехать к нам.
Оттого зрителям, которые пришли позже, нужно было переменять множество
мест, пока удавалось стать так, что была видна «
церемония».
Тоже и ему, как офицеру, мы устроили по уставу «
церемонию», но ее никто не видел и не замечал, хотя она и занимала самое видное
место.
Невеста и жених стали на свои
места. Пастор с благоговением совершил священный обряд. Слезы полились из глаз его, когда он давал чете брачное благословение. С последним движением его руки отдали в стане русском кому-то честь барабанным боем… и вслед за тем в комнате, где совершалась
церемония, загремел таинственный пророческий голос, как торжественный звон колокола...
И по окончании бала кушали вечернее кушанье; сидела обыкновенно невеста в своем
месте под балдахином; потом приведен граф Разумовский
церемониею, при битии литавр и игрании труб, маршалом и, сорвав над своею графинею венец, посажен с нею.