Неточные совпадения
Обстоятельства были так трудны, что Марья Алексевна только махнула рукою. То же самое случилось и с Наполеоном после Ватерлооской битвы, когда
маршал Груши оказался глуп, как Павел Константиныч, а Лафайет стал буянить, как Верочка: Наполеон тоже бился, бился, совершал чудеса искусства, — и остался не при чем, и мог только махнуть рукой и
сказать: отрекаюсь от всего, делай, кто хочет, что хочет и с собою, и со мною.
— Марфину спасибо, ей-богу, спасибо, что он так отделал этого нашего губернского
маршала, —
сказал один из них, одетый в серый ополченский чапан, в штаны с красными лампасами, и вообще с довольно, кажется, честною наружностью.
Губернский же предводитель молчал. Он, видимо, не благословлял такого намерения Тулузова, который из предыдущего разговора очень хорошо понял, что почтенному
маршалу дворянства просто-напросто хотелось жертвуемые на дворянский пансион деньги прицарапать в свое распоряжение, и тогда, уж конечно бы, большая часть его капитала была израсходована не по прямому своему назначению. Впрочем, не желая выводить губернского предводителя из его приятных чаяний, Тулузов поспешил ему
сказать...
— Утром, когда я еще спал, пришли карабинеры и отвели меня к
маршалу, [
Маршал — здесь фельдфебель карабинеров.] куму Грассо. «Ты честный человек, Чиро, —
сказал он, — ты ведь не станешь отрицать, что в эту ночь хотел убить Грассо». Я говорил, что это еще неправда, но у них свой взгляд на такие дела. Два месяца я сидел в тюрьме до суда, а потом меня приговорили на год и восемь. «Хорошо, —
сказал я судьям, — но я не считаю дело конченным!»
«Господа! —
сказал я, — если мы точно французы, то вот что должны сделать: отвергнуть с презрением обидное предложение неприятеля, подорвать все данцигские укрепления, свернуть войско в одну густую колонну, ударить в неприятеля, смять его, идти на Гамбург и соединиться с
маршалом Даву».
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой всё, чтò было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный trésor. [сокровище.] Увидав обоз, загромождавший армию, Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своею опытностью войны, не велел сжечь все лишние повозки, как он это сделал с повозками
маршала, подходя к Москве; он посмотрел на эти коляски и кареты, в которых ехали солдаты, и
сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его
маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому что в жару сражения невозможно
сказать, чтò происходит в данную минуту, и потому что многие адъютанты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, чтò они слышали от других; и еще потому, чтò пока проезжал адъютант те две-три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись, и известие, которое он вез, уже становилось неверно.
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к
маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.