Неточные совпадения
При поверхностном взгляде война есть передвижение и столкновение материальных
масс, физическое насилие, убийство, калечение,
действие чудовищных механических орудий.
Порода, из которой она состоит, разрушаясь под
действием солнца, дождя и ветра, дает беловатую рыхлую
массу, похожую на глину.
Необыкновенный глухой гул, соединенный с содроганием всей поверхности той
массы снега, на которой стоит человек, производит сильное и неприятное
действие на нервы.
Можно бы даже и с тем примириться, если б с их стороны было меньше отчетливости, лишь бы
массы отрешились от своей одичалости и, хотя до некоторой степени (и притом, конечно, без вознаграждения), сообщили своим стремлениям и
действиям характер сознательно-государственный.
Встречаются и поныне люди, на которых простое напоминание о праве человека
масс на участие в благах жизни производит
действие пытки.
Само собой разумеется, что таким образом
действий они производят в
массах глухое раздражение.
Дисциплина и условие ее — субординация только приятно, как всякие обзаконенные отношения, — когда она основана, кроме взаимного сознания в необходимости ее, на признанном со стороны низшего превосходства в опытности, военном достоинстве или даже просто в моральном совершенстве; но зато, как скоро дисциплина основана, как у нас часто случается, на случайности или денежном принципе, — она всегда переходит с одной стороны в важничество, с другой — в скрытую зависть и досаду и, вместо полезного влияния соединения
масс в одно целое, производит совершенно противоположное
действие.
Что было дальше? к какому мы пришли выходу? — пусть догадываются сами читатели. Говорят, что Стыд очищает людей, — и я охотно этому верю. Но когда мне говорят, что
действие Стыда захватывает далеко, что Стыд воспитывает и побеждает, — я оглядываюсь кругом, припоминаю те изолированные призывы Стыда, которые от времени до времени прорывались среди
масс Бесстыжества, а затем все-таки канули в вечность… и уклоняюсь от ответа.
«Но если даже и справедливо, — скажут защитники существующего строя, — то, что общественное мнение, при известной степени своей определенности и ясности, может заставить инертную
массу людей внехристианских обществ — нехристианские народы — и людей испорченных и грубых, живущих среди обществ, подчиниться ему, то какие признаки того, что это христианское общественное мнение возникло и может заменить
действие насилия?
В самом деле — во всей истории Петра мы видим, что с каждым годом прибавляется у него
масса знаний, опытность и зрелость мысли, расширяется круг зрения, сознательнее проявляется определенная цель
действий; но что касается энергии его воли, решимости характера, мы находим их уже почти вполне сложившимися с самого начала его юношеских
действий.
Г. Милюков говорит, что «сатира всегда сражалась с
массою, которая постепенно уменьшается; что она враждовала с настоящим, как с остатками прошедшего, указывая на славное будущее; что она всегда производила благотворное
действие на нравы; что в сатире общество наше нашло того двигателя, который постоянно продолжает вести его по пути к совершенству, уничтожая преграды, поставленные вековым отчуждением и невежеством».
Я не стану следить за всеми подробностями, за всею последовательностью этих мелких впечатлений, которые в
массе производят самое сильное, самое прочное
действие; с ним не могут сравниться никакие поразительные явления, производящие, по-видимому, сильный эффект.
Их обилие и разнообразие произвели на меня ошеломляющее
действие; меня поразило, какая существует
масса страданий, какое разнообразие самых утонченных, невероятных мук заготовила нам природа, — мук, при одном взгляде на которые на душе становилось жутко.
Но стòит только вникнуть в сущность каждого исторического события, т. е. в деятельность всей
массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит
действиями масс, но сама постоянно руководима.
Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями
масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных
действий только в общих чертах.
Казалось бы в этой-то кампании бегства французов, когда они делали всё то, чтò только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, — казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим
действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле.
Полководец уже никогда не может принимать прямого участия в самом
действии и только делает общие распоряжения о движении
масс.