Неточные совпадения
У Поль де Кока нет ни
меры, ни вкуса, хотя он с
талантом…
— А вот сейчас… В нашем доме является миллионер Привалов; я по необходимости знакомлюсь с ним и по
мере этого знакомства открываю в нем самые удивительные
таланты, качества и добродетели. Одним словом, я кончаю тем, что начинаю думать: «А ведь не дурно быть madame Приваловой!» Ведь тысячи девушек сделали бы на моем месте именно так…
Русские гувернанты у нас нипочем, по крайней
мере так еще было в тридцатых годах, а между тем при всех недостатках они все же лучше большинства француженок из Швейцарии, бессрочно-отпускных лореток и отставных актрис, которые с отчаянья бросаются на воспитание как на последнее средство доставать насущный хлеб, — средство, для которого не нужно ни
таланта, ни молодости, ничего — кроме произношения «гррра» и манер d'une dame de comptoir, [приказчицы (фр.).] которые часто у нас по провинциям принимаются за «хорошие» манеры.
Таких мастеров, как баснословный Левша, теперь, разумеется, уже нет в Туле: машины сравняли неравенство
талантов и дарований, и гений не рвется в борьбе против прилежания и аккуратности. Благоприятствуя возвышению заработка, машины не благоприятствуют артистической удали, которая иногда превосходила
меру, вдохновляя народную фантазию к сочинению подобных нынешней баснословных легенд.
— Вы теперь приняты в дом генеральши так радушно, с таким вниманием к вам, по крайней
мере со стороны mademoiselle Полины, и потому… что бы вам похлопотать тут — и, — боже мой! — какая бы тогда для вас и для вашего
таланта открылась будущность!
Настоящий большой
талант вне всякой условной
меры, вернее — он сам
мера самому себе.
О, если бы я был поэт! — разумеется, по крайней
мере такой, как Гомер или Пушкин; с меньшим
талантом соваться нельзя, — я бы непременно изобразил вам яркими красками и широкою кистью, о читатели! весь этот высокоторжественный день.
Права, данные Академии, служат величайшею почестию, какую только Государь может оказать дарованиям: всякий ее питомец есть навеки свободный человек со всем его родом, подсудим ей одной или, по крайней
мере, без ее ведения не судится другою властию; волен жить независимо своим
талантом, волен избрать всякую службу, но ни какой не принуждается.
И меркою для
таланта писателя будет здесь то, до какой степени широко захвачена им жизнь, в какой
мере прочны и многообъятны те образы, которые им созданы.
Городищев. Если так, вы могли по крайней
мере видеть, как искренно счастлив он мыслью, что его самородный и наивный
талант мог доставить вам минуту удовольствия.
Некрасов был еще в полном расцвете своего
таланта, так же как и Салтыков, который тогда только и начал давать
меру своего сатирического дарования и беспощадного обличения тогдашней русской жизни.
Как это часто бывает, в Герцене человек, быть может, в некоторых смыслах стоял не на одной высоте с
талантом, умом и идеями. Ведь то же можно сказать о таком его современнике, как Виктор Гюго и в полной
мере о Тургеневе. И в эти последние месяцы его жизни у него не было и никакой подходящей среды, того «ambiente», как говорят итальянцы, которая выставляла бы его, как фигуру во весь рост, ставила его в полное, яркое освещение.
Писателя или ученого с большой известностью — решительно ни одного; так что приезд Герцена получал значение целого события для тех, кто связывал с его именем весь его «удельный вес» — в смысле
таланта, влияния, роли, сыгранной им, как первого глашатая свободной русской мысли. Тургенев изредка наезжал в Париж за эти два года, по крайней
мере в моей памяти остался визит к нему в отель улицы Лафитт.
Художественное наслаждение он получил.
Талант автора выступил перед ним ярче, ни одна крошечная подробность не забыта, если она помогает правде и яркости впечатления. Но зритель, если он жаждет бодрящих настроений, — подавлен, хотя и восхищен. Он это испытывал в полной
мере.
В то время, когда на юбилее московского актера упроченное тостом явилось общественное мнение, начавшее карать всех преступников; когда грозные комиссии из Петербурга поскакали на юг ловить, обличать и казнить комиссариатских злодеев; когда во всех городах задавали с речами обеды севастопольским героям и им же, с оторванными руками и ногами, подавали трынки, встречая их на мостах и дорогах; в то время, когда ораторские
таланты так быстро развились в народе, что один целовальник везде и при всяком случае писал и печатал и наизусть сказывал на обедах речи, столь сильные, что блюстители порядка должны были вообще принять укротительные
меры против красноречия целовальника; когда в самом аглицком клубе отвели особую комнату для обсуждения общественных дел; когда появились журналы под самыми разнообразными знаменами, — журналы, развивающие европейские начала на европейской почве, но с русским миросозерцанием, и журналы, исключительно на русской почве, развивающие русские начала, однако с европейским миросозерцанием; когда появилось вдруг столько журналов, что, казалось, все названия были исчерпаны: и «Вестник», и «Слово», и «Беседа», и «Наблюдатель», и «Звезда», и «Орел» и много других, и, несмотря на то, все являлись еще новые и новые названия; в то время, когда появились плеяды писателей, мыслителей, доказывавших, что наука бывает народна и не бывает народна и бывает ненародная и т. д., и плеяды писателей, художников, описывающих рощу и восход солнца, и грозу, и любовь русской девицы, и лень одного чиновника, и дурное поведение многих чиновников; в то время, когда со всех сторон появились вопросы (как называли в пятьдесят шестом году все те стечения обстоятельств, в которых никто не мог добиться толку), явились вопросы кадетских корпусов, университетов, цензуры, изустного судопроизводства, финансовый, банковый, полицейский, эманципационный и много других; все старались отыскивать еще новые вопросы, все пытались разрешать их; писали, читали, говорили проекты, все хотели исправить, уничтожить, переменить, и все россияне, как один человек, находились в неописанном восторге.