Неточные совпадения
— Ну и слава Богу! — сказала
мама, испугавшись тому, что он
шептал мне на ухо, — а то я было подумала… Ты, Аркаша, на нас не сердись; умные-то люди и без нас с тобой будут, а вот кто тебя любить-то станет, коли нас друг у дружки не будет?
«
Мама,
мама», —
шептал я, вспоминая, и всю грудь мою сжимало, как в тисках.
— Ох, ты очень смешной, ты ужасно смешной, Аркадий! И знаешь, я, может быть, за то тебя всего больше и любила в этот месяц, что ты вот этакий чудак. Но ты во многом и дурной чудак, — это чтоб ты не возгордился. Да знаешь ли, кто еще над тобой смеялся?
Мама смеялась,
мама со мной вместе: «Экий,
шепчем, чудак, ведь этакий чудак!» А ты-то сидишь и думаешь в это время, что мы сидим и тебя трепещем.
— Брат, ради Бога, пощади
маму, будь терпелив с Андреем Петровичем… —
прошептала мне сестра.
—
Мама умерла… —
прошептала она, точно боялась кого разбудить.
И только когда он
шептал: «
Мама!
«Неужели обо мне забыли дома? —
шепчет в тревоге Буланин, но тотчас же пугается своей мысли. — Нет, нет, этого быть не может:
мама знает,
мама сама соскучилась… Ну, вот, идет снова дядька… Теперь уж, наверно, меня».
— До завтра! —
прошептала она и осторожно, точно боясь нарушить ночную тишину, обняла меня. — Мы не имеем тайн друг от друга, я должна сейчас рассказать все
маме и сестре… Это так страшно!
Мама ничего,
мама любит вас, но Лида!
— Я
маме скажу, —
шепчет Алечка, не отодвигаясь.
— Береги
маму! —
шептал Володя, целуясь с сестрой.
—
Мама не заплачет надо мной, —
прошептала она беззвучно, — забудет скоро угрюмую, неласковую Нан… И Вальтер забудет… тоже… Найдет другую невесту… — И она снова опустилась на скамью со стоном, закрыв лицо руками.
—
Мама!
Мама! Вальтер мой! Мои дорогие! —
шептала, словно в забытьи, Нан, обнимая мать и страстно возвращая ей ее запоздалые ласки.
— Ах! Как я счастлива, что опять вижу тебя, Людочка, моя дорогая Людочка!.. Покажи-ка, изменилась ли ты… Я уже думала, что никогда тебя не увижу… — всхлипывая,
шептала мама и опять целовала и ласкала меня.
— Боже мой, —
шептали мои губы, — помоги мне! Помоги, Боже, сделаться доброй, хорошей девочкой, прилежно учиться, помогать
маме… не сердиться по пустякам!
— Поцелуйте
маму, —
шепнула я ей, силясь сдержать слезы.
«Прощай, —
шепчет мне, и самое-то чуть слышно, — за мной
мама пришла… на Кавказ едем…» Побледнела как простыня и упала на подушку…
Едва я забылась, как передо мной замелькали белые хатки, вишневая роща, церковь с высоко горящим крестом и…
мама. Я ясно видела, что она склоняется надо мною, обнимает и так любовно
шепчет нежным, тихим, грустным голосом: «Людочка, сердце мое, крошка, что с тобой сделали?»
— Нет! Нет! Ни за что! Там ждут побои и муки, a здесь, кто знает, может быть, я встречу кого-нибудь, кто укажет мне дорогу на вокзал. Упрошу посадить меня в поезд и довезти до нашего города, где пансион. A оттуда к
маме! К милой, дорогой
маме, чтобы уж никогда не разлучаться с ней, никогда не огорчать ее дурными, злыми выходками… Никогда! Ты слышишь, Господи! —
прошептали посиневшие от холода губы девочки, и она подняла исполненный мольбы взор к небу.
— Ах,
мама,
мама! — с тоской
прошептала Тася, — если б она простила меня!
Ночью Тася не сомкнула глаз ни на минуту. Она долго ворочалась в постели, стараясь уснуть, переворачивая по нескольку раз подушку, и все-таки сон бежал от неё. Кто-то точно
шептал в глубине её сердца: «Нехорошо ты поступила, Тася! Нехорошо! Взять чужое — значит украсть. Что бы сказала
мама, если б узнала поступок своей девочки? Как бы тяжело и больно было узнать это! Ах, Тася! Ты ли это сделала?»
— Папа мой, —
шепнула я, блаженно закрывая глазки, — если б я умерла… как
мама и Юлико… ты бы много плакал? горько?
—
Мама! —
прошептала молодая женщина, овладев собою.
— Хочу к
маме… —
прошептала девочка.
— Я поцелую тебя за этот браслет без
мамы… —
шепнула она Николаю Герасимовичу.
— О, папа… папа… —
шептала она, не будучи в силах писать, так как глаза ее затуманивались слезами. — Как я огорчила тебя… Но ты мне простишь… И
мама простит… Милые, дорогие мои… Ведь я же теперь раба, раба его! Он говорит, что если я не буду его слушаться, он опозорит меня… И ко всему этому он не любит меня… Что делать, что делать… Нет, я не напишу вам этого, чтобы не огорчать вас… Он честный человек, он честный…
—
Мама, —
прошептала она, — я видела тебя во сне.
— Так и есть, так и есть, то же говорила и
мама, —
прошептала она. — Мне бы хотелось венчаться здесь; конечно,
мама поедет с нами и за границу, но здесь на нашей свадьбе была бы и Ядвига.
— Мне довольно будет опереться на твою руку,
мама! —
прошептала молодая девушка. — Я чувствую себя гораздо лучше.
—
Мама! —
прошептала Ирена, протягивая ей руку.
— О,
мама, моя бедная
мама! —
прошептал он, снова возвращаясь к стулу и грузно опускаясь на него.
—
Мама, дорогая
мама! — чуть слышно
шепчут его губы.
— Ах,
мама, —
прошептала Ирена, — если бы свет был таков, невозможно было бы жить.
Помнил одно слово:
мама, и безостановочно
шептал его сухими губами, но оно звучало так страшно, страшнее всего.
— Соня? ты спишь?
Мама? —
прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно, узкою и гибкою босою ступней, на грязный холодный пол. Скрипнули половицы. Она, быстро перебирая ногами, пробежала как котенок несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.