Мать поплачет, поплачет, потом сядет за фортепьяно и забудется за Герцом: слезы каплют одна за другой на клавиши. Но вот приходит Андрюша или его приведут; он начнет рассказывать так бойко, так живо, что рассмешит и ее, притом он такой понятливый! Скоро он стал читать «Телемака», как она сама, и играть с ней в четыре руки.
Барыня с досадой скажет: «Только начала было девчонка приучаться к службе, как вдруг слегла и умерла…» Ключница семидесяти лет проворчит: «Какие нынче слуги, хуже всякой барышни», и отправится на кутью и поминки.
Мать поплачет, поплачет и начнет попивать — тем дело и кончено.
Неточные совпадения
— Очнется,
поплачет, потом
мать узнает…
Родная
мать наша была церковь-то православная: сколько, бывало,
поплачем да помолимся, столько и поживем.
Мать со мной и сестрицей скоро вошла в дом, а отец долго не приходил; он со всеми поздоровался и со всеми
поплакал.
Хотя на следующий день, девятый после кончины бабушки, все собирались ехать туда, чтоб слушать заупокойную обедню и отслужить панихиду, но отец мой так нетерпеливо желал взглянуть на могилу
матери и
поплакать над ней, что не захотел дожидаться целые сутки.
— А Пушкарь-то, Мотя, а? Ах, милый! Верно — какая я тебе
мать? На пять лет и старше-то! А насчёт свадьбы — какая это свадьба? Только что в церковь ходили, а обряда никакого и не было: песен надо мной не пето, сама я не повыла, не
поплакала, и ничем-ничего не было, как в быту ведётся! Поп за деньги венчал, а не подружки с родными, по-старинному, по-отеческому…
После же вечерних классов все тот же благодетельный гений мой, Василий Петрович Упадышевский, заставил меня твердить уроки возле себя и, видя, что я сам не понимаю, что твержу, начинал со мною разговаривать о моей деревенской жизни, об моем отце и
матери и даже позволял немного
поплакать.
Громкий хохот всех присутствующих остановил меня, но
матери моей не понравилась эта шутка: материнское сердце возмутилось испугом своего дитяти; она бросилась ко мне, обняла меня, ободрила словами и ласками, и,
поплакав, я скоро успокоился.
Пелагея Егоровна. Кто его знает, что у него на уме. Смотрит зверем, ни словечка не скажет, точно я и не
мать… да, право… ничего я ему сказать не смею; разве с кем поговоришь с посторонним про свое горе,
поплачешь, душу отведешь, только и всего. (Встает.) Заходи, Митенька.
Потужил Сергей Андреич, что не привел его Бог поклониться сединам родительским,
поплакать на иссохшей груди
матери, приветить любовью сестру родимую, и поехал на старое пепелище, на родной завод — хоть взглянуть на места, где протекло детство его…
Мать из деревни приехала к Матренушке да сестра замужняя. Погоревали,
поплакали, пособить горю не могли. Супротив отцовской воли как идти?
— А дома в земле лучше лежать. Все хоть
мать придет на могилку да
поплачет.
Она довольно оглядела их веселые лица, дружественные позы и потрепала сына по щеке; а он, как всегда, поймал на лету ее руку и поцеловал. Он любил
мать, когда видел ее; а когда ее не было, то совершенно забывал об ее существовании. И так относились к ней все, родные и знакомые, и если бы она умерла, то все
поплакали бы о ней и тотчас бы забыли — всю забыли, начиная с красивого лица, кончая именем. И писем она никогда не получала.