Неточные совпадения
Тетушка Анны Сергеевны, княжна Х……я, худенькая и
маленькая женщина с сжатым в кулачок лицом и неподвижными
злыми глазами под седою накладкой, вошла и, едва поклонившись гостям, опустилась в широкое бархатное кресло, на которое никто, кроме ее, не имел права садиться. Катя поставила ей скамейку под ноги: старуха не поблагодарила ее, даже не взглянула на нее, только пошевелила руками под желтою шалью, покрывавшею почти все ее тщедушное тело. Княжна любила желтый цвет: у ней и на чепце были ярко-желтые ленты.
Неприятен и сиповатый тенорок, в нем чувствуется сердитое напряжение, готовность закричать, сказать что-то грубое,
злое, а особенно неприятны
маленькие, выпуклые, как вишни, темные
глаза.
Она ушла. Спустя десять минут в кабинет вплыла экономка Эмма Эдуардовна в сатиновом голубом пеньюаре, дебелая, с важным лицом, расширявшимся от лба вниз к щекам, точно уродливая тыква, со всеми своими массивными подбородками и грудями, с
маленькими, зоркими, черными, безресницыми
глазами, с тонкими,
злыми, поджатыми губами. Лихонин, привстав, пожал протянутую ему пухлую руку, унизанную кольцами, и вдруг подумал брезгливо...
От этой
злой угрозы на нее повеяло мертвым холодом. Она ничего не сказала в ответ Исаю, только взглянула в его
маленькое, усеянное веснушками лицо и, вздохнув, опустила
глаза в землю.
Ромашов подошел. Она со
злыми зрачками
глаз, ставшими вдруг необыкновенно
маленькими и острыми, крепко сжала его руку.
И все расходились смущенные, подавленные, избегая глядеть друг на друга. Каждый боялся прочесть в чужих
глазах свой собственный ужас, свою рабскую, виноватую тоску, — ужас и тоску
маленьких,
злых и грязных животных, темный разум которых вдруг осветился ярким человеческим сознанием.
Он был плотно сложен и небольшого роста; лицо его не поражало с первого взгляда ни чрезмерною глупостью, ни чем-либо особенно порочным или
злым; но, вглядевшись в него пристальнее, нельзя было не изумиться той подавляющей ограниченности, той равнодушной ко всему пошлости, о которых свидетельствовали: и узкий, покатый лоб, окаймленный коротко обстриженными, но густыми и черными волосами, и потупленные
маленькие глаза, в которых светилось что-то хитрое, но как бы недоконченное, недодуманное, и наконец, вся его фигура, несколько сутуловатая, с одною рукою, отделенною от туловища в виде размышления, и другою, постоянно засунутою в застегнутый сюртук.
На дворе говорят об этой женщине все хуже, насмешливее и
злее. Мне очень обидно слышать эти россказни, грязные и, наверное, лживые; за
глаза я жалею женщину, мне боязно за нее. Но когда, придя к ней, я вижу ее острые глазки, кошачью гибкость
маленького тела и это всегда праздничное лицо, — жалость и страх исчезают, как дым.
Была она
маленькая, худая, а ноги толстые; лицо имела острое и
злые, чёрные, как у мыши,
глаза. Она нравилась ему: было в ней что-то крепкое, честное, и он настойчиво уговаривал её, но Саша смеялась над его речами нехорошим смехом.
Порша сидел на берегу без шапки и
злыми маленькими глазами смотрел на сновавших мимо бурлаков; время от времени он начинал отплевываться и что-то тихонько голосил себе под нос.
Никифорыч, расстегнув мундир, сидит на скамье, закрывая телом своим единственное
маленькое окно, рядом со мною — его жена, пышногрудая бабенка лет двадцати, румяноликая, с лукавыми и
злыми глазами странного, сизого цвета; ярко-красные губы ее капризно надуты, голосок сердито суховат!
Глаза маленькие,
злые и наглые.
Перед
глазами ротмистра стоял этот купец —
маленький, сухонький, в длиннополом одеянии, похожем одновременно на сюртук и на поддевку, в бархатном картузе и высоких, ярко начищенных сапогах. Костлявое, скуластное лицо, с седой клинообразной бородкой, с высоким изрезанным морщинами лбом, и из-под него сверкали узкие серые глазки, прищуренные, всегда что-то высматривающие. Острый хрящеватый нос,
маленький рот с тонкими губами. В общем, у купца вид благочестиво хищный и почтенно
злой.
— Малина с молоком! — называет, восхищаясь, Лодку веселый доктор Ряхин и осторожно, со смущенной улыбкой на костлявом лице, отдаляется от нее. Он тяготеет к неугомонной певунье, гибкой и сухонькой Розке, похожей на бойкую черную собачку: кудрявая, капризная, с
маленькими усиками на вздернутой губе и мелкими зубами, она обращается с Ряхиным дерзко, называя его в
глаза «зелененьким шкелетиком». Она всем дает прозвища: Жуков для нее — «Ушат Помоевич», уныло-злой помощник исправника Немцев — «Уксус Умирайлыч».
«Старший» — седой, низенький старичок из евреев, с наружностью старой тюремной крысы, с
маленькими,
злыми, точно колющими
глазами, сверкавшими из-под нависших бровей, — весь съежился, попятился к стенке и бросил в сторону стучавшего взгляд, полный глубокой ненависти и злобы.
Нил Митрич Милов — зовётся в деревне Мил Милычем за свой тихий нрав. Мужичок
маленький, задумчивый, даже и в красной рубахе он серый, как
зола, ходит сторонкой, держится вдали от людей, и линючие его
глаза смотрят грустно, устало. И жена у него такая же, как он, — молчаливая, скромная; две дочери у них, семи и девяти лет. Перед пасхой у Милова за недоимки корову свели со двора.
Действительно, лицо рыжеволосого
маленького лейтенанта, с загнутым носом и круглыми
злыми глазами, напоминало птицу ястребиной породы.
Тут же и Митька, оборванный, некрасиво остриженный мальчик с оттопыренными ушами и
маленькими, очень
злыми глазами.
Господин Орлик с терпением выслушивал все эти стоны и крики и только смотрел на бившуюся в припадке
злого, капризного отчаяния
маленькую девочку спокойным, проницательным взглядом. Видя, что никто не спешит из дома на её крики, Тася стала успокаиваться мало-помалу и вскоре окончательно притихла. Изредка всхлипывая и вздыхая, она уставилась в лицо господина Орлика
злыми, враждебными
глазами.
Где, где эти робко-злые, упрямые
глаза, этот ноющий голос? Животик поправился у мальчика. Клизмочки помогли и манные кашки. И вот переметнулся его
маленький Хозяин. Бессмысленной радостью заливается тельце, ясным светом зажег глазенки, неузнаваемо перестроил всю душу…
Кроме настоящей, или напускной глупости, он отличался еще и уродством. Два горба, спереди и сзади, низкий рост и неимоверно короткие ноги придавали ему вид яйца, лежавшего на боку, из которого, как вылупившийся цыпленок, торчала
маленькая голова с каким-то пухом вместо волос и
маленькими зеленоватыми
злыми глазами.