Неточные совпадения
Залив Ольги закрыт с трех сторон; он имеет 3 км в длину, столько же в ширину и в глубину около 25 м.
Зимой он замерзает на 3 месяца только с северной стороны. Северо-восточная часть залива образует еще особую бухту, называемую
местными жителями Тихою пристанью. Эта бухта соединяется с большим заливом узким проходом и замерзает на более продолжительное время. Тихая пристань (глубиною посредине 10–12 м, длиною с километр и шириною 500 м) постепенно заполняется наносами речки Ольги.
За успех
местной огородной культуры говорит уже то обстоятельство, что иногда целые семьи в продолжение всей
зимы питаются одною только брюквой.
Положение дел в настоящее время таково: тюрьма выстроена в узкой долине севернее поста Дуэ версты на полторы, сообщение с постом существует только по берегу моря и прерывается два раза в сутки приливами, сообщение горами летом затруднительно,
зимою невозможно; смотритель тюрьмы имеет пребывание в Дуэ, помощник его тоже;
местная команда, от которой содержится караул и высылается потребное число конвоя для различных работ, по условию с обществом „Сахалин“, расположена также в упомянутом посту, а при тюрьме — никого, кроме нескольких надзирателей и ежедневно приходящего на смену караула, который тоже остается вне постоянного ближайшего наблюдения военного начальства.
5 июля 1890 г. я прибыл на пароходе в г. Николаевск, один из самых восточных пунктов нашего отечества. Амур здесь очень широк, до моря осталось только 27 верст; место величественное и красивое, но воспоминания о прошлом этого края, рассказы спутников о лютой
зиме и о не менее лютых
местных нравах, близость каторги и самый вид заброшенного, вымирающего города совершенно отнимают охоту любоваться пейзажем.
На сцену выдвигаются
местные вопросы: во-первых, вопрос сенной, причем предсказывается, что сено будет
зимой продаваться в Москве по рублю за пуд; во-вторых, вопрос дровяной, причем предугадывается, что в непродолжительном времени дрова в Москве повысятся до двадцати рублей за сажень швырка.
В прежние времена, когда еще «свои мужички» были, родовое наше имение, Чемезово, недаром слыло золотым дном. Всего было у нас довольно: от хлеба ломились сусеки; тальками, полотнами, бараньими шкурами, сушеными грибами и другим деревенским продуктом полны были кладовые. Все это скупалось
местными т — скими прасолами, которые
зимою и глухою осенью усердно разъезжали по барским усадьбам.
Заезжие фокусники и разные странствующие «артисты» собирали в «Лиссабоне» полный зал; спектакли
местного кружка любителей тоже посещались усердно, но особенно были любимы светские концерты
местного хора, которыми угощал горожан Мазепа —
зимою в «Лиссабоне», а летом на городском бульваре.
Василию нужно было выждать часа три. Я тоже не ложился, и мы сидели оба, изредка перекидываясь словами. Василий, или, как он уже привык называть себя, Багылай, то и дело подкладывал в огонь по одному полену. Это в нем сказывалась
местная привычка, приобретенная в течение длинных вечеров якутской
зимы.
Наступила между тем
зима. Еще задолго до рождества в
местной газете было объявлено, что 29 декабря в дворянском собрании «имеет быть» обычный зимний бал. Каждый вечер, после карт, Модест Алексеич, взволнованный, шептался с чиновницами, озабоченно поглядывая на Аню, и потом долго ходил из угла в угол, о чем-то думая. Наконец, как-то поздно вечером, он остановился перед Аней и сказал...
И
зимой жили хорошо. Сняли городской театр на всю
зиму и сдавали его на короткие сроки то малороссийской труппе, то фокуснику, то
местным любителям. Оленька полнела и вся сияла от удовольствия, а Кукин худел и желтел и жаловался на страшные убытки, хотя всю
зиму дела шли недурно. По ночам он кашлял, а она поила его малиной и липовым цветом, натирала одеколоном, кутала в свои мягкие шали.
В Больё я попал в ту
зиму, когда он уже был очень болен. Он жил одиноко со своей дочерью и оставил по себе у
местного населения репутацию весьма скупого русского. Случилось и то, что я клал за него шар, когда его баллотировали в почетные академики.
В ту
зиму уже началась Крымская война. И в Нижнем к весне собрано было ополчение. Летом я нашел больше толков о войне; общество несколько живее относилось и к
местным ополченцам. Дед мой командовал ополчением 1812 года и теперь ездил за город смотреть на ученье и оживлялся в разговорах. Но раньше,
зимой. Нижний продолжал играть в карты, давать обеды, плясать, закармливать и запаивать тех офицеров, которые попадали проездом, отправляясь „под Севастополь“ и „из-под Севастополя“.
У ней, у Ростовских, у Львовых и у Молоствовых любили музыку, и мой товарищ по нижегородской гимназии Милий Балакирев (на вторую
зиму мы жили с ним в одной квартире) сразу пошел очень ходко в казанском обществе, получил уроки, много играл в гостиных и сделался до переезда своего в Петербург
местным виртуозом и композитором.