Неточные совпадения
Вера Павловна, — теперь она уже окончательно Вера Павловна до следующего утра, — хлопочет по хозяйству: ведь у ней одна служанка, молоденькая девочка, которую надобно учить всему; а только выучишь, надобно
приучать новую к порядку: служанки не держатся у Веры Павловны, все выходят замуж — полгода, немного больше, смотришь, Вера Павловна уж и шьет себе какую-нибудь пелеринку или рукавчики, готовясь быть посаженною
матерью; тут уж нельзя отказаться, — «как же, Вера Павловна, ведь вы сами все устроили, некому быть, кроме вас».
Тут бабушка и тетушка принялись рассказывать, что я ужасть как привязан к
матери, что не отхожу от нее ни на пядь и что она уже меня так
приучила.
Мать и отец
приучали меня ничего тихонько не делать, и я решился спрятать изюм и чернослив до приезда
матери.
С намерением
приучить меня к мысли о разлуке
мать беспрестанно говорила со мной о гимназии, об ученье, непременно хотела впоследствии отвезти меня в Москву и отдать в университетский благородный пансион, куда некогда определила она, будучи еще семнадцатилетней девушкой, прямо из Уфы, своих братьев.
После я узнал, что мой отец и Княжевичи продолжали уговаривать мою
мать отдать меня немедленно на казенное содержание в казанскую гимназию, убеждая ее тем, что теперь есть ваканция, а впоследствии, может быть, ее не будет; но
мать моя ни за что не согласилась и сказала решительно, что ей надобно по крайней мере год времени, чтобы совладеть с своим сердцем, чтобы самой привыкнуть и меня
приучить к этой мысли.
Она осталась навсегда доброю
матерью и хорошею хозяйкою, но с летами после мужа значительно располнела; горе и заботы провели у нее по лбу две глубокие морщины; а торговые столкновения и расчеты
приучили ее лицо к несколько суровому, так сказать суходольному выражению, которое замечается почти у всех женщин, поставленных в необходимость лично вести дела не женского хозяйства.
Там всегдашние, трогательные попечения небесной благодетельности не уступают самым нежнейшим родительским попечениям и, осыпая цветами колыбель младенцев, скрывают от сирот несчастие сиротства; там кроткая улыбка добродушной надзирательницы заменяет для юных сердец счастливую улыбку
матери; там благоразумный надзиратель заступает место отца и,
приучая их к трудолюбию, к порядку, готовит в них отечеству полезных граждан.
Потом через день, через два опять зачнет рассказывать, как строго в обителях смотрят за девицами, как
приучают их к скромному и доброму житию по Господним заповедям, каким рукодельям обучают, какие книги дают читать и как поучают их всякому добру старые
матери.
— К чему это так рано? — продолжала матушка, — я не думаю, чтобы эта бездельная привычка портить воздух, необходимый для нашего дыхания, могла приносить очень много удовольствия; но если уже ты хочешь курить, то, пожалуйста, не скрывайся и кури при мне. Это по крайней мере не будет тебя
приучать иметь от
матери тайны.
Через полчаса он уже узнал про
мать Сани, про „ехидну-горбунью“, про ее злобу и клевету, про то, как Саню тетка Марфа
приучает к наливке и сводит „с межевым“, по наущенью той же горбуньи. Мавра Федосеевна клялась, что ее барыня никогда мужу своему не изменяла и что Саня — настоящая дочь Ивана Захарыча.
Вообще он негодовал, «что институты наши не
приучают девиц ни к чему дельному и не приготовляют из них ни жен, ни
матерей», а для того он обещался митрополиту воспитывать дочь свою дома; но, увидав, что из этого ничего не выходит, он рассердился и отдал ее в Смольный институт.
Постоянное одиночество, детство, прошедшее в деревенской глуши, замкнутая жизнь пансиона, отсутствие ласк
матери, видевшейся с ней чрезвычайно редко, домашнего очага, у которого потребность нежности молодой души находит исход и обращается в обыкновенное явление, — все это развило в Ирене сильную способность любить, сделав ее мечтательной, до крайности впечатлительной и
приучило жить воображением.
В наше время хорошее воспитание, где оно есть, уроки
матери и наставницы, избранное чтение, изучение с малолетства закона божия с нравственным применением к жизни, связи общественные — все это остерегает заранее сердце девушки от подводных камней, мимо которых оно должно плыть,
приучает ум ее быть всегда на страже против обольщений и различать ложь от истины, пагубное от полезного.