Неточные совпадения
Она еще не знает, что в порядочном обществе и в порядочной книге явная брань не может иметь
места; что современная образованность изобрела орудие более острое, почти невидимое и тем не менее смертельное, которое, под одеждою лести, наносит неотразимый и верный
удар.
Эта предосторожность была весьма у
места, потому что Ноздрев размахнулся рукой… и очень бы могло статься, что одна из приятных и полных щек нашего героя покрылась бы несмываемым бесчестием; но, счастливо отведши
удар, он схватил Ноздрева за обе задорные его руки и держал его крепко.
— Наверное — от боли. Тыкалось передним концом, башкой, в разные препятствия, испытывало боль
ударов, и на
месте их образовалось зрительное чувствилище, а?
Он крался, как вор, ощупью, проклиная каждый хрустнувший сухой прут под ногой, не чувствуя
ударов ветвей по лицу. Он полз наудачу, не зная
места свиданий. От волнения он садился на землю и переводил дух.
— Что такое я видела? — старалась она припомнить, — да, молнию, гром гремел — и кажется, всякий
удар падал в одно
место…
— Сиди смирно, — сказал он. — Да, иногда можно удачно хлестнуть стихом по больному
месту. Сатира — плеть:
ударом обожжет, но ничего тебе не выяснит, не даст животрепещущих образов, не раскроет глубины жизни с ее тайными пружинами, не подставит зеркала… Нет, только роман может охватывать жизнь и отражать человека!
Вот тут и началась опасность. Ветер немного засвежел, и помню я, как фрегат стало бить об дно. Сначала было два-три довольно легких
удара. Затем так треснуло, что затрещали шлюпки на боканцах и марсы (балконы на мачтах). Все бывшие в каютах выскочили в тревоге, а тут еще
удар, еще и еще. Потонуть было трудно: оба берега в какой-нибудь версте;
местами, на отмелях, вода была по пояс человеку.
Возвращение на фрегат было самое приятное время в прогулке: было совершенно прохладно; ночь тиха; кругом, на чистом горизонте, резко отделялись черные силуэты пиков и лесов и ярко блистала зарница — вечное украшение небес в здешних
местах. Прямо на голову текли лучи звезд, как серебряные нити. Но вода была лучше всего: весла с каждым
ударом черпали чистейшее серебро, которое каскадом сыпалось и разбегалось искрами далеко вокруг шлюпки.
После смешно было вспоминать, как, при каждом
ударе и треске, все мы проворно переходили одни на
место других на палубе. «Страшновато было!» — как говорил, бывало, я в подобных случаях спутникам. Впрочем, все это продолжалось, может быть, часа два, пока не начался опять прилив, подбавивший воды, и мы снялись и пошли дальше.
Всякий раз, при сильном
ударе того или другого петуха, раздавались отрывистые восклицания зрителей; но когда побежденный побежал, толпа завыла дико, неистово, продолжительно, так что стало страшно. Все привстали с
мест, все кричали. Какие лица, какие страсти на них! и все это по поводу петушьей драки! «Нет, этого у нас не увидите», — сказал барон. Действительно, этот момент был самый замечательный для постороннего зрителя.
Всё шло как обыкновенно: пересчитывали, осматривали целость кандалов и соединяли пары, шедшие в наручнях. Но вдруг послышался начальственно гневный крик офицера,
удары по телу и плач ребенка. Всё затихло на мгновение, а потом по всей толпе пробежал глухой ропот. Маслова и Марья Павловна подвинулись к
месту шума.
Нехлюдов испытывал то, что бывает с ушибленным
местом. Кажется, что, как нарочно, ударяешься всё больным
местом, а кажется это только потому, что только
удары по больному
месту заметны.
В-третьих, подвергаясь постоянной опасности жизни, — не говоря уже об исключительных случаях солнечных
ударов, утопленья, пожаров, — от постоянных в
местах заключения заразных болезней, изнурения, побоев, люди эти постоянно находились в том положении, при котором самый добрый, нравственный человек из чувства самосохранения совершает и извиняет других в совершении самых ужасных по жестокости поступков.
Вороны сначала пробовали было обороняться, но, получив несколько сильных
ударов клювом, уступили свои
места и улетели прочь.
Старосту присудили к наказанию несколькими
ударами плетью в стенах острога, с оставлением на
месте жительства и с воспрещением ходатайствовать по делам за других крестьян.
Начиналось оно всегда просто, и мы не замечали, как, где, в каком
месте Авдиев переходил к пафосу, потрясавшему нас как ряд электрических
ударов, или к комизму, веявшему на класс вихрем хохота.
Одной ночью разразилась сильная гроза. Еще с вечера надвинулись со всех сторон тучи, которые зловеще толклись на
месте, кружились и сверкали молниями. Когда стемнело, молнии, не переставая, следовали одна за другой, освещая, как днем, и дома, и побледневшую зелень сада, и «старую фигуру». Обманутые этим светом воробьи проснулись и своим недоумелым чириканьем усиливали нависшую в воздухе тревогу, а стены нашего дома то и дело вздрагивали от раскатов, причем оконные стекла после
ударов тихо и жалобно звенели…
Внезапный грохот залпа, в груди ощущение
удара и теплоты, и ослепительный свет разливается от
места этого
удара…
Надо предположить, что такое впечатление внезапного ужаса, сопряженного со всеми другими страшными впечатлениями той минуты, — вдруг оцепенили Рогожина на
месте и тем спасли князя от неизбежного
удара ножом, на него уже падавшего.
— Настасья Филипповна! Настасья Филипповна! — послышалось со всех сторон. Все заволновались, все встали с
мест; все окружили ее, все с беспокойством слушали эти порывистые, лихорадочные, исступленные слова; все ощущали какой-то беспорядок, никто не мог добиться толку, никто не мог ничего понять. В это мгновение раздался вдруг звонкий, сильный
удар колокольчика, точь-в-точь как давеча в Ганечкину квартиру.
Известие, что на его
место управителем назначен Палач, для Петра Елисеича было страшным
ударом. Он мог помириться с потерей
места, с собственным изгнанием и вообще с чем угодно, но это было свыше его сил.
Жирные осенние вороны озабоченно шагали по голым пашням, холодно посвистывая, налетал на них ветер. Вороны подставляли
ударам ветра свои бока, он раздувал им перья, сбивая с ног, тогда они, уступая силе, ленивыми взмахами крыльев перелетали на новое
место.
Подвигаясь вперед, спугиваешь воробьев, которые всегда живут в этой глуши, слышишь их торопливое чириканье и
удары о ветки их маленьких быстрых крыльев, слышишь жужжание на одном
месте жировой пчелы и где-нибудь по дорожке шаги садовника, дурачка Акима, и его вечное мурлыканье себе под нос.
Еще раз повторяю: я и тогда считал его и теперь считаю (когда уже всё кончено) именно таким человеком, который, если бы получил
удар в лицо или подобную равносильную обиду, то немедленно убил бы своего противника, тотчас же, тут же на
месте и без вызова на дуэль.
Их воля неподвижна, не способна развиваться в направлении к будущему, и, когда какой-либо
удар извне сбрасывает их с привычного
места, они механически катятся вниз, точно камень с горы.
Погибель была неизбежна; и витязь взмолился Христу, чтобы Спаситель избавил его от позорного плена, и предание гласит, что в то же мгновение из-под чистого неба вниз стрекнула стрела и взвилась опять кверху, и грянул
удар, и кони татарские пали на колени и сбросили своих всадников, а когда те поднялись и встали, то витязя уже не было, и на
месте, где он стоял, гремя и сверкая алмазною пеной, бил вверх высокою струёй ключ студеной воды, сердито рвал ребра оврага и серебристым ручьем разбегался вдали по зеленому лугу.
С самого обеда две, тучи, одна другой чернее, сошлись посередине неба и долго стояли на одном
месте, перебрасываясь огнями молний и потрясая воздух громовыми
ударами.
Когда на одном
месте выловят всю рыбу, то опять собираются туда, где атаман, и едут далее до следующего рубежа, или, говоря языком казаков, делают другой
удар.
— Итак, этот-то господин, много потерявший из любви к наукам, сидел в куртке перед своим письменным столом; подписав разные протоколы и выставив в пустом
месте достодолжное число
ударов за корчемство, за бродяжество и т. п., он досуха обтер перо, положил его на стол, взял с полочки книгу, переплетенную в сафьян, раскрыл ее и начал читать.
Но тотчас же он услышал свист брошенного сзади камня и почувствовал острую боль
удара немного выше правого виска. На руке, которую он поднес к ушибленному
месту, оказалась теплая, липкая кровь.
Несколько
ударов весла, прыжок — и Ваня очутился на том
месте, где оставил приемыша.
Но среди зимы вдруг всё вздрогнуло, пошатнулось, люди тревожно раскрыли глаза, замахали руками, начали яростно спорить, ругаться и как-то растерянно затоптались на одном
месте, точно тяжело ушибленные и ослепшие от
удара.
Капитан оперся на борт, красиво согнул свой тонкий, стройный стан, долго целился и необычайно сильным
ударом «в лоб» первого шара пирамиды разбил все шары, а своего красного вернул на прежнее
место.
Удар был поразительный.
Бабушка поняла, что эти дамы, при участии которых подносится подарок, тоже здесь для ширм, для того, чтобы всем этим многолюдством защититься от бабушкиной резкости. Княгине это даже стало смешно, и бродившие у нее по лицу розовые пятна перестали двигаться и стали на
месте. Теперь она сходилась лицом к лицу с этой женщиной, которая нанесла ей такой нестерпимый
удар.
— Петр Иваныч вскочил с
места и взвился во весь рост, словно получил электрический
удар в поясницу, — мне оставить!
Бедный Рено простоял полчаса разиня рот на одном
месте, и когда, возвратясь в Данциг, доложил об этом Раппу, то едва унес ноги: генерал взбесился; с Дерикуром чуть не сделалось
удара, а толстый Папилью, вспомня, что он несколько раз дружески разговаривал с этим Дольчини, до того перепугался, что слег в постелю.
Когда Делорж копьем своим тяжелым
Пробил мне шлем и мимо проскакал,
А я с открытой головой пришпорил
Эмира моего, помчался вихрем
И бросил графа на́ двадцать шагов,
Как маленького пажа; как все дамы
Привстали с
мест, когда сама Клотильда,
Закрыв лицо, невольно закричала,
И славили герольды мой
удар, —
Тогда никто не думал о причине
И храбрости моей и силы дивной!
— Лови профессора! — взвизгнул Иванов Панкрату, заплясавшему от ужаса на
месте. — Воды ему… у него
удар.
Ровно в одиннадцать часов в толстую дубовую дверь круглой комнаты раздались три легкие
удара. Услыхав этот стук, Бер вскочил с своего кресла, сжал руки у сердца и, пошевелив беззвучно устами перед распятием, произнес: «войдите», и снова опустился на прежнее
место.
Лукерья как-то дико вскрикнула, но Никита уже за волосы тащил ее по земле, нанося страшные
удары правой рукой прямо по лицу. Посыпалась мужицкая крупная брань и вопли беззащитной жертвы, но Зайчиха не тронулась с
места, чтобы защитить сноху, потому что этим нарушилось бы священнейшее право всех мужей от одного полюса до другого.
И раскрыл он
место о Нагорной проповеди, и читает он о том, что, получивши
удар, надо поставить себя под другой.
Карета захлопнулась; послышался
удар кнута по лошадям, лошади рванули экипаж с
места… все ринулось вслед за господином Голядкиным.
С дубинкой или палкой в руке охотник, всегда один, преследует зверя иногда по нескольку верст; задыхаясь от усталости, обливаясь потом, он нередко бросает шапку, рукавицы, тулуп и в одной рубахе, несмотря на сильный мороз, не отстает от волка и не дает ему вздохнуть; он старается загнать зверя в лес, потому что там он задевает капканом за пеньки и деревья и иногда так завязнете них, что не может пошевельнуться с
места; тогда охотник уже смело бросается на свою добычу и несколькими
ударами по голове убивает волка.
С первым
ударом пяти часов Семен Николаевич выходил к столу, где около дымящегося супа уже стояла его жена и около своих
мест ожидали красивые и благовоспитанные дочери.
Мне было приятно узнать, что она — пустое
место в небесах, но все-таки хотелось бы, чтоб на луну упал большой метеор с силою, достаточной для того, чтоб она, вспыхнув от
удара, засияла над землей собственным светом.
Тетерев. Жизнь! Покричат люди, устанут, замолчат… Отдохнут, — опять кричать будут. Здесь же, в этом доме, — всё замирает особенно быстро… и крик боли и смех радости… Всякие потрясения для него — как
удар палкой по луже грязи… И последним звуком всегда является крик пошлости, феи здешних
мест. Торжествующая или озлобленная, здесь она всегда говорит последней…
Он не успел договорить. Из его правого глаза брызнул целый сноп ослепительно белых искр… Оглушенный
ударом грузовского кулака, Буланин сначала зашатался на
месте, ничего не понимая. Потом он закрыл лицо руками и зарыдал.
«Мильон терзаний» и «горе!» — вот что он пожал за все, что успел посеять. До сих пор он был непобедим: ум его беспощадно поражал больные
места врагов. Фамусов ничего не находит, как только зажать уши против его логики, и отстреливается общими
местами старой морали. Молчалин смолкает, княжны, графини — пятятся прочь от него, обожженные крапивой его смеха, и прежний друг его, Софья, которую одну он щадит, лукавит, скользит и наносит ему главный
удар втихомолку, объявив его под рукой, вскользь, сумасшедшим.
Барабошев. Маменька,
удар! Я даже разговору лишился и не имею слов. Обязан я убить его сейчас, на
месте, или эту казнь правосудию предоставить? Я в недоумении.
Клим стегнул по лошаденке. Телега задрожала. Клим стегнул еще раз, и телега покачнулась. После четвертого
удара, когда телега тронулась с
места, землемер закрыл уши воротником и задумался. Дорога и Клим ему уже не казались опасными.